Джон Уильямс

Одним из самых больших новаторов в тихоокеанском регионе, умеющим видеть далеко вперед, был Джон Уильямс (John Williams), которого иногда называли "Апостолом южных морей" или "Апостолом Полинезии" из-за его широкого влияния в этой части мира. Он родился в 1796 г. в Англии. Это был год, когда "Дафф" отправился в южную часть Тихого океана с миссионерами Лондонского миссионерского общества на борту. Уильямс вырос в районе рабочего класса Тоттенем, Англия, и в возрасте четырнадцати лет стал учеником торговца скобяными товарами с условием, что будет жить в доме хозяина в течение семи лет, пока не научится этому ремеслу. В это время Уильямс попал в компанию хулиганов и отвернулся от духовного учения, стремление к которому было заложено в него с детства. Это вызвало озабоченность жены хозяина. Январской ночью 1814 г. он ждал на углу улицы своих товарищей, а она намеренно свернула с дороги и настояла, чтобы он пошел с ней в церковь вместо гулянки с друзьями. Он неохотно согласился, и в тот вечер его жизнь коренным образом изменилась. С того времени все его свободные часы были посвящены Господу: преподавание в воскресной школе, распространение христианских листовок и посещение больных.

Пастор церкви, Мэтью Уилкс (Matthew Wilkes), приглядевшись к Уильямсу, пригласил его в специальный класс для молодых людей, заинтересованных в служении. Вскоре страсть Уилкса к миссионерской деятельности передалась молодому ученику, и через его поддержку Уильямс обратился в ЛМО. Хотя ему было всего двадцать лет и он не имел формального библейского или миссионерского образования, его приняли кандидатом. В южной части Тихого океана была нужда в свежих силах, и потому Общество старалось не отказывать ревностным молодым добровольцам. За несколько недель до отъезда Уильямс закончил свое неформальное образование с пастором, а также торопливо женился на Мэри Чонер.

По прибытии в южные моря тихий Уильямс, его жена и несколько других миссионеров остановились мене чем на год на Муреа, маленьком островке недалеко от Таити. В 1818 г. они продвинулись дальше на запад к другому маленькому острову, где провели еще три месяца, пока наконец не осели на острове Райатеа (Raiatea), базе Уильямса в течение следующих тринадцати лет. Хотя Райатеа был маленьким островом с населением менее двух тысяч человек, он имел большое значение для полинезийцев, потому что считался домом полинезийского бога, Оро, чей храм являлся центром человеческих жертвоприношений. Уильямса и его семью тепло приветствовали местные жители, но из-за дружелюбного фасада встречи проглядывало культурное наследие, где человеческая жизнь ценилась невысоко. Человеческие жертвы, практика детоубийства (обычно малыша закапывали живьем), отсутствие всяких нравственных законов - таково было положение дел на острове. Согласно Уильямсу, "мужчины и женщины, мальчики и девочки, совершенно раздетые, купались в одном месте без стыда и с большой похотью... Беспорядочное половое сожительство является обычным делом и совершенно омерзительно. Когда муж болен, жена ищет его брата, а когда больна жена, муж делает то же... Когда мы говорим им о необходимости трудиться, они смеются над нами..."

Главной задачей Уильямса стала проблема подхода к этим людям. Как может христианство коснуться сердец людей с такой культурой? Его не учили преодолевать разницу в культуре и традициях при проповедовании, поэтому он решил первым делом изменить эту культуру. Он приехал не только для того, чтобы принести христианство, но стремился дать этим людям цивилизацию, западную цивилизацию, которую он считал предварительным условием для насаждения церкви и значительной частью миссионерского божественного предназначения: "ибо миссионер не приходит, чтобы стать варваром, но чтобы возвысить язычников; не чтобы уподобиться им, но поднять их до себя". Чтобы продемонстрировать превосходство западной цивилизации, Уильямс построил большой семикомнатный дом с верандой и окнами на море и на живописные картины природы. Его мастерство, трудолюбие и настойчивость явно произвели большое впечатление на местных жителей, и скоро они последовали его примеру: "Многие построили себе очень аккуратные маленькие домики и теперь живут в них со своими женами и семьями. Местный вождь, увидев наши дома, по нашему совету построил себе дом рядом с нами... Возможно, сторонники цивилизации были бы довольны не менее друзей евангелизации, если бы они могли увидеть на этих отдаленных берегах местных жителей, которые старательно заняты самым различным трудом".

К счастью, занятия Уильямса вопросами цивилизации населения не уменьшили его рвения к работе проповедника. Несмотря на все мирские занятия, он проводил по пять богослужений в воскресенье и другие богослужения на неделе, а личное свидетельство было частью его повседневной деятельности. Однако основные миссионерские обязанности он передал местным обращенным, которые, как ему казалось, смогут быстрее достучаться до сердец своих соплеменников.

С первых месяцев жизни в южных морях Уильямс чувствовал ограниченность своей деятельности из-за малого населения отдельных островов и неспособности путешествовать свободно от острова к острову. Коммерческие суда посещали остров от случая к случаю, и это делало любую попытку запланированной поездки совершенно невозможной. Очевидным разрешением проблемы, по крайней мере, с точки зрения Уильямса, было приобретение собственного судна. Не он первым пришел к такому заключению.

Несколько лет до того миссионеры на Таити с помощью Помаре начали строить торговое судно для перевозки продукции своих сахарных и хлопковых заводов, но их затея закончилась неудачно. Другие миссионеры также пытались построить судно, но задача оказывалась намного сложнее, чем они могли себе представить. Один такой заброшенный и неосуществленный проект попался на глаза Уильям-су (жестянщику по профессии), который мог бы завершить строительство этого незаконченного и брошенного судна и исполнить свою мечту о свободном передвижении с острова на остров. С помощью других миссионеров судно вскоре было готово к спуску на воду, и этот день стал для них праздником.

Однако такой праздник не радовал директоров миссионерского Совета. Видя ситуацию со стороны, они не могли понять необходимости хорошего транспортного сообщения между островами. Они запретили использование этого судна, решив, что "общество не может позволить себе входить ни в какое состояние владения или ренты судов..." Это послужило сигналом к началу военных действий. И если некоторые миссионеры соглашались с приговором директоров, Уильямс этого делать не собирался. Последующие годы были годами конфликтов - иногда горьких и горячих - когда Уильямс, возмутительно нарушая приказ директоров, продолжал навигацию. Первое судно, которому Уильямс помог обрести жизнь, было ликвидировано, но в 1821 г., во время посещения Сиднея, Уильямс на деньги, пожертвованные ему бизнесменом, приобрел в собственность новое судно "Индевер". Его целью явилось расширение сферы проповеднической работы миссии, равно как и перевоз местных товаров на рынок. Нет нужды говорить, в какую ярость пришли директора, когда узнали эти новости, несмотря на то что Уильямс, занимаясь коммерческими делами, имел прибыль в 1800 британских фунтов. Они рассматривали это приобретение как "великое зло" и обвиняли Уильямса в "занятии коммерческой деятельностью", которая "отвлекала его внимание... от великой задачи их миссии".

Как такое различие во взглядах давало возможность сотрудничать дальше и как Уильямс продолжал трудиться в миссии, можно объяснить только медленным сообщением между Англией и островами Тихого океана. Пока приказ директора доходил до него, ситуация обычно менялась, и язвительные упреки Совета уже невозможно было отнести к настоящему времени. Его коммерческие операции прекратились после того, как Новый Южный Уэльс ввел большие таможенные пошлины, и поэтому, в ответ на возмущение директоров, он обещал "избегать всяких и любых возможных осложнений в будущем". Но это не значило его отступления по принципиальному вопросу о том, что корабль является обязательным условием благове-ствования на островах. Он был полон решимости работать по-своему или же уехать вообще: "По замыслу Иисуса предназначение миссионера заключается не в том, чтобы завести себе приход в сто или двести туземцев и сидеть сложа руки, в спокойствии и довольстве, словно каждый грешник уже обращен, когда вокруг него люди тысячами поедают с диким восторгом плоть друг друга и пьют кровь друг друга... Со своей стороны, я не могу довольствоваться узкими рамками одного острова, и если средств окажется недостаточно, то я предпочту служение на континенте, ибо если там ты не можешь ездить, то можешь ходить пешком".

Отчасти из-за финансовых проблем Уильямс с неохотой согласился расстаться с "Индевером", но предположил, что директора сами, возможно, стали орудием дьявола в остановке прогресса евангелизации островов: "Сатана отлично знал, что этот корабль был самым решающим орудием, когда-либо применявшимся против его интересов в великих южных морях; и поэтому, как только почувствовал силу первого удара, он вышиб это орудие из наших рук".

С отсутствием судна поездки Уильямса на другие острова почти прекратились, и следующие годы он провел на острове Райатеа, обращая в веру его население и переводя Писание. Вскоре он впал в отчаяние от невольного заточения и отсутствия дополнительной помощи из Англии. благовестие на островах шло слишком медленно. Стратегия ЛМО сводилась к тому, чтобы просто мешать людям работать. К руководству Советом должен был прийти человек с сильным характером, и Уильямс видел себя таковым. Практический опыт убедил его в том, что он знал лучше директоров, как проводить евангелизацию островного мира. По его мнению, нужно было привлечь к активной деятельности местных миссионеров. Он считал необходимым расселить их по различным островам, периодически навещая их и помогая им исполнять служение.

Для выполнения плана Уильямса явно требовался корабль, что опять восстановило против него директоров миссии; и все же, не задумываясь о последствиях, он начал строить корабль. Всего через несколько месяцев пятидесятитонный "Посланник мира", забавно выглядевшее судно, было готово к плаванию. Уильямс также был готов начать свое полинезийское служение странствующего проповедника. К тому времени, когда директора получили об этом известие, план уже претворялся в действие и они мало что могли сделать за тысячи миль от островов.

Уильямс еще раз нарушил волю директоров - с одной стороны, поведение, которому нет оправдания, с другой стороны, действия провидца. Был ли он неправ? Следовало ли хвалить или обвинять его за те действия? Если видеть только его непослушание директорам, без учета величайшей ответственности Уильямса за дело проповеди Евангелия - это было бы дурной услугой миссионерскому делу. Он пожертвовал слишком многим для достижения своей цели, чтобы легко отступить от нее. Его здоровье, как и здоровье жены, значительно ухудшилось, а семеро из десятерых детей умерли в младенчестве. Он рисковал слишком многим, чтобы оставить свою мечту.

В то время как Уильямс стремился обновить миссионерскую работу ЛМО на островах Тихого океана, он столкнулся с оппозицией и со стороны многих коллег-миссионеров. Они критиковали его потому, что он отказывался угомониться на одном месте; он уезжал до того, как налаживалась его работа, или до того, как разрешались проблемы. Но, как сказал один историк, "он никогда не скрывал тот факт, что рассматривал себя сеятелем, а не земледельцем, взращивающим урожай". Тогда, когда многие миссионеры благодарили его за предоставленную возможность общения и свободу передвижения, которую принес "Посланник мира", другие приходили в негодование от выдающегося положения и неограниченных перспектив миссионерской деятельности Уильямса. Директора тоже боялись последствий его растущего влияния и престижа:

"Заботься о том, чтобы воздавать славу Богу - помни, что сам ты не имеешь в этом никакой чести - чтобы не впасть тебе в искушение... и не стать высокомерным". Уильямса задели эти намеки, как явствует из его ответа: "Вполне рассчитанный дух подозрительности, так явно прозвучавший в вашем письме, дал мне увидеть оценку моей работы, которую я никак не ожидал заслужить с вашей стороны. Письма, написанные в таком тоне, вызывают в нас такие чувства и отношение к директорам Общества, которых я не хотел бы иметь в себе".

Несмотря на натянутые взаимоотношения с директорами и отдельные неудачи в служении, основной план Уильямса осуществлялся с великим успехом. Под его присмотром проповедь Евангелия населению почти полностью выполнялась местными учителями, многие из которых имели очень ограниченную подготовку и были еще совсем незрелыми христианами, не умеющими преодолевать возможные препятствия. Тем не менее они смело покидали свои дома и спокойную жизнь в своем племени и уходили в незнакомую обстановку, учили незнакомые языки, рисковали собственной жизнью, чтобы нести Евангелие братьям-островитянам. Стефан Нейл говорил: "Немногие чудеса в христианской истории могут сравниться с верностью этих мужчин и женщин, которых оставляли среди людей с незнакомой речью и среди множества опасностей для жизни, чтобы насаждать и строить церкви из собственной ограниченной веры и познаний с поддержкой только укрепляющей силы Святого Духа и молитв своих друзей. Многие поливали эти семена собственной кровью; но церкви росли, и намного лучше, чем если бы насаждались только европейскими миссионерами".

К 1834 г., через почти восемнадцать лет служения в Тихом океане, работа Уильямса и других миссионеров значительно расширилась, и он мог объявить о том, что "нет островитян и нет ни одного острова, сколько-нибудь значительного в пределах двух тысяч миль от Таити, чтобы его не посетили миссионерские силы". Это великое достижение было только началом. Нужно было увеличить финансовую помощь, нужны были свежие силы. Уильямс знал, что единственный способ получить поддержку - вернуться домой и самому просить о помощи.

Прибыв с семьей в Англию летом 1834 г., тридцативосьмилетний Уильямс обнаружил, что слава о нем обогнала его. Архиепископ Кентерберийский заметил, что его деятельность могла бы прибавить новую главу к Книге Деяний, другие также не жалели похвал в его адрес. Он стал сенсацией. Люди толпами хлынули послушать экзотические рассказы об островитянах Тихого океана и о наполненной опасностями жизни миссионеров. Уильямс играл на их воображении, иногда показываясь в костюме островитянина, но не всегда получал помощь, на которую надеялся. После одной службы он пожаловался: "Я старался сыграть на их симпатиях, рассказав о жестокостях язычников, и у них обильно текли слезы, но из карманов накапало всего лишь четыре фунта. Это люди с холодной кровью".

Выступления Уильямса возбуждали живой интерес в людях, и обычно их хорошо посещали. Но деньги, так необходимые для работы, принесла ему книга "Повествование о миссионерской деятельности в Тихом океане" ("A Narrative of Missionary Enterprises in the South Seas"). Книги продавались богатым и влиятельным людям, и некоторые из них ответили значительными пожертвованиями, на которые стало возможным купить другой миссионерский корабль для южных морей. На этот раз директора не возражали. Они были благодарны за ту неожиданную популярность, которую завоевал их миссионер в среде влиятельных людей, и явно не хотели разрушить впечатления, которое он произвел, рассказывая о миссионерской работе Л МО на островах Океании. "Камден" (в два раза больше "Посланника мира") был куплен весной 1838 г., и после четырех лет отпуска Уильямс готовился вновь отплыть с семьей и новыми добровольцами (включая сына и невестку) домой, на острова Тихого океана. Это было шумное прощание и, как всегда, говорились пышные речи. Его называли великим миссионерским деятелем современности. Кто теперь мог помешать ему, получившему хорошую финансовую поддержку, покорить всю Океанию для Христа? Да, он был выдающимся человеком, желающим оправдать все людские надежды.

Вернувшись на острова, Уильямс сразу же принялся за работу, посещая базы на островах, поддерживая деятельность местных миссионеров, но разочарование встречало его на каждом шагу. По словам одного историка, Уильямс обнаружил, что "несмотря на блестящие отчеты миссионеров директорату ЛМО в Англии, дела от плохих стали еще хуже... Островитяне отворачивались от христианства, разочарованные и уставшие от беспрерывных требований миссионеров". В отношениях между миссионерами также появились проблемы, особенно между представителями ЛМО и уэслианскими методистами. Но что было всего хуже в глазах Уильямса, римские католики предпринимали "самые отчаянные попытки установить папство на островах".

В это время, как никогда раньше, мог понадобиться общепризнанный авторитет и многолетний опыт Уильямса. Необходимо было помочь стабилизировать ситуацию и восстановить активную работу на разбросанных островах, которые он открыл для христианства. Но Уильямс являлся скорее первооткрывателем, чем ремонтником, и его манили нетронутые острова к западу. Много лет он мечтал исследовать запад до Новых Гебрид, и теперь, с приобретением "Камдена", ничто, кроме известной дикости островитян, не могло остановить его. Он рисковал жизнью и раньше, и потому с радостью был готов делать то же, несмотря на возражения жены.

В начале ноября 1839 г., попрощавшись с женой и семьей, Уильямс вместе с несколькими местными миссионерами-добровольцами отправился на "Камдене" на остров Эроманга на Новых Гебридах. О людях с этих островов мало что было известно кроме того, что они яростно нападали на европейских торговцев, безжалостно вывозивших драгоценное сандаловое дерево.

После двухнедельного путешествия "Камден" достиг Эроманги. Вскоре на берегу появились местные жители и вошли в залив, чтобы получить подарки от посетителей, подплывших в маленькой лодке к берегу. После этого Уильямс и два других европейских миссионера сошли на берег и направились вместе с жителями острова к их деревушке. Внезапно, без всякого предупреждения, островитяне набросились на миссионеров. Уильямс успел увернуться и броситься к берегу, но ему нанесли смертельный удар дубинкой по голове тогда, когда он пытался уплыть от своих врагов. Один из миссионеров добрался до лодки, и вместе с капитаном Морганом они отплыли к "Камдену". Не имея возможности сойти на берег и забрать тело, Морган поплыл в Сидней за помощью. Два месяца спустя они вернулись, и после переговоров с островитянами им были отданы кости Уильямса и его товарищей, мясо которых местные жители съели.

Трагическая гибель Уильямса стала во многом неразрешимой загадкой для его коллег и друзей. Зная коварство жителей острова, особенно подозрительных после посещения их торговцами сандаловым деревом, почему он не послал сначала местных миссионеров на берег, как это обычно делалось? Их появление пугало намного меньше, чем приезд европейцев, который, естественно, ассоциировался с приездом торговцев. Так почему же Уильямс не почувствовал опасности, когда увидел, что среди встречающих нет женщин? Как бывалый миссионер южных морей, он наверняка знал, что такая ситуация означает сигнал о надвигающейся угрозе. Почему он так явно пренебрегал этими совершенно очевидными признаками? Скорее всего, сойдя с вершины славы и восторга, испытанных в Англии, Уильямс был в упадке духа от истинного состояния миссионерской работы. А его последователи считали его смелым человеком. Он должен был оказаться на высоте, в соответствии со своей блестящей репутацией и, может быть, в какой-то момент потерял ощущение реальности, мысленно пребывая в ореоле непобедимости.