Церковные люди

Если в Средние века только духовенство и составляло духовное сословие, то в современной Российской Империи к нему относятся и общинники: это миряне, для которых Церковь и церковная жизнь составляют, однако, главное содержание и центр их жизни. Они либо работают в своей приходской церкви, либо отдают ей часть своего заработка, если работают на стороне (как правило, пятину, то есть 20%); но обязанности их по приходу не ограничиваются этим – они делают и любую другую работу по храму, а также в рамках благотворительной деятельности.

Они приносят обет, как опричники и духовенство: о послушании, о строгом соблюдении Христовых заповедей и церковных установлений, о нестяжательстве, о восприятии страданий других как собственных, о готовности отдать все имущество и время для помощи другим и т. д. В сущности, это монахи и монахини в миру, отличающиеся от них в основном отсутствием обета безбрачия. Кстати, они в своем обете, наоборот, обещают никак не ограничивать число своих детей, во исполнение заповеди «плодитесь и размножайтесь» (для обычных православных меры по предотвращению беременности, особенно когда дети уже есть, не считаются в отличие от аборта грехом). Они образуют общину вокруг своей церкви (отсюда их название); но если у нас церковной общиной считаются все воцерковленные люди, ходящие в этот или в основном в этот храм, то у русских это называется приходом, а община – это гораздо более узкий круг. Этот элемент церковной жизни имеет корни в давней традиции – в России всегда был так называемый церковный причт, который занимал важное место в Церкви и даже делегировал представителей на Поместные соборы; нынешняя община является, по сути, расширенным причтом.

В случае с общинниками, как и с опричниками, конституционная реформа 2013 года никому ничего не навязывала (в плане сословности) – ее творцы знали, что в стране и так есть много мирян, для которых вера и Церковь не просто подмога в жизни, а главная ее часть и смысл, и просто конституировали их в отдельное сословие. Однако общины бывают не только такими (то есть внутренними кругами приходов), но и автономными: в последние тридцать лет все более частым становится случай, когда группа семей решает уехать из города и поселиться вместе, построив себе поселок относительно вдали от больших городов, и там уже построить себе храм и попросить священника. Государство это всячески поощряет – бесплатно выделяет землю из своего земельного фонда, а также помогает кредитом. Вообще-то это нетривиально, поскольку государство от них ничего не имеет: налогов первое сословие не платит, а призыва в армию в России нет. Но считается, что такие общины есть квинтэссенция русского духа и улучшают духовно-нравственную атмосферу в стране по сравнению с погрязшими в грехах мегаполисами. Часто бывает, что автономные общины возникают рядом с монастырями, если они собираются из монахолюбцев, – я уже писал об этом. Автономные общины, как правило, имеют свой устав, и достаточно часто он устанавливает еще более жесткие правила, нередко граничащие с коммунистическими принципами (исключительно общая собственность и т. п.). Автономные общины обычно занимаются сельскохозяйственным производством, хотя нередко они производят в небольших количествах и промышленные товары, и даже оказывают иногда высокотехнологические услуги. В автономных общинах всегда выше рождаемость и ниже преступность (обычно ее нет вообще), а также, что статистически подтверждено, ниже заболеваемость и дольше продолжительность жизни. В общем, надо честно отметить, притом с некоторой завистью, что российские общины, особенно автономные, весьма напоминают общины ранних христиан. Сейчас в ВРПЦ идет дискуссия – не следует ли считать часть этих общин особого рода монастырями, где живут семейные пары; это кажется экзотичным, но так уже было в Византии (так называемые конкубинатные монастыри).