Появление Денниса Л. Медоуза

По совету Форрестера мы сразу же предложили профессору Деннису Л. Медоузу (Медоуз Деннис — кибернетик, профессор Массачусетского технологического института, специалист в области системной динамики, член Римского клуба. — Прим. Ред.), молодому ассистенту Форрестера, тогда еще не известному нам, возглавить группу, которой предстояло превратить модель «МИР-2» в получившую впоследствии известность «МИР-3». Не теряя связей с МТИ (Массачусетский технологический институт) этот проект несколько позже стал финансироваться Фондом Фольксвагена, который перед этим окончательно отклонил предложение Озбекхана. Впервые деньги Фонда пересекали Атлантический океан в обратном направлении — из Европы в США. Сохранив за собой общее руководство проектом, Джей Форрестер опубликовал несколько месяцев спустя книгу «Мировая динамика», обобщавшую его вклад в создание первых машинных моделей, анализирующих глобальную систему.

Отныне научное и административное руководство с блеском осуществлял Деннис Медоуз, проявивший не только исключительную преданность делу, но и умение получать конкретные результаты. Он рос вместе с проектом, в чем ему помогала многонациональная группа ученых, средний возраст которых не превышал тридцати лет.

Привычка все планировать заранее заставила меня прибегнуть к весьма жесткой тактике в отношении Медоуза и МТИ. Разумеется, проект в целом должен был обладать определенной независимостью и соответствовать высоким научным критериям, принятым в МТИ. Вместе с тем я стремился внушить им, что проект в корне отличается от обычного академического эксперимента и призван оказать немедленное «воздействие на глобальное мышление, поэтому к нему следует относиться как к срочному заданию, которое должно быть, во что бы то ни стало, выполнено не позднее чем через год, даже если при этом придется отказаться от устранения всех несущественных недоделок и внесения мелких усовершенствований.

Нашей целью была высадка десанта, призванного пробить брешь в той цитадели самодовольства, где имело глупость окопаться общество. Для этого нам срочно, еще до окончательной обработки технической документации, нужен был популярный вариант выводов проекта. Вместе с тем мы продолжали настаивать, чтобы по мере завершения работы над документом он немедленно был разослан авторитетным ученым в различные страны мира, чтобы иметь возможность учесть их отзывы и замечания перед публикацией.

На деле установленный мной годичный срок оказался чересчур коротким и потребовал продления. Тем не менее я продолжал докучать Деннису Медоузу вплоть до того памятного дня — 12 марта 1972 года, — когда в Вашингтоне, в Смитсоновском институте, публике была впервые представлена книга «Пределы роста. Доклад Римскому клубу», содержащая выводы нашего проекта. Несмотря на задержку, проект в итоге был завершен в рекордные сроки, ибо с момента нашей первой встречи в Кембридже прошел всего 21 месяц. Ахейцам, осаждавшим Трою, понадобилось 10 лет, чтобы додуматься до уловки с деревянным конем. Римскому клубу посчастливилось гораздо быстрее найти своего Троянского коня и одержать первую стратегическую победу в эпохальной баталии, которая только начиналась.

Другой характерной особенностью проекта был его чрезвычайно скромный бюджет, составивший в сумме всего 250 тыс. долларов. Трудно поверить, что общая стоимость операции составила в итоге меньше одной тысячной доли процента от суммы, которую Соединенные Штаты Америки ежегодно вкладывают в исследования и разработки. Еще более поразительно выглядит сравнение с расходами на вооружение. Как это ни парадоксально, но общая стоимость проекта, показавшего миру опасность нынешнего хода исторического развития, не превысила суммы, которую военные всего мира тратят каждые 40 секунд денно и нощно, год за годом, постоянно усугубляя эту опасность.

Читателю предоставляется самому сделать выводы из этих поразительных сравнений. Они лишь подтверждают, что мудрость и творческие способности не покупаются за деньги, а осуществление хороших идей требует не таких уж больших затрат.

Что касается содержания доклада Медоуза, то он, как я и ожидал, подтвердил и развил предварительные выводы Форрестера. В нескольких словах это можно выразить так: при сохранении нынешних тенденций к росту в условиях конечной по своим масштабам планеты уже следующие поколения человечества достигнут пределов демографической и экономической экспансии, что приведет систему в целом к неконтролируемому кризису и краху. Пока еще можно, отмечается в докладе, избежать катастрофы, приняв меры по ограничению и регулированию роста и переориентации его целей. Однако чем дальше, тем болезненнее будут эти изменения и тем меньше будет оставаться шансов на конечный успех.

Разумеется, ни я, ни Медоуз не претендовали на роли пророков. Да и сам доклад вовсе не ставил перед собой цель что-либо предсказывать или предписывать. Его задача была скорее воспитательной и предостерегающей. В сущности, она сводилась к тому, чтобы выявить катастрофические последствия существующих тенденций и стимулировать политические изменения, которые помогли бы их избежать. Вовремя предупредив людей и дав им возможность наглядно увидеть, как стремительно они несутся к пропасти, можно подготовить человечество к необходимости срочных изменений. В проекте не уточнялся характер этих изменений и не ставилось таких целей. В нем был дан лишь самый общий вид планеты, сравнимый разве что с фотографией, сделанной со спутника, и он ни при каких условиях не позволял давать каких бы то ни было конкретных рекомендаций. Показатели роста народонаселения и промышленного производства на планете, а также среднего уровня загрязнения среды, потребления продовольствия и истощения природных ресурсов вполне подходили для демонстрации общего состояния человеческой системы но были явно непригодны для выработки приемлемых для конкретных стран и регионов политических программ. Тем не менее многие увидели в докладе гораздо больше, чем в нем было сказано, что не только давало пищу неоправданным иллюзиям, но и служило причиной незаслуженных обвинений.

Концепция ограниченности Земли отнюдь не нова. Однако вывод доклада, что конечность размеров планеты с необходимостью предполагает и пределы человеческой экспансии, шел вразрез с превалирующей в мировой культуре ориентацией на рост и превращался в символ нового стиля мышления, который одновременно и приветствовали, и подвергали немилосердным проклятиям. Успехи революционных преобразований в материальной сфере сделали мировую культуру высокомерной. Она была и остается культурой, отдающей предпочтение количеству перед качеством, — цивилизацией, которая не только не желает считаться с реальными возможностями жизнеобеспечения на планете, но и бездумно расточает ее ресурсы, не обеспечивая при этом полного и разумного использования человеческих возможностей.

Признаки усиливающегося синдрома роста хорошо известны. На рост уповают всякий раз, когда под рукой не оказывается никаких других средств излечения общественных недугов. Рост превратился в некое сверхлекарство. Производя в избытке, можно угодить любым желаниям и удовлетворить любой спрос, а если он ослаб, его можно оживить с помощью рекламы и добиться нового равновесия, непрерывно повышая количественный уровень и пребывая в полной уверенности, что это полезно экономике, а значит, и обществу в целом, В сущности, уже давно никто не осмеливался усомниться в магических свойствах роста и оспаривать безусловную пользу экономической экспансии. Лишь в самое последнее время стало ясно, что политика изобилия может решать одни проблемы и облегчать другие, однако многие источники человеческой неудовлетворенности не перестают существовать, если спрятать их за грудами товаров. К тому же, даже если предположить, что рост может действительно решить все без исключения проблемы, все равно материальный рост не может продолжаться до бесконечности.

Развивая эту основную мысль, доклад показывает, как некоторые из рассматриваемых факторов: невосполнимость ресурсов, упорная приверженность к росту, отсрочки в принятии решений, краткосрочные горизонты планирования — служат причинами нестабильности, перепроизводства и кризисов. Миф о росте начал постепенно спадать, как проколотый воздушный шар, и доклад сыграл в этом немалую роль.

Неудивительно, что реакция на столь отличную от ортодоксальной точку зрения была различной. Книга «Пределы роста» написана на простом и понятном языке, что является в основном заслугой Донеллы Медоуз — очаровательной и талантливой жены Денниса. Публике книга понравилась. Американское издание книги было подготовлено независимой группой из Вашингтона, которая занималась организацией публичных дискуссий по актуальным проблемам, придавая им объективный, аргументированный характер. Что касается меня, то я взял на себя публикацию всех неанглийских изданий. В итоге книга вышла примерно на тридцати языках, а количество проданных экземпляров составило около четырех миллионов — уровень поистине невероятный для научно-популярного издания. Более 1000 учебных курсов в университетах и колледжах использовали книгу как учебное пособие, что свидетельствовало об определенной поддержке в научном мире.

Вместе с тем защитники теории роста, обещавшие еще более «грандиозное» общество, во что бы то ни стало — особенно традиционные экономисты и наиболее ярые представители технической интеллигенции — по-прежнему вели по книге непрерывный огонь. (Хорошо, что еретиков уже не сжигают на кострах.) Верные «почитатели беспредельного роста» подвергали осмеянию и метафорически вешали, топили и четвертовали всех тех, кто, участвуя в развеивании мифа о росте, посягал тем самым на предмет страсти и смысл существования человеческого общества. Некоторые вообще отказывались признать наличие каких бы то ни было пределов человеческой экспансии, чем ставили себя в довольно смешное положение, другие предпочитали оружие интеллектуального террора, обвиняя доклад, а вместе с ним и Римский клуб в пропаганде «нулевого роста». Ясно, что эти люди так и не смогли разобраться ни в Римском клубе, ни в росте. Понятие нулевого роста столь же примитивно и туманно, как и понятие бесконечного роста, поэтому просто нелепо говорить о подобных вещах применительно к живому, динамичному обществу. Так что это обвинение не стоило даже того, чтобы на него отвечать.

Я считаю, что первый проект Римского клуба полностью достиг тех целей, которые перед ним ставились. К числу факторов, способствовавших его успеху, следует отнести и привлекательность новизны. Дерзость группы молодых ученых, осмелившихся впервые в истории продемонстрировать жизнь всего человеческого общества с помощью совершенно новой, неизвестной доныне методики, в такой же мере импонировала широкой публике, в какой поразила научные круги. Предлагаемый «новый взгляд» на человеческую систему сопровождался комментариями, что «МИР-3» не более чем прототип, со всеми свойственными прототипам недостатками и несовершенствами, а это звучало весьма заманчиво, обещая в будущем более интересные результаты.

Обыватель к тому времени уже имел возможность прочувствовать общность жителей Земли, наблюдая человека на поверхности Луны. Благодаря молодым ученым маленький человек смог воочию увидеть мировые лабиринты, где, запутавшись в мрачных проблемах, блуждало человечество, «и начал надеяться, что найдутся такие люди, которые с помощью других машин и других методик в конце концов вызволят его из беды. Вот почему я считал, что многие рядовые люди, даже понаслышке узнавшие о докладе «Пределы роста», тем не менее, увидели в нем, в отличие от некоторых весьма изощренных его толкователей, гораздо больше зачатков, надежд, чем мрачных пророчеств. Ведь известно, что своевременное предупреждение заболевания сулит выздоровление.

Так или иначе, но поток человеческого сознания начал менять русло. Не вызывает никакого сомнения, что экономический рост и повышение уровня жизни сохраняют первостепенное значение для многих районов мира, однако определенное доверие начал постепенно завоевывать и тезис Римского клуба о достижимости этой цели лишь при условии «коллективных усилий всех стран и общем равновесии системы. Сейчас изобилие, выходящее за определенные пределы, уже не считают безусловным синонимом прогресса и счастья, основной предпосылкой мира и порядка, альфой и омегой всего. Ни один здравомыслящий человек больше не верит, что старая добрая матушка Земля может выдержать любые темпы роста, удовлетворить любые человеческие капризы. Всем теперь ясно, что пределы есть, но каковы они и где именно находятся — это предстоит еще выяснить.

Раскрепощенное человеческое воображение вызвало бурный рост семантических способностей. Так появились декларации о гуманизированном росте, о необходимости перехода от общества потребления к обществу сохранения, или, наконец, призывы к сбалансированному росту.

Широкое распространение получил вопрос о конечных целях роста.

Наряду с этим все чаще стали задавать и другой вопрос — о желательности и достижимости устойчивого состояния общества. С течением времени дебаты становятся все более аргументированными и плодотворными, постепенно распространяясь на все новые и новые области. Концепция роста постепенно уступает место концепции развития. Доклад Медоуза и Римский клуб положили начало этим дискуссиям, но лишь через какое-то время можно будет полностью оценить их вклад в переориентацию человеческого мышления. Однако очень скоро мы столкнулись лицом к лицу с таким дефицитом и трудностями, которых не могли ранее и предполагать.