Впрочем, это было не важно. Граф все равно ее отверг, отстранив от себя. И только его пальцы, задержавшиеся на ее руке, подсказали ей, что он поступил вопреки своему желанию

– Кончено, – тихо повторил он.

– Я тебе не верю, – возразила Каролина и подивилась непоколебимой уверенности в своем голосе. В висках у нее стучало, и громкий стук крови барабанной дробью заглушал мысли и толкал в его объятия, придавая силу ее словам. – Я перецеловала немало мужчин, Джеффри. Я исписала десятки страниц. – Она открыла сумочку и, достав оттуда листки с записями, швырнула их к его ногам. – Каждый поцелуй по-своему сладок...

– Каролина, – простонал Джеффри. – Ты не можешь...

– Каждый, кроме твоего, – перебила юна его. Потом она храбро шагнула в его объятия и, приподнявшись на цыпочки, слегка коснулась губами его рта. Он стоял замерев и не пошевелился даже тогда, когда она погладила его упрямо сжатые кулаки. – Их поцелуи были сладкими, но они не вызывали во мне трепета. А вот твои... – Она опасливо высунула язычок и игриво провела им вдоль линии его сердито стиснутого рта, копируя то, что он однажды проделывал с ней. – Я мечтаю о твоих поцелуях день и ночь. Я перебираю их в памяти днем, сидя за рабочим столом. Ночью, лежа в постели, я представляю тебя рядом с собой. – Каролина взяла его кулаки и поднесла к лицу. Целуя его пальцы, она принялась нежно, но настойчиво разжимать их, пока они не расслабились. Тогда она приложила его раскрытые ладони к своей груди. – Твои прикосновения, Джеффри, совсем другие. И я хочу знать, почему это так.

– Нет, – услышала она короткое слово, вырвавшееся из его уст подобно стону. В этом стоне звучали отказ и мольба. Он попытался освободиться, но она его не отпускала, а лишь еще сильнее прижала его руки к своей груди. Она прильнула к нему всем телом и, снова привстав на цыпочки, притянула к себе его голову.

– Покажи мне, Джеффри. Пожалуйста.

Он продолжал сопротивляться, стараясь удержать ее на расстоянии. Но Каролина видела, что ее просьба поколебала его волю и смягчила сердце. Неожиданно он молча склонился к ней и взял в рот ее губы. Порывистость его жеста была красноречивее любых слов.

Губы ее раскрылись в ожидании сладостной пытки. Страсть, с какой Джеффри поцеловал ее, потрясла Каролину. Раньше между ними существовала дистанция, словно какая-то часть его противилась их союзу. Но теперь невидимая стена рухнула, и они слились в жарком поцелуе. Каролина отдалась в его власть и, наслаждаясь каждым мигом их единения, упивалась чудесными ощущениями.

Его пальцы теребили ее набухшие соски. Впервые их бедра плотно соприкасались, и сквозь ткань его панталон она ощущала жар и стальную крепость его напряженной плоти. Ничего подобного прежде ей испытывать не доводилось. Ее поразили размеры того, что в нее упиралось.

Когда Джеффри оторвался от ее рта и, нежно покусывая, принялся покрывать поцелуями ее щеки и шею, спускаясь все ниже, Каролина вообще перестала что-либо соображать. Она даже не заметила, как проворные пальцы расстегнули на ней платье и оно перестало стеснять ее грудь. Потом зубами он стянул платье вниз с ее плеч, и ее руки оказались прижатыми к телу.

– Не шевелись, – услышала она бархатный голос, тихие раскаты которого отозвались эхом в каждой клеточке ее существа, сделав ноги ватными и непослушными.

Платье Каролины теперь держалось на талии, сковав наручниками ее кисти. Нежно подталкивая Каролину, Джеффри довел ее до дивана и помог сесть, после чего стянул с нее сорочку. Не успела она и глазом моргнуть, как предстала его жадному взору по пояс обнаженной.

– Ты необыкновенно красива, Каролина, – прошептал Джеффри благоговейно, обдавая ее кожу жарким дыханием. – Не позволяй никому думать о тебе иначе.

Первым ее желанием было заявить, что его оценка ее красоты субъективна, но она не посмела. Выражение его лица, нескрываемая, всепоглощающая страсть, горевшая в его глазах, трепетная нежность, с какой он к ней прикасался, заставили ее промолчать. Все это выразительнее любых слов говорило о том, что для него не было никого краше ее в целом мире.

– Спасибо, – пролепетала она чуть дыша. Но он не слушал ее, потому что снова обрушил на нее поток огненных ласк.

До этого момента Каролина думала, что уже все познала. Она считала, что полученный опыт, состоявший из нескольких поглаживаний и поцелуев, позволяет представить те ощущения, которые возникнут, когда мужчина дотронется до ее обнаженной кожи. Но она ошибалась. Когда Джеффри легонько провел ладонью по ее набухшему соску, она едва не свалилась с дивана. Но граф успел удержать ее и не дать упасть. Он опустился перед ней на колени и, раздвинув ее бедра, начал покрывать поцелуями ее вздрагивающий живот, потом, поднимаясь все выше, добрался до холмика ее груди и, скользя по нему губами, достиг нежной розовой вершины, которую взял в рот и втянул в себя.

Восхитительно! Это слово разорвало тьму ее сознания вспышкой ослепительной молнии. Каролина от удовольствия застонала, однако ее трезвый ум не преминул заострить внимание на удивительных впечатлениях: легком покалывании его отросшей за день щетины, прохладном дыхании на влажной от его поцелуев коже, энергичных движениях языка. Но это были ощущения, которые относились к категории внешних.

Гораздо больший интерес и восторг вызывали у неутомимой исследовательницы процессы, происходившие в ней самой. На каждое прикосновение графа ее организм отвечал бешеным стуком сердца. Ноги ее от сладкой истомы, разлившейся по телу, ослабели и дрожали. Послушная его воле, она все шире раздвигала бедра, поддаваясь его напору. Внизу живота, в глубине ее недр пульсировало лоно, прежде никогда не напоминавшее о своем существовании. От ласк Джеффри оно занялось огнем, раскрылось и истекало соком.