Глава 12. Сердце Кили билось в одном ритме с громкими шагами безумца, бегущего к ней по извилистому ландшафту

Сердце Кили билось в одном ритме с громкими шагами безумца, бегущего к ней по извилистому ландшафту, который походил на что-то напоминающее дешевый графический роман. Он наступал и направлялся к ней. Это было в его глазах, мерцало в безумии цветов, которые не могли существовать. Синий, зеленый и серебряный сменялись в его глазах, пока она не почувствовала головокружение, – почти гипноз, – и вынуждена была оторвать взгляд.

Но, не смотря на безумие, покрывавшее черты его лица, было еще что-то. Что-то такое знакомое…

По ее позвоночнику прокатился лед. Этого точно не было в программе, которую она тщательно сформировала в своем разуме за те пять-шесть минут, которые у нее были до того, как оказаться в Атлантиде. Она представляла разрушенные храмы, может быть, несколько очень старых людей, бродящих вокруг, как сторожа. Своего рода археологические раскопки в процессе.

Вместо этого, она оказалась среди древней битвы, воплотившейся в жизнь. Наполненной магией, безумием и хаосом, не настолько уж историческим.

Один из воинов, Мститель, повернулся и что-то крикнул ей, а Кили отступила, потом лишь поняв, что кричал он вовсе не ей. Маленькая, фигуристая блондинка, одетая в джинсы и простой топ, бежала позади нее.

Мститель прыгнул к женщине с по-настоящему ужасной хмурой гримасой на лице.

– Время не самое подходящее, Эрин, – рявкнул он. – Я хочу, чтобы ты вернулась в безопасность дворца. Сейчас же. И можешь взять с собой этих двоих.

Вместо того чтобы хоть чуточку испугаться, женщина, наоборот, рассмеялась.

– Аларик сообщил, что я могу ему понадобиться, – сказала она. – И когда эта твоя тактика, я – мужчина, срабатывала со мной?

Воин обратил весь свой гнев на мужчин, окруживших искаженный портал.

– Аларик. Что, во имя девяти кругов ада, ты делаешь, впутывая сюда Эрин?

Мужчина, повернувшийся к ним и ответивший, оказался одним из самых пугающих мужчин, увиденных Кили за свою жизнь. Он явно был совершенным мужчиной, как и остальные, у него также был сексуальный магнетизм альфа-самца. Сила его привлекательности выходила за рамки.

Но он был несколько другим.

Если Конлан создавал впечатление королевской власти, а Вэн был грубым и готовым напасть воином, что-то в зловещем свечении зеленых глаз Аларика, в резких чертах его лица говорило о темных делах в укромных аллеях. Этот мог пустить кровь прежде, чем поймешь, что тебя ранили, и получил бы от этого удовольствие.

Кили задрожала, внезапно испугавшись сильнее, чем за всю свою жизнь.

– Не обсуждай мое решение, Лорд Мститель, – сказал мужчина, предположительно, Аларик. – Если у нас есть хоть один шанс спасти Джастиса из Пустоты, то он связан с Эрин и ее мастерством в Дикой магии.

Вэн остановился, поворчал и склонил голову.

– Ты, правда, считаешь, что это может сработать? Каждый раз, когда она пыталась использовать Дикую Магию в Атлантиде, результаты, по меньшей мере, были неожиданные. Я бы очень не хотел, чтобы она вытянула оттуда труп нашего синеволосого друга.

Веселье исчезло с лица Эрин, словно невидимая рука стерла его.

– Не смейся надо мной, Вэн. Если я могу что-то сделать, – хоть что-то, – чтобы вернуть твоего брата домой, после того, что он сделал для меня… для нас… я сделаю это.

Пока Вэн и Эрин продолжали спорить, Кили обнаружила, что ее необъяснимо притягивает портал. Вид безумца, продолжавшего идти к ней. Он что-то кричал, кричал и кричал, но она не могла ничего услышать. Зеркало молчало. Но каким-то образом, внезапно она поняла, что это было.

Она знала, кем был он.

Что сказал Вэн?

– Синеволосый труп? Синие. Волосы.

Это был он. Это был воин из ее видений. Она закрыла глаза, а рука невольно поднялась, чтобы схватить деревянную фигурку, которую она носила как талисман. Этого быть не могло. Рыбке, вероятно, больше двухсот лет. Это было невозможно.

И всё же… и всё же. Вот она стоит в Атлантиде.

Она открыла глаза и незамедлительно снова оказалась связана с ним взглядом, необъяснимо увлеченная им, как сила лунного прилива. На этот раз она была уверена.

Это был он. Ее воин. И он выкрикивал ее имя.

Ее охватил такой сильный страх, что она почувствовала слабость, а ноги стали странно вялыми. Как всегда аналитический, ее разум изучал ее реакцию как будто со стороны. Может быть, именно так добыча реагирует при виде хищника, направляющегося к ней, с когтями и клыками?

Она резко повернула голову налево, потом направо, пытаясь стряхнуть странную усталость, охватившую ее. Потом она поняла, что Конлан заговорил.

– Решайте сейчас, – рявкнул он. – У нас нет на это времени, Вэн. Если Эрин не может пользоваться Дикой Магией, чтобы попытаться открыть проход, единственный другой способ – Смертельная магия. И если до этого дойдет, я отдам себя ради нашего брата. Он спас мою жену и ребенка – меньшего я сделать не могу.

Возникла шокирующая тишина. Даже Кили, незнакомая с их культурой, внезапно поняла значимость того, что сказал только что Высокий принц. Он отдаст себя в жертву, чтобы спасти ее воина… нет, не ее воина, этого воина… который явно оказался в ловушке в этой Пустоте.

– Нет! Ты должен стать королем, идиот! – закричал Вэн. – Или ты забыл, что ребенок скоро родится? Если кто-то и умрет здесь, то это буду я. Он – мой брат тоже, и он принес себя в жертву богине вампиров ради меня.

Двое – двое самых опасных на вид мужчин, которых она когда-либо видела, хотя, казалось, что здесь это в порядке вещей – собрались затеять драку за право умереть. Они были настолько похожи, что могли сойти за близнецов.

И одинаковая темная ярость пылала в почти одинаковых глазах.

То же напряжение в одинаково вылепленных челюстях.

То же напряжение в мускулистых руках и плечах, как будто они готовы были наброситься друг на друга.

– Прекратите это, идиоты, – закричала Эрин, подбежав к Кили. – Что хорошего это принесет всем нам. Особенно Джастису? Нам нужно найти способ разрешить это. Никто сегодня не умрет.

Кили почувствовала головокружение, угрожающее свалить ее с ног. В течение часа она из хорошего, спокойного, мирного офиса в штате Огайо оказалась в месте, где безумцы боролись за то, кто будет убит, чтобы спасти еще более безумных людей, которые бежали по месту, которое не могло существовать, из-за богини вампиров. Которая не могла существовать.

– Разумеется, я же нахожусь в Атлантиде, – громко отметила она, глядя вверх на купол над ее головой. – Или так, или у меня нервный срыв.

Эрин похлопала Кили по руке.

– Всё в порядке. Это в самом начале затрагивает всех нас, бедных людей.

Только ее действия совершенно не соответствовали ее словам о бедной женщине. Эрин воздела руки в воздух, закинула голову назад и стала петь. Песня была бессловесной, мелодия ее настолько сочилась темнотой и силой, что, казалось, не могла исходить из человеческого горла.

Ноты почти обрывали эмоции Кили, вызывая давно забытые воспоминания о боли и отчаянии. Уныние нахлынуло на нее, беспомощность жизни, прожитой без пользы – потенциально нереализованная, растраченная понапрасну возможность. Сожаление и острая боль вины разлилась в ней, – вся боль, которую она перенесла, бурлила в ней, как ядовитые испарения раскаяния и страдания.

Она хотела умереть. Она заслуживала смерти. Почему она всё еще дышит? Она обнаружила, что сжимает руками траву, которая разнилась оттенками от вибрирующе зеленого до простого серого, похожего на цвета ее плачевного, жалкого мира.

Резкий голос прорезал туман, сжимающий душу в жадных когтях.

– Достаточно! Эрин, довольно. Твоя песня не имеет никакого эффекта на Дикую Магию, но довольно резко влияет на всех, кто стоит поблизости.

Кили моргнула, когда песня утихла, снова приходя в себя. Она поняла, что заговорил Аларик, потому что он схватил Эрин за плечи и мягко тряс ее.

Серебристо-синий свет окружал их, но когда он отступил, Кили поняла, что свет исходил лишь от Эрин.

Эрин каким-то образом пела отчаяние в реальности. Здравствуй и Добро Пожаловать в Центральное Бюро Сказок.

Кили с трудом поднялась на том месте, где она упала на колени. Она осмотрелась и увидела, что прибыло подкрепление. Еще около дюжины воинов, также упавших на землю. Она начала отворачиваться от портала, поняв, что один из вновь прибывших воинов со взглядом настойчивой решительности наклонился над копьем.

Над острым концом. И он толкал его в грудь.

Она вскрикнула и побежала, зная, что вовремя не успеет.

– Нет! Это была музыка! это просто музыка! Кто-нибудь, остановите его!

Ошеломленный воин посмотрел на нее. В одно мгновение другой воин выбил копье из его рук. Пока она лежала там, на спине, ветер обдувал ее. Она начала смеяться. И когда начала, то не смогла остановиться.

Она увидела два лица, смотрящих на нее. Двое воинов, которых она поразила совсем не грациозным приближением. Они казались встревоженными, что заставило ее хохотать еще громче.

– Это, должно быть, нервный срыв. Я слишком много работала, и поэтому мой мозг просто взял небольшой отпуск. Это фантазия, вот почему я окружена магией, вампирами и роскошными мужчинами, о Боже, – сумела сказать она между болезненными резкими вздохами.

Один из мужчин улыбнулся, но другой, тот, кто был на грани наколоть себя, как шашлык, оставался серьезным.

– Я не знаю, почему это так на меня подействовало, миледи, – сказал он. – Но я вечный ваш должник, за то, что вы спали меня от моих действий.

Он протянул к ней руку. Когда он поднял ее на ноги, она отчаянно пыталась обрести контроль над собой. Когда ее смех затих, то она услышала другой звук.

На сей раз это точно была не музыка. Это был ужасный, разрывающий душу вопль.

– Кажется, твоя музыка подействовала на вход, убрав звуковой барьер, – сказала Аларик Эрин, которая подвинулась к Вэну. – Я не уверен, что это к лучшему.

– Я никогда не слышал подобного звука от Джастиса, – сказал Вэн. – Что бы Анубиза не сделала с ним… – он оставил свое предложение незаконченным, подвинувшись, чтобы прикрыть Эрин, и вытащил кинжалы из ножен. – Время вечеринки. Я надеюсь, что, по крайней мере, он хоть немного разумен, или что ты сможешь остановить его прежде, чем он причинит вред, Аларик.

Взгляд Кили метнулся к входу, и последние остатки смеха исчезли, как будто их никогда не существовало. Потому что ее воин – тот, кого они назвали Джастисом – подошел к окну, и его ужасные крики затихли, будто кто-то щелкнул выключателем. Он поймал ее взгляд своим, лицо напряглось, как будто он ждал, что она осмелится отвернуться.

Вблизи он оказался даже более пугающим. Под кровью, въевшейся грязью и спутанными волосами она заметила, что он похож на братьев, за исключением синих волос. Под всей этой грязью, она знала, что волосы синие. Она знала, что они прекрасны. Она видела его волосы чистыми и блестящими так много раз на протяжении многих лет, когда он собирался вырезать маленькую рыбку.

Красота – верное слово, она поняла, что все еще в плену его глаз. У Джастиса была темная красота, словно у падшего ангела, который обратился в хищника и действовал на земле. Но более того, кроме физической характеристики, было что-то в его присутствии – что-то в его глазах – что взывало к ее первобытной части так, как никогда не случалось, когда она видела его в своих видениях.

Связь была настолько сильной, что она споткнулась, забыв, как дышать. Всё ее тело потянулось к нему, обращая внимание на всё, что он мог сказать и сделать.

Но он молча стоял, просто глядя на нее, пока страшное существо за ним подходило всё ближе. Потом Джастис поднял меч и направил его прямо на нее, не глядя на своих братьев, на Аларика и остальных, словно их не существовало. Джастис просто смотрел на нее, его ледяные черты вытянулись, словно он знал ее, словно презирал ее. Она задрожала, не в состоянии заговорить.

Он ответил ей тем же молчанием, не говоря ничего еще целую минуту.

Конлан посмотрел на Кили, потом повернулся к своему брату.

– Джастис? Ты можешь нас слышать?

Взгляд Джастис метнулся к Конлану, но он не показал вида, что услышал и понял слова до того, как снова посмотреть на Кили. Продолжалось молчание, во время которого никто, казалось, не знал, что сделать или сказать, когда он заговорил резким, хриплым голосом.

– Ты… она. Ты – Кили.

Его слова были скорее требованием, а не вопросом. Она кивнула, как будто что-то заставило ее ответить.

– Да, – ответила она, ее голос был едва громче шепота. – Я – Кили.

Он улыбнулся широкой опасной улыбкой, и белизна его зубов была почти шокирующей в темноте его лица.

– Мы – Джастис, – сказал он. – И ты принадлежишь нам.