Карлов Иван Ильич

По крайней мере, восемнадцать человек спас Иван Ильич перед своей гибелью. Семнадцать из них, большинство которых были дети, ему удалось спрятать в помещении котельной, которое он обслуживал. Восемнадцатым оказался мужчина, для которого в момент подрыва шахидки Иван Ильич сыграл роль «живого щита», и принял на себя смертоносные осколки.

Я ГОРДИЛСЯ СВОИМ ОТЦОМ

В тот страшный день первого сентября мой папа, Карлов Иван Ильич, оказался в школе № 1 случайно. Надо было обеспечить лучшую школу и лучших школьников тёплой водой с первых дней учёбы, и он с коллегами этим и занимались. Когда раздались выстрелы, испуганные люди хлынули в котельную.

В насосной станции на уровне метра от пола есть окно, через которое удалось некоторым спастись. Мне иногда говорят: твой папа совершил подвиг, пожертвовал собой ради детей. Но это не так, он сделал то, что сделал бы и всегда. Он никогда бы не вышел из котельной, пока там находятся в опасности дети. Не убежал бы, оставив их в беде. Не оттолкнул ребёнка, чтобы спастись самому. И на вопрос, который ему задала одна из спасённых женщин: «А когда вы?», всегда бы ответил так, как ответил ей: «Я потом, потом».

Он очень любил детей, свои и чужие – они были смыслом его жизни. Он до последней минуты, даже когда его вели на расстрел, не верил, что кто-то способен причинить боль ребёнку. Там, в школе, он подбадривал детей, говорил им: «Не бойтесь, они попугают нас и выпустят». Заступался за детей, пытался воззвать к совести бандитов. Но это были не люди, а нелюди, совесть и честь для которых, понятия пустые.

Папа остался сиротой в 11 лет. В 1943 г. умерла его мама, а отец пропал без вести на фронте уже в июле 1941 г.

Могло быть, что парень из села Буреломы Тульской области и не оказался бы у нас в Северной Осетии. Но его судьба сложилась именно так. Уже в шестнадцать лет (с помощью родственников ему подправили метрики), он пошёл служить в армию. После демобилизации началась его долгая трудовая деятельность.

Имея два класса образования и три года ФЗО, он практически не мог писать. За него это всегда делала мама, у которой также два класса, или я. Но в то же время он был удивительно начитан. Без преувеличения прочитал более тысячи книг. Имел энциклопедические знания. Обладал прекрасной памятью и мог бы пересказать практически любую прочитанную книгу. И в последний свой смертный путь он ушёл, оставив раскрытым учебник истории

8 класса, хотя и читал его несколько раз. Его интересовало всё. Он не смог бы сказать: это мне не интересно. Он как ребёнок впитывал в себя новые знания и факты. Он и был большим ребёнком, очень эмоциональным, даже стеснительным. Он отворачивался от телевизора или выходил из комнаты, когда на экране происходило что-нибудь стыдное или неприятное.

Иногда он задумывался и вдруг застонет. Спрашиваю: «Что с тобой»? «Нет, ничего» - отвечает. И если не отставать, признавался: вспоминал что-нибудь из прошлого. Я не могу вспомнить ни одного поступка, за который мне было бы за папу стыдно. Но его требовательность к себе была выше моей. Ему казалось, что он не смог себя реализовать и все силы, все надежды связывал с детьми, а потом и с внуками. Он так гордился нашими успехами. Однажды, скупой на проявления чувств, он приехал из Минеральных Вод, из своей конторы, и крепко обнял меня. А как сияли его глаза! И лишь через несколько дней я узнал, что среди прочих необходимых для получения квартиры документов, он возил и моё свидетельство об окончании 8 классов. Коллеги по работе поздравляли его:

- Молодец, Иван, какого сына воспитал!

Господи, как редко я радовал тебя, папочка! Всем, что есть у меня и во мне, я обязан тебе, папа. Мне никогда не подняться до твоего понимания человечности.

А каким он был дедом, как он любил внуков! Когда мы с сыном приходили к родителям в гости, мы всегда звонили в дверь одинаково, в такт речёвки болельщиков «Спартака», за который папа, а потом и я (а как могло быть иначе!) болели всегда. И было слышно, как он бежит к двери. И если внук прятался, а такое он делал часто, папа смотрел на меня, за мою спину и спрашивал: «а где, где Вадик»? Мы с сыном часто делали так, и он всегда покупался. Лицо сразу менялось, становилось грустным. И тут появляется внук! Нужно было видеть папино лицо. Этот миг, появление внука, и есть счастье. Никогда внуки от него не слышали грубого слова, никогда он не отворачивался от них, не говорил: дайте отдохнуть, я устал, болею, отстаньте. Он даже никогда не ругал их, ни за что. Самое большее – стыдил, и то редко.

Когда я женился, жену мою он принял как родную дочь и никогда интересы родной дочери не ставил выше её интересов. И когда у нас были споры, он никогда не становился на мою сторону, всегда принимал сторону жены. Он ни разу не упрекнул её, не сделал ей ни одного замечания. Я сердился, но понимал: так правильно. Нужно поддерживать тех, кто слабее. И помогать, помогать людям. Он никогда ничего не просил для себя, но для других… Он просто не способен был отказать никому в помощи. В последние годы у него сильно болела спина и сердце, ему трудно было выполнять физически сложную работу, но если его просили, днём и ночью, в выходные или будничные дни, он вставал и шёл на помощь. Я всегда гордился своим отцом. Я знал, что он у меня самый лучший. Что таким, как он мне никогда не стать.

Он был удивительно справедливый и честный человек. Проработав всю жизнь на стройках, а его труд есть практически в каждом доме Бес-

лана, и не только в Беслане, а по всей стране от Находки до Урала, он никогда не принёс в дом ни гвоздя, только шрамы и болячки. За свой труд имел бесчисленное количество грамот. Он был из тех, кого называют незаменимыми, и это подтвердят все его коллеги по работе. Где бы он ни работал, всегда был лучшим.

Сегодня уже 11 ноября, а холодов всё нет. Природа словно извиняется перед нами за содеянное террористами, и пытается нас согреть. Но мир уже никогда не будет прежним ни для меня, ни для всех нас.

Я не знаю, как мне жить без тебя, папа. Я дышать без тебя не могу, словно каменная плита на груди. Прости, я не смог тебе помочь, не смог тебя уберечь, папочка. Я люблю тебя папа, и буду любить всегда.

Валерий КАРЛОВ, ноябрь 2004 г.

ТЕПЕРЬ Я ЗНАЮ, КАК ПОГИБ ПАПА

1000 дней прошло, а мы по-прежнему далеки от правды, и никто, кроме выжившего террориста, не понёс наказания. Даже назначенных быть виновными милиционеров Правобережного РОВД прокуратура сама просит амнистировать. Почему? Потому что чувство самосохранения и корпоративная солидарность для власти важнее, чем сотни невинных жертв.

А для нас важнее всего они. 50 лет назад, в мае 57-го года, 25-летний парень из деревни Буреломы Тульской области приехал в Северную Осетию в командировку. Приехал, чтобы построить один жилой дом, а остался здесь навсегда. Если бы не 1 сентября 2004 года в этом году я бы праздновал 75-летие родителей и их золотую свадьбу. Но папы больше нет.

Утром 1 сентября 2004 года мой папа, Карлов Иван Ильич, мог бы и не оказаться в школе № 1, если бы водяной насос в предыдущие дни удалось отремонтировать. Но он оказался настолько изношен, что пришлось его менять. Решили это сделать именно в этот трагический день. Судьба распорядилась так, что папа вместе с двумя напарниками прибыл в котельную всего за полчаса до теракта. Когда раздались выстрелы, папа приоткрыл дверь котельной, чтобы посмотреть, что происходит. А когда в котельную хлынул поток обезумевших от страха людей, сумел направить часть из них в «насосную». Его напарник выключил свет. Сразу за школьниками и их родителями в котельную ворвались террористы. Один из них пустил очередь над головами и приказал всем выйти. Учительница истории, чтобы не допустить кровопролития, попросила их не стрелять в детей, сказала, что сейчас всех выведет. Войдя в котельную со света в темноту, террористы не увидели, что 17 человек укрылись в «насосной», а может и испугались заходить глубоко внутрь. Позднее учительница, рассказывая мне об этом, искренне удивлялась, почему мой папа оказался в заложниках, ведь он не выходил вместе с ней из котельной и знал, где можно спрятаться. Конечно, он знал, где можно было спрятаться. Но кому-то надо было выйти, чтобы спаслись

остальные. Выйти последним и прикрыть за собой дверь. Он так и сделал. Когда бандиты спросили его, остался ли кто-нибудь, он сказал: «нет, все вышли», вышел сам и прикрыл дверь. Мне иногда говорят: твой папа совершил подвиг, пожертвовал собой ради детей. Но это не так, он совершил простой человеческий поступок, такой же совершили 3 сентября десятки и сотни простых граждан Осетии, бросившиеся безоружными под пули бандитов спасать людей. Он никогда бы не оттолкнул ребёнка, чтобы спастись самому. Не попытался бы спасти свою жизнь ценою чужой.

Папу вместе с другими представили к государственной награде. Наверное, это «правильно», что в Москве решили никому их не давать. Во-первых, настоящих героев было много больше. Во-вторых, (уверен, для действующей власти это было «во-первых»), как это показать по телевизору? Выходит наш мудрый и незаменимый, вручает награду, удостоверение, цветы, а кто-нибудь из родственников, вспомнив о кладбище, на котором около 300 могил, и о том, какими и как выдали в морге их близких, вместо благодарности скажет что-нибудь противоположное. Согласитесь, не телегенично. Один раз они уже обожглись, когда устроили митинг на кладбище 6 сентября, когда люди, похоронив своих близких, с ненавистью и проклятиями шли мимо этого «митинга», и больше на такое не решились.

В спортзале знакомые обращались к папе, как старшему, с вопросом: что же всех нас ожидает? Он, как мог, успокаивал: «не бойтесь, они попугают нас и выпустят». Стыдил бандитов, взывал к совести, уговаривал отпустить детей. В числе двух десятков молодых и крепких мужчин, которые на взгляд бандитов своим поведением или физическими данными представляли для них угрозу, они сразу изолировали от остальных. Среди них оказался единственный старик, мой папа. 10 сентября 2004 года НТВ показало видео, снятое террористами, на котором запечатлены последние минуты жизни папы. Теперь я знаю всё о том, как он погиб: и место, и время, и обстоятельства. В числе этих двадцати были мой одноклассник и случайно оказавшийся в тот день в школе видеооператор «Алании», который в книге К.Чиверса «Школа» расскажет: «Мужчин-заложников поставили на колени в коридоре, лицом к стене, приказав сцепить руки за головой. Слева от меня был худой старик, за ним – шахидка. Раздался взрыв. Это взорвался заряд, закрепленный на поясе шахидки. Шрапнель и болты разлетелись по коридору, раня мужчин, пробивая пол. На месте взрыва трясся в предсмертных конвульсиях старик, стоявший рядом со мной, он спас мою жизнь, создав своим телом препятствие для летящих осколков. Его ноги, бедра, все тело было изуродовано». Даже смертью своей, пусть и невольно, он кого-то ещё спас.

Я часто прихожу на то место. До апреля 2006 года здесь на полу под слоем спрессованной пыли и грязи ещё лежала папина куртка-спецовка, продырявленная осколками. Представляю, что чувствовал, о чём думал в последние минуты жизни папа. Если бы он промолчал, опустил глаза, или бы спрятался за спинами детей, как сделали некоторые, может быть, он и остался бы жить. Но по-другому поступить он не мог. Он был справедливый и честный человек, физически не способный на ложь и подлость.

На каждом производстве есть те, кого называют незаменимыми, на ком держится всё, от профессионализма которых зависит успешная деятельность всего коллектива. Уже выйдя на пенсию, стал работать в тепловых сетях. И здесь тоже сразу стал незаменимым. Практически только он мог определить причину нештатной ситуации, в случае аварии вызывали именно его. Незаменимый – это означает заменить уже некем.

При этом он всегда старался быть незаметным, никогда ничего лично для себя не просил. Лишённый всяческой зависти, больше всего он ценил в людях то, чего не было у него - образованность. Война забрала его родителей. С 10 лет у него началась самостоятельная жизнь, поэтому для него очень важно было, чтобы дети, а потом и внуки смогли получить хорошее образование.

Есть президенты и министры, депутаты и олигархи, а есть простые честные люди, на которых в действительности держится государство, которые и формируют в обществе нравственные истинные ценности.

Но Беслан – это не только мой папа. Когда я прихожу на кладбище, мне кажется, все эти взрослые и дети смотрят мне прямо в глаза, словно хотят что-то сказать. Очень многих я знал лично. Не хватит жизни, чтобы рассказать даже маленькую толику того хорошего, что надо рассказать о каждом погибшем.

И ради них мы будем бороться. Нет преград, которые бы мы не готовы были преодолеть. Нет силы, которая нас остановит. Тот, кто управляет спецслужбами и прокуратурой, препятствуя честному расследованию, должен помнить, что порою голос одного человека оказывается выше и сильнее всей государственной мощи. И, если в этой жизни мы торжества правды не добьемся, то пусть негодяи не надеются, наше проклятие достанет их и на том.

Валерий КАРЛОВ, 30 мая 2007 г.

КАРСАНОВА Диана Таймуразовна

Шестилетнему Георгию удалось выбраться из школьного пекла с ранениями и ожогами. Но смогла спастись его мама – Диана Карсанова. Мальчик остался сиротой.

НЕ ВЕРНЕТСЯ К СЫНОЧКУ ОНА

Террористы вырвали с корнем цветы нашей жизни, уничтожили детей. Уничтожали не только цветы, но и тех, кто их взращивал – матерей. Среди этих матерей оказалась и молодая мама Диана Карсанова.

1 сентября Диана нарядила своего первенца – шестилетнего Георгия, который впервые переступал порог школы, и отправились они на праздник. Мать уже мечтала, что сынок выучится и станет большим человеком, и она будет ее гордостью. Но их первое посещение школы обернулось большой бедой.

Как потом рассказывали бывшие заложники, Диана не теряла присутствие духа в накаленном от духоты и страха спортзале, старалась добыть хоть каплю воды для всех, кто был вокруг нее. Поэтому один из террористов и пригрозил ей: «Если еще раз увижу, что ты кому-то воду даешь, берегись!..»

Наверное, нет дня, чтобы мы, друзья и подруги Дианы Карсановой, не вспомнили о ней. Она была не только нашей сверстницей, но была для нас, как сестра. И, хотя никуда не деться от реальной действительности, нам трудно представить, что рядом с нами нет еще недавно веселой и жизнерадостной Дианы. Но она ушла по дороге, откуда никогда и никто еще не вернулся...

Из дома, где еще совсем недавно жила счастливая семья, не слышен даже громкий разговор, никто не может даже улыбнуться. В тот солнечный осенний день многие дети и их матери, наши друзья превратились в райских птичек и с потрескавшимися от жажды губами, улетели в страну мертвых.

Эта беда никогда не забудется. Нельзя ее забыть, чтобы подобное никогда и нигде не повторилось. Чтобы дети не оставались сиротами, а матери не хоронили своих детей...

Друзья Дианы