2015-06-30
207
И абсолютно понятно, что она не появится сейчас. Когда тело, после всех формальностей, выдадут для погребения, оно будет в закрытом гробу. И никто не позволит взглянуть на то, что находится внутри.
— А она знает? Что мы ее нашли?
Инш хмыкнул и сунул нетронутый пакет с мармеладом в карман:
— Нет еще. Я сейчас к ней поеду. Сообщить, что она позволила какому-то больному ублюдку украсть ее ребенка. Что он забил ее до смерти и сунул тело в кучу мертвых животных.
Добро пожаловать в ад.
— Возьму с собой констебля Ватсон, — прибавил Инш. — Хотите поехать с нами?
Инш задал этот необязательный вопрос очень низким голосом. Совсем неудивительно, если принять во внимание, какая выдалась неделя. Инспектор думает, что сможет завлечь его, Логана, в эту поездку, если помашет перед ним констеблем Ватсон: смотрите, морковка в полицейской форме.
Логан поехал бы и без этой приманки. Сказать матери, что ее ребенок мертв, — не самое приятное из поручений, а Инш выглядел так, словно нуждался в помощи.
— С одним условием, — ответил Логан, — если потом пропустим стаканчик.
Они поехали на внедорожнике Инша, припарковались у тротуара. Громадная машина инспектора возвышалась над крошечными «рено» и «фиатами», которые стояли по обеим сторонам улицы, со смешными белыми шапками нетронутого снега на крышах. По пути никто не сказал ни слова. Лишь семейный психолог всю дорогу повторяла: «А это кто такая красивая девочка?» — и умилялась спаниелихе Инша черно-белого окраса, сидевшей на заднем сиденье.
Район был привлекательный: деревья, много травы. Если взобраться на крышу, можно увидеть луга. Дом был расположен в конце небольшой улицы и походил на другие маленькие двухэтажные дома, с парой комнат на первом этаже и с парой спален на втором, со стенами, отделанными белой галечной штукатуркой: маленькие белые кусочки камня и кварца блестели под светом уличных фонарей, подражая снегу. Метель утихла, и теперь в промозглой ночи с неба медленно падали крупные одиночные хлопья снега. Инш, Логан, Ватсон и семейный психолог побрели по глубокому снегу к входной двери. Инспектор шел впереди. Он нажал на кнопку звонка, и где-то в глубине дома раздался переливчатый звук. Спустя пару минут дверь открыла недовольная женщина лет сорока пяти в пушистом розовом банном халате; она была в легком подпитии. Ее влажные волосы спадали вдоль лица, как влажные нити, следы туши для ресниц тянулись от глаз к ушам. Выражение недовольства на ее лице исчезло, как только она увидела форму констебля Ватсон, стоявшей позади всех.
— Миссис Хендерсон? — сказал Инш.
— О господи! — Женщина плотно запахнула на шее ворот халата. Краска сошла с ее лица. — Это Кевин, да? О господи… он погиб!
— Кевин? — Инш занервничал.
— Кевин, мой муж. — У женщины задрожали руки, она отступила в небольшую прихожую. — О господи…
— Миссис Хендерсон, ваш муж не умер. Мы…
— О, слава богу.
Мгновенно успокоившись, она провела незваных гостей через прихожую в маленькую гостиную с розовыми полосатыми обоями на стенах, похожими рисунком на конфетные обертки.
— Извините за беспорядок, обычно я убираю по воскресеньям, но пришлось работать сверхурочно.
Хозяйка обвела глазами комнату, переложила смятую форму медсестры с дивана на гладильную доску. Полупустая бутылка с джином была незаметно убрана в ящик комода. Над камином висела в рамке фотография, имитировавшая нарисованную маслом картину. Такие поделки любят штамповать фотографы с художественным вкусом. Мужчина, женщина и девочка со светлыми волосами. Муж, жена и убитый ребенок.
— Конечно, Кевин сейчас здесь не живет, — прибавила она. — Он сделал перерыв… После того, как пропала наша дочь.
— Именно поэтому мы здесь, миссис Хендерсон.
Она предложила всем сесть на бугристый диван, обтянутый коричневой кожей и покрытый розово-желтым покрывалом, и сказала:
— Потому что Кевин здесь не живет? Но это только временно!
Инш достал из кармана прозрачный пластиковый конверт. В нем лежали две розовые заколки для волос.
— Вы узнаете их, миссис Хендерсон? — спросил он.
Женщина взяла конверт, внимательно посмотрела на его содержимое, потом подняла глаза на Инша и побледнела во второй раз.
— О боже, это вещи Лорны! — выдохнула она. — Ее любимые заколки для волос, как у Барби. Она без них из дома не выходила! Откуда они у вас?
— Мы нашли Лорну, миссис Хендерсон.
— Нашли? О господи…
— Мне очень жаль, миссис Хендерсон. Она мертва.
Помолчав, хозяйка сказала:
— Чай. Это то, что нам нужно. Горячий сладкий чай.
Резко повернулась, так что вспорхнули полы банного халата, и быстрым шагом удалилась в кухню.
Они нашли ее рыдающей над раковиной.
Через десять минут все опять были в гостиной, Инш и Логан сидели на диване, констебль Ватсон и миссис Хендерсон опустились в кожаные кресла под цвет дивана. Семейный психолог стояла рядом с миссис Хендерсон, положив руку ей на плечо, и издавала успокаивающие звуки. Логан заварил чай, поставил чайник на кофейный столик, заваленный глянцевыми журналами. Все наполнили чашки, но чай никто пить не стал.
— Это я виновата, — проговорила миссис Хендерсон. Казалось, она уменьшилась с тех пор, как открыла дверь. — Если бы мы купили ей этого чертового пони…
Инспектор Инш слегка приподнялся с дивана:
— Простите меня, миссис Хендерсон, за то, что я вас об этом прошу, но нам нужно, чтобы вы рассказали о той ночи, когда пропала Лорна.
— Я никогда в это не верила. Вы понимаете, она просто не вернулась. Убежала. Но однажды она просто войдет в эту дверь, и все снова будет хорошо. — Миссис Хендерсон взглянула на свою чашку с чаем. — Кевин не смог с этим примириться. Он все время меня обвинял. Каждый день. Это ты виновата в том, что она ушла. Так он говорил. И он был прав. Это моя вина. Он… он встретил эту женщину в супермаркете, она там работает. — Она вздохнула. — На самом деле он ее не любит! Это он меня наказывает… Вы знаете, у нее совсем груди нет. Как мужчина может любить женщину, у которой нет груди? Он это делает, чтобы меня наказать. Он вернется. Вы увидите. Однажды он просто войдет в эту дверь, и все снова будет хорошо…
Снова погрузившись в молчание, она сидела, кусая изнутри щеку.
— Что было в ту ночь, когда Лорна пропала, миссис Хендерсон? — спросил Инш, выдержав паузу. — Вы видели кого-нибудь на дороге? Какие-нибудь машины?
Она отвела невидящий взгляд от чашки, глаза ее блестели.
— Что? Я не помню… Это было очень давно, и я так на нее сердилась. И почему мы не купили ей этого проклятого пони?
— Может быть, фургоны, грузовики?
— Нет. Я не помню. Меня уже обо всем этом спрашивали.
— Может быть, мужчина с тележкой.
Она застыла. Через пару мгновений отчетливо произнесла:
— Что вы хотите сказать?
Инспектор Инш промолчал. Миссис Хендерсон мгновение смотрела на него, потом вскочила:
— Я хочу ее увидеть!
Инш аккуратно поставил чашку на ковер и сказал:
— Мне очень жаль, миссис Хендерсон, но это невозможно.
— Она моя дочь, черт побери, и я хочу ее увидеть!
— Лорна уже давно мертва. Она… вы не захотите видеть ее, миссис Хендерсон. Пожалуйста, поверьте мне. Запомните ее такой, какой она была.
Стоя в центре гостиной, миссис Хендерсон с ненавистью посмотрела на лысую голову инспектора:
— Когда вы ее нашли? Когда вы нашли Лорну?
— Вчера.
— О боже… — Она закрыла рот рукой. — Это он, да? Тот мужчина, про которого писали в газетах. Он убил ее и похоронил в отбросах!
— Успокойтесь, пожалуйста, миссис Хендерсон. Он арестован. Он никуда не убежит.
— Этот грязный ублюдок! — Она швырнула чашку в стену. Чашка разлетелась на мелкие фарфоровые кусочки, теплый чай с молоком залил обои. — Он отнял у меня моего ребенка!
На обратном пути опять молчали. Психолог вызвала соседку, чтобы та присмотрела за миссис Хендерсон. Как только в дверях появилась крупная взволнованная женщина, миссис Хендерсон зарыдала навзрыд. Они оставили рыдающих женщин на диване и удалились.
На дорогах было тихо, как на кладбище; они ехали в центр. Снег успокоил всех, кроме тех когтистых тварей, которые скреблись в душе у каждого.
Восемь часов. Знакомая фигура промелькнула в окне, когда Инш разворачивал машину на развязке в Хейзлхед. Отчим Питера Ламли устало брел под падающим снегом, выкрикивая его имя. Логан мрачно смотрел на замерзшего человека в промокшей одежде, пока тот совсем не скрылся из виду. Его еще ожидал тот зловещий визит, когда полицейские объявят, что нашли тело его сына.
Инш узнал в справочном отделе адрес Хендерсона. Тот жил вместе с плоскогрудой женщиной из супермаркета в самом нездоровом конце Роузмаунт.
Опять неприятная сцена. Но без самообвинений. На этот раз все обвинения были адресованы «этой тупой суке», бывшей жене. Подруга Хендерсона сидела на диване в слезах, он ругался и проклинал. Это так на него не похоже, сказала она. Он всегда такой добрый.
Потом обратно в штаб-квартиру.
— О господи, веселый был денек, — произнес совершенно безжизненным голосом Инш, направляясь вместе с Логаном и констеблем Ватсон через вестибюль к лифтам.
Он ткнул толстым пальцем в кнопку вызова. Удивительно, но дверь лифта немедленно открылась.
— Послушайте, — сказал Инш, войдя внутрь и повернувшись к стоящим в коридоре Логану и констеблю Ватсон. — Почему бы вам двоим не пойти переодеться, а потом мы встретимся здесь в пять. Мне нужно заполнить пару форм, а после этого я вас угощу.
Констебль Ватсон посмотрела сначала на Логана, потом на инспектора. Казалось, она ищет подходящий повод, чтобы отказаться. Но прежде чем она что-нибудь успела произнести, двери лифта закрылись, и детектив-инспектор Инш уехал.
Логан глубоко вздохнул.
— Вам не хочется, — сказал он, — и я вас понимаю. Я скажу инспектору, что у вас неотложные дела.
— Вам не терпится от меня избавиться?
Логан удивленно поднял бровь:
— Нет. Совсем нет. Я подумал… Ну, после всего, что было в газетах… вы понимаете. — Он ткнул себя пальцем в грудь: — Мистер Мешок-с-дерьмом.
Она улыбнулась:
— Со всем уважением, сэр, но временами вы ведете себя как настоящая задница. Я же встречалась с Миллером, помните? Я знаю, что он конченый придурок. — Улыбка исчезла. — Я просто не знаю, буду ли я вам нужна там. После того, что случилось. Когда я ругалась в машине…
Логан заулыбался:
— Нет! Все в порядке. Честно. Хотя, конечно, ругаться нехорошо.
Констебль Ватсон нахмурилась, и Логан, опасаясь, что опять облажался, быстро заговорил:
— Но это вообще ни с чем не связано. Я очень хочу, чтобы вы пришли. Тем более что платит инспектор Инш… — Он запнулся. — Не то чтобы я был против, если бы сам платил… Это… — Он окончательно умолк, чтобы не наговорить еще больше глупостей.
Она взглянула ему в глаза и сказала:
— Хорошо. Я пойду переоденусь. Встретимся у входа.
Когда она ушла, Логан сразу понял, что она над ним смеялась. Он стоял один в коридоре и яростно краснел.
За стойкой дежурного Большой Гари устраивался на очередное ночное дежурство. Он улыбнулся и поманил рукой Логана:
— Эй, Лазарь, рад видеть, что ты наконец-то получил то признание, какого заслуживаешь!
Логан нахмурился, а Гари помахал в воздухе дневным выпуском «Ивнинг экспресс», родственного издания «Пресс энд Джорнал». На первой странице была помещена фотография людей в синих защитных комбинезонах, руками копающихся в куче мертвых животных. Ниже шел заголовок:
ДОМ УЖАСОВ:
БРАВАЯ ПОЛИЦЕЙСКАЯ КОМАНДА
В ПОИСКАХ УЛИК.
— Дай-ка догадаюсь, — вздохнул Логан. — Снова Колин Миллер?
Да, работал он быстро.
Гари потер пальцем нос:
— Прямо в точку попал, Мистер Местный Герой Полицейский.
— Гари, поскольку я старше тебя по званию, я хочу видеть тебя там. — Он указал на улицу, где падал снег. — Охраняющим вверенный тебе участок.
Гари подмигнул:
— А ты пока будешь со всем этим мириться. Печенья не желаете?
Он протянул Логану пачку печенья, и тот невольно улыбнулся. И взял одно печенье со словами:
— Но чем там пишет мистер Миллер?
Гари выпятил грудь, расправил газету и заговорил внушительным голосом:
— Бла, бла, бла… снег и лед, бла, бла… Говно в цветочек, бравые полицейские копаются в отвратительных залежах смерти. Бла, бла… в поисках жизненно необходимых улик, которые спасут наших детей от этого зверя. О, этот отрывок тебе особенно понравится. Местный Герой Полицейский Логан Макрай по прозвищу Лазарь вместе со своей командой руками сортировал мертвые тела животных… И также совершенно очевидно, что ты спас жизнь констебля Стива Джекобса, после того как на него напала гигантская крыса… Благослови вас Господь, сэр! — прибавил Гари. И отдал честь Логану.
— Это констебль Ренни сделал всю работу, — сказал тот. — Я лишь приказал отвезти его в больницу!
— Ах, без вашей твердой руководящей руки никто до этого не додумался бы! — Гари утер рукой воображаемые слезы. — Вы пример для нас всех, вот вы кто!
— Я тебя ненавижу, — сказал Логан и улыбнулся.
Когда на констебле Ватсон не было униформы, называть ее про себя по имени было для Логана значительно легче. Джеки сменила строгую черную униформу на джинсы и красный свитер, распустила волнистые каштановые волосы, и теперь они свободно падали на плечи. Она здорово ругалась, пока надевала толстую дутую куртку.
По крайней мере, хоть один из них будет одет по погоде, подумал Логан, все еще щеголявший в своем рабочем костюме. Он никогда не переодевался на работе. В этом не было никакой необходимости, поскольку его дом был всего в двух минутах ходьбы.
Джеки Ватсон подошла к стойке дежурного, выпросила у Большого Гари печенье и захрустела с видимым удовольствием.
Логан подождал, пока она сделает паузу, не дождался и спросил:
— Как поживает ваш заключенный?
Джеки прожевала и сказала, что Стрикена, как обычно, осудили на сорок два часа общественных работ в Департаменте паркового хозяйства и занесли в список лиц, совершивших половые преступления.
— Как обычно? — переспросил Логан.
Ватсон пожала плечами.
— Кажется, его всегда отправляют отрабатывать в Департамент паркового хозяйства, — сказала она, выдохнув фонтан шоколадных крошек. — Ну вы знаете, сажать, пропалывать, ремонт разный. — Она сглотнула и пожала плечами. — Судья его пожалел — за то, что дал показания по делу Джеральда Кливера, и вообще. Опять прошел через все это, только без Сэнди-Змеюки и его гнусных извращенных выдумок. Должна признаться, я тоже пожалела парня. Можете себе представить, чтобы с вами так обращались? Отец дерется, мать пьяница, а потом попадаешь в больницу, и тут как тут Джеральд гребаный Кливер забавляется с тобой под одеялом.
Они помолчали, представив обрюзгшего санитара, обожающего маленьких мальчиков.
— Знаете что, — сказал Большой Гари, — если бы не Труповоз, я поручился бы, что мертвые ребятишки — дело рук Кливера.
Логан покачал головой:
— Когда пропал Питер Ламли, он был за решеткой.
Гари заволновался:
— Значит, у него был сообщник.
— Нет же, он был игрун, а не убийца, — вставила Джеки. — Они нравились ему живые.
Логан вздрогнул. Образ был неприятный, но она была права.
Но Большой Гари не собирался так легко сдаваться.
— А может быть, у него больше не стоит, — предположил он. — Поэтому он их и убивает!
— Это ничего не меняет, потому что последние шесть месяцев он находился под замком, — заметил Логан. И заключил: — Это не он убивал детей.
— Я и не говорю, что это он. Я говорю, что он мог убивать. — Гари нахмурился. — А вы, засранцы, еще мое печенье лопаете! Уроды неблагодарные.
Сначала выпили по стаканчику, потом по второму. За вторым последовал третий. Потом отведали карри — и по четвертому. К тому моменту, когда Логан пожелал спокойной ночи инспектору Иншу и констеблю Ватсон, с окружающим миром у него снова установились доброжелательные отношения. О'кей, в присутствии инспектора с Джеки конечно же ничего не могло получиться, но было ощущение, что все идет как надо. Если только инспектора Инша не будет рядом.
Но в полпятого утра все это уже не имеет никакого значения, особенно когда выбираешься из кровати, идешь, шатаясь, в кухню и выпиваешь столько воды, сколько сам весишь, а потом возвращаешься обратно и проваливаешься в сон.
Когда Логан пришел на работу, отчет с результатами вскрытия Лорны Хендерсон уже лежал на столе инспектора Инша. Тот пришел ровно в семь, несмотря на то что была суббота. Он уже сидел за своим рабочим столом, лишь лицо было чуть розовее, чем обычно.
Лорна Хендерсон умерла от ран, причиненных тупым предметом, и повреждения внутренних органов. Сломанные ребра проткнули левое легкое, ударом в левый висок ей раздробили череп, а последний удар, по затылку, лишил ее жизни. Четырехлетнюю девочку забили до смерти. Труповоз явно перестарался.
— Как вы думаете, нам удастся что-нибудь из него вытянуть? — спросил Логан, переворачивая фотографии из отчета лицевой стороной вниз, чтобы больше на них не смотреть.
Хмыкнув, Инш ответил:
— Сомневаюсь. К тому же сейчас это уже не важно. У нас столько улик, что Труповозу не удастся отвертеться. И даже Скользкий Сэнди ему не поможет. Мистер Филипс проведет остаток своей жизни в тюрьме Петерхед, вместе с другими больными ублюдками.
После этого достал из кармана пакет с фруктовыми мармеладными конфетами и принялся просматривать ежедневник.
— Вы сегодня опять везете Миллера на ферму? — спросил Инш через некоторое время, не поднимая глаз и произнеся фамилию репортера так, будто говорил о неприятном запахе.
— Нет, — ухмыльнулся Логан. — По необъяснимой причине он не может ехать. Не могу понять почему.
Небольшой экспедиции, совершенной в пятницу, репортеру оказалось вполне достаточно. В сегодняшней «Пресс энд Джорнал» содержались только хвалебные слова в адрес полиции. Статья была почти такая же, как в «Ивнинг экспресс», но с более подробными редакторскими комментариями. По крайней мере, инспектора Инша оставили в покое.
— Что там насчет всплывшего утопленника? — поинтересовался инспектор. — Идет дело?
— Продвигаюсь.
— Стил сказала, что вы подозреваете братьев Маклауд?
Логан кивнул:
— Это в их стиле. Вручную. С особой жестокостью.
Инш слегка улыбнулся:
— Эта парочка идет по стопам своего папаши. Собираешься их арестовывать?
Логан сдержался, чтобы не пожать плечами. Он понимал, что это не единственное решение.
— Стараюсь. Попросил криминалистов по ниткам разобрать шмотки, в которых был труп. Может, найдут что-нибудь. Пли кто-нибудь из завсегдатаев заведения проколется… — Он запнулся, вспомнив Данкана Николсона, вбегающего в букмекерскую контору, чтобы спрятаться от дождя. С пластиковым пакетом в руке.
Инш сунул в рот конфету зеленого цвета и, покачав головой, сказал:
— Не думаю. Полагаете, найдется идиот, который будет стучать на братьев Маклауд? Да его в клочья разорвут.
— Что? — Логан отвлекся от своих воспоминаний о Николсоне. — А… да. Может быть. Саймон Маклауд сказал, что вся эта история — просто предупреждение. Послание. И что все в городе знают, что это значит.
— Все в городе знают?! — Инш чуть не поперхнулся. — А почему я об этом ничего не слышал?
— Не знаю. Надеюсь, Миллер сможет это как-нибудь объяснить.
В двенадцать дня Логан сидел над большой тарелкой с куском зажаренного в кляре маринованного мяса с картофельными чипсами и бобами.
Паб «Принц Уэльский» был старомодным местом, с деревянными панелями, низким потолком желтоватого цвета, закопченным несколькими поколениями курящих посетителей, и там подавали настоящий эль. Народу в заведении было битком — в основном мужчины, насильно рекрутированные женами и любовницами на утреннюю пробежку по магазинам. Здесь они получали заслуженную награду — пинту холодного пива с креветочными чипсами.
Паб состоял из нескольких маленьких комнат, соединенных короткими коридорами. Логан и Миллер сидели в одной из них, рядом с окном. Вид из окна не радовал глаз: узкий переулок между высокими домами, унылый серый гранит, мокнущий под струями проливного холодного дождя.
— Ну что, — сказал Миллер, накалывая на вилку кусок овощного пирога, — удалось вам заставить признаться этого засранца?
Логан молча жевал мясо, мечтая запить его пинтой пива, чтобы окончательно справиться с похмельем. Но пить в служебное время было то же самое что оттрахать овцу на глазах шефа полиции города, поэтому Логан довольствовался апельсиновым соком и лимонадом.
— Мы продолжаем расследование, — ответил он приглушенным голосом.
— Прибейте его за жопу к стене ржавыми гвоздями. Грязный больной урод — вот кто он такой. — Миллер был не на работе, поэтому мог позволить себе выпить. Но перед ним стояла не чудесная пинта темного пива, а большой запотевший бокал «Семийон шардоне» и лежал стейк из лосося.
Логан увидел, как Миллер деликатно отпивает из своего бокала, и улыбнулся. Миллер был странный парень, но, если говорить честно, он начинал ему нравиться. Даже после того, как из-за его статьи едва не отстранили от работы инспектора Инша. Одежда, вино, круассаны, крупные ювелирные украшения — все это было просто нарядом для рождественской пантомимы.
Логан подождал, пока репортер начнет есть рыбу, потом спросил:
— А что по поводу Джорджа Стефенсона?
— М-м-м-м-ф-ф… — Кусочки панировки вылетели изо рта и упали на изящную рубашку цвета слоновой кости. — В каком смысле?
— Ты сказал, что у тебя есть дополнительная информация. Что-то, о чем я не знаю.
Миллер улыбнулся, из его рта выпало еще больше крошек.
— Как насчет последнего места, которое он посещал?
Логан попробовал догадаться:
— «Терф'н Трэк»?..
Миллер с удивлением улыбнулся:
— Да, прямо в точку. «Терф'н Трэк».
Логан знал, что так и будет. Осталось доказать.
— Один из братьев Маклауд сказал мне: «Все знают, что не надо делать так, как сделал Джорди». Это было предупреждение. Хочешь что-нибудь добавить?
Миллер повертел в руке бокал с вином, поднял, и на столе заиграл хоровод из маленьких золотистых пятен.
— Ты знаешь, что у него были дела с местными букмекерами и на кону стояли приличные деньги?
— Ты уже это говорил. И насколько приличные?
— Двести пятьдесят тысяч шестьсот сорок два фунта.
Пришло время удивиться Логану. Это была очень приличная сумма.
— Зачем же они его убили? — Он пожал плечами. — Почему просто не покалечили слегка? Мертвый Джорди не сможет платить. Не говоря уже о том, что он был одним из парней Молка-Ножа. Я слышал, что Молку не нравятся подобные вещи.
— Да, рискованно, — кивнул Миллер. — Если ты наедешь на кого-нибудь из его парней без его разрешения, он обрушится на тебя, как тонна говна.
Сердце у Логана екнуло: меньше всего Абердин нуждался во вспышке криминальных разборок. Гангстерские войны в Гранитном Городе. То-то весело будет.
— Зачем же тогда его убили?
Миллер вздохнул и, отложив в сторону нож, ответил:
— Его замочили, чтобы каждый знал, что не надо делать того, что делал он.
— И что, черт возьми, это значит?
— Это значит… — Миллер обвел взглядом небольшую комнату. Короткий коридор вел в ту комнату, где они заказывали ланч, другой, в противоположном углу, вел в бар. Люди разговаривали, ели, пили, наслаждались уютом и покоем. И никто не обращал на них никакого внимания. — Слушай, ты знаешь, на кого работал Джорди. Такого человека дважды не подставляют, правда? Может быть, один раз получится, но если ты сделаешь это еще раз, у тебя наступят тяжелые времена. Понял, что я имею в виду?
— Мы уже об этом говорили!
— Да, говорили.
Миллер начал нервничать:
— Знаешь, как я оказался в этом солнечном сраном Абердине? — Он указал вилкой на окно, за которым их ждала мерзкая погода. — Почему ушел из «Сан» и очутился в этой… вонючей дыре? — Он понизил голос на последних словах, чтобы никто не услышал, как он обзывает Абердин. — Из-за наркотиков и шлюх.
Логан удивленно взглянул на него.
Миллер нахмурился:
— Да не в том смысле! Я готовил репортаж про крэк, который таскали в Глазго из Эдинбурга. Его переправляли через границу из Восточной Европы, внутри шлюх. Ну ты знаешь этот дедовский способ: наркоту пакуют в пластиковый мешочек, а потом — шлюхе между ног. Делают это, когда у нее месячные, и собака-нюхач наркоту не чует. Да если и почует, то все так смущены, что сказать ничего не могут. — Он глотнул вина. — Ты и представить не можешь, сколько крэка можно засунуть в мохнатку обычной литовской шлюхи. Целую кучу этого дерьма.
— И какое отношение это имеет к Джорди?
— Я уже подхожу к этому. Ну, я строю из себя Кларка Кента,[8] разгребаю говно, делаю охренительный материал. Меня номинируют на премию какие-то левоцентристские политические силы. Лучшее Журналистское Расследование Года. Контракты на книги, куча всего. Но ведь я выяснил и то, кто всем этим заправляет. И имя узнал. Того крутого мужика, который этим всем руководит, засылает к нам этих шлюх, нашпигованных наркотой.
— Я попробую догадаться: Малколм Макленнан.
— Два громадных урода схватили меня на Саучихолл-стрит посреди белого дня — бац! Затолкнули в большую черную машину. И вежливо объяснили, чтобы я забыл о статье. Если мне дороги мои пальцы. И ноги.
— И ты это сделал?
— А что мне оставалось, твою мать! — Миллер сделал большой глоток вина. — Не хватало, чтобы ублюдки отхватили мне пальцы поварским тесаком. — Его передернуло. — Молк-Нож сказал кому надо, и следующей новостью было то, что я уволен. И ни одна центральная газета не хочет меня брать. — Он вздохнул. — И вот я здесь. Пойми меня правильно: место здесь неплохое. Работа хорошая, на первой полосе дают много места, отличная машина, квартира, встретил женщину хорошую… Я к большим деньгам не привык, но сам понимаешь… И я все еще жив.
Логан откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на человека, сидевшего напротив него: костюм, сшитый на заказ, побрякушки золотые, шелковый галстук, — хоть Миллер и обосрался по жизни, зато пристроился в Абердине.
— Так вот почему я не увидел в газетах ни строчки про труп Джорди, без коленных чашечек, который бултыхался в гавани. Боишься писать об этом, как бы Молк-Нож не узнал?
— Если какая-нибудь информация о его бизнесе попадет на первые страницы газет, то все, прощайте, десять поросят, идите купаться в море… — Журналист махнул рукой, на пальцах его блеснули кольца. — Да, про него я лучше распространяться не буду.
— А зачем тогда ты мне это говоришь?
Миллер пожал плечами:
— Наверное, потому, что я журналист. Это не значит, что я аморальный, паразитирующий на чужой беде пидор. В смысле, я не адвокат или что-нибудь вроде того. Я социально ответственный член общества. Я даю тебе информацию для того, чтобы ты мог поймать убийцу. Я склоняюсь перед тобой, чтобы какие-нибудь уроды не оттяпали мне пальцы. А если дело дойдет до суда, ты, пожалуйста, разбирайся без меня — я уже буду в Дордоне.[9] Пара недель, эксклюзивная французская кухня и вино. И не буду отвечать на вопросы всяких уродов.
— Но ведь ты знаешь, кто это сделал?
Репортер допил вино и, криво улыбнувшись, сказал:
— Нет. Но если выясню, ты будешь первым, кто об этом узнает. И я не загадываю на будущее. Просто тебе легче будет.
— В каком смысле?
— Очень скоро ты об этом прочитаешь, — с улыбкой ответил Миллер. — Да и вообще, пора расходиться.
Встал из-за стола и начал натягивать на себя утепленное пальто.
— У меня деловая встреча с этим чуваком из «Телеграф», — добавил он. — Хочет сделать вставку на две полосы для воскресного приложения. В погоне за мертвецами: как ловят Абердинского Детоубийцу. Очень стильно.
Сначала Дейнстоун был фермерской окраиной, как и многие другие районы Абердина, но от атак девелоперов он отбивался дольше, чем другие. А к тому моменту, когда бульдозеры начали утюжить зеленые луга, местные жители уже сплотились. Так что традиционные многоэтажки из железобетона с оцинкованными покатыми крышами здесь не появились. Наоборот, повсюду стояли светлые строеньица, крытые черепицей, между ними извивались дорожки, которые заканчивались тупичками. Как на всякой другой безымянной окраине.
В отличие от средней части города, где жилые коммерческие дома и муниципальные многоэтажки из серого гранита заслоняли солнечный свет задолго до заката, солнца здесь было в избытке, окна домов выходили на южную сторону, а сами дома стояли вдоль реки Дон. Единственным недостатком было то, что рядом находились птицефабрика, завод по производству газетной бумаги и очистные сооружения всего района. Но ведь не бывает, чтобы все сразу. И если ветер не дует с запада, то все отлично.
Сегодня ветер с запада не дул. Завывая, ветер дул с востока, прямо с Северного моря, и нес с собой ледяной дождь, косые струи которого вонзались в землю почти параллельно горизонту.
Дрожа от холода, Логан наконец поднял стекло в машине. Он припарковался неподалеку от небольшого двухэтажного дома с маленьким садом, который выглядел полумертвым из-за поливавшего его дождя со снегом. Они ждали здесь уже почти час, он и лысый констебль, который все плотнее укутывался в утепленную куртку с капюшоном. А тот, за кем они наблюдали, все не появлялся.
