Рождение владыки

За стенами шумел праздник. Нелюди отмечали победу над коварным и организованным противником. А Белоголовый стоял в тишине храма и думал: все ли он сделал для того, чтобы его новый мир обрел возможность восстановить былое величие. Нелюди приняли Великую Мать, пришедшую из океана. Своим присутствием она соединяла мир нелюдей с миром Земли. Великая Мать была прекрасна. Молодые смотрели на нее, не таясь. Да и старики тоже поглядывали. В их мире женская красота была естественной и нормальной. Некрасивых просто не было, поскольку каждого ребенка зачинали в любви и счастье, и каждый был желанным и долгожданным. В народе Силы все давно знали, что красота зависит от того, как будет зачат ребенок. Сотни лет ушли на то, чтобы люди изменили себя и научились наполнять сокровенное единение самыми светлыми и яркими чувствами и эмоциями.

Но вот пришла дочь океана и Земли. Так на первых порах ее звали все. И нелюди словно очарованные смотрели на нее, как на пришелицу из горних миров. Внутренний свет и нежность притягивала мужчин. Кто действительно шел за советом, а кто и просто искал повод, чтобы посмотреть на нее. Молодые старались понравиться ей и даже влюбить ее в себя. Но она была со всеми ровной, ласковой и никому не отдавала предпочтения. И скоро ее ровное отношение стало нормой. Оставались, конечно, безнадежно влюбленные. Но, скорее всего, они сами себе придумали любовь, и она важна была не достижением желанной цели, а состоянием влюбленности.

Все бы так и шло, если бы не тот дикарь, что вошел в страну нелюдей и громогласно кричал, что готов победить их всех и даже притащить к себе в племя их вождя.

За ним наблюдали, вели его по тропам и создавали такие видения, что он только скрипел зубами от ужаса, но все же шел вперед. В общем-то, ничего страшного в этом не было. Ну, прогулялся бы по горным тропам, прошел всю землю нелюдей насквозь, постоял бы на берегу океана и вернулся обратно. Абориген и сам не замечал, как его охраняли и берегли. Следили за каждым его шагом, чтобы не оступился, не пострадал. Нелюди понимали его запал и потому подсовывали ему видения и переживания, в которых он сначала деревенел от ужаса, а потом побеждал врагов и гордо шел дальше. Дочь океана и Земли тоже наблюдала за пришельцем и на его выходки реагировала, как и нелюди: со снисходительной усмешкой взрослых, умудренных жизнью людей. Но однажды случилось странное. Для аборигена создали очередное видение, где он должен был сразиться с жутким змеем, обитателем легенд Прибрежья. Разыграли сценарий, подготовили место предстоящей битвы, создали змея, но наполнили изображение эмоциональной силой, отчего змей мог не только разевать пасть и рычать, но и изрыгать огненные языки и даже касаться своего противника холодным хвостом. Задача была простая, к тому же после нескольких подобных стычек, абориген не особенно анализировал приключения. Он побеждал – и это главное. Вернувшись в племя, он смог бы рассказать много неожиданного и захватывающего дух. Но видимо привыкание и сыграло с теми, кто создавал видение, злую шутку. Где они просчитались, никто понять не мог, только вместо виртуального страшного, но, безобидного змея, возник, словно из небытия, настоящий. Во много раз меньше воображаемого, не изрыгал пламени, но он был настоящим, и это создавало реальную угрозу путешественнику. Пока нелюди собирались выдавить настоящего змея из своих земель, он сам нашел путника и напал на него. Абориген, привыкший к собственной неуязвимости, решительно кинулся на змея, а тот одним ударом хвоста сбросил его в пропасть. Трагически закончилось бы это воинственное путешествие, но…

Змея изгнали за пределы земель. Аборигена подобрали в пропасти, он еще дышал, хотя надежд практически не было. Это был уже не человек, а мешок переломанных костей и отбитых внутренностей. При интенсивной подпитке жизненными силами, он смог бы продержаться еще несколько дней, но смысла в этом не было никакого. Поддержать, чтобы продлить мучения? Нелюди не хотели, чтобы человек страдал без надежды на выздоровление. И потому не мешали естественному ходу событий. Только усмиряли раздиравшую его изнутри боль. И ждали, когда свершится великий переход из живого в неживое. Но вмешалась дочь океана и Земли. Она пришла к умирающему и попросила оставить их наедине. Что она делала с ним, никто из нелюдей не знал, но когда вышла из туманного покоя, в котором лежал израненный абориген, ее свежесть померкла, а умирающий стремительно пошел на поправку. Нелюди спрашивали ее о тайных методах, которыми она срастила переломанные кости, восстановила отбитые внутренности, но женщина только загадочно улыбалась и молчала. А раненый через несколько дней стал здоровым и едва пришел в себя, как начал сражаться с теми, кто наблюдал за ним. Он ведь пришел в страну нелюдей с одной целью – убить как можно больше этих тварей. А теперь оказался в их окружении и кинулся в бой. Единственный способ утихомирить его – навеянный сон. Искатель подвигов валился навзничь, едва первые волны сна проникали в него. И спал так, будто копил сон на годы вперед. Но сколько держать его во сне? Конечно, можно было бы сонного отнести на границы земель, пробудить ментальным импульсом и отправить в племя. Уж там он поразил бы всех своими рассказами. К этому и склонялись, да воспротивилась женщина. Она одна вошла в туманный покой. Никто не знал, что там происходило, но скоро стенки покоя растаяли и нелюди увидели их. Она поддерживала аборигена, а тот смотрел только на нее.

Они недолго прожили среди нелюдей. Он рвался обратно в племя, и она сказала, что пойдет с ним. Они ушли, но нелюди всегда знали о ней все. Белоголовому она передала заветный талисман, и он чувствовал все, что с ней происходит, и знал ее намерения и мысли. А путешественник понял, что нелюди не враги и даже не чужие. Что они далекие предки… И многое принял от них, научился видеть невидимое, чувствовать неощутимое, словом стал помощником дочери океана и Земли.

А потом Белоголовый узнал, что она скоро будет матерью, и они ждут великого сына. Рожать женщина пришла к нелюдям и попросила, чтобы ее укрыли в большом зале святилища. В том месте, где оно стояло, пересекались великие мировые линии. Нелюди умели ставить свои храмы на таких узлах. И она, войдя в помещение, сразу прошла к столу и легла на место, соединения силовых потоков. И Белоголовый стал свидетелем невиданного. Женщина лежала тихо, почти не шевелясь. Неожиданно снизу, сквозь пол поднялся мощный голубоватый луч и вошел в нее. А сверху, прямо сквозь потолок опустился золотистый теплый луч. Потоки соединились, завихрились, и скоро весь стол был укрыт теплым светящимся облаком. Белоголовый отошел подальше от стола, чтобы не мешать таинству и наблюдал, как свет ждет, мучается и терпит боль. А потом свет напрягся, задрожал и начал рассеиваться. Белоголовый увидел, как из-под него проявилась женщина. Она разметалась на столе, а возле нее лежал новорожденный младенец.

Белоголовый подошел к роженице. Его шаги гулко звучали под сводами большого зала. Он взял из потайного угла посох с прозрачным камнем великого знания на верхушке.

Когда он приблизился к столу, ребенок лежал молча и, казалось, вообще не дышал. Но мать оставалась спокойной. Белоголовый протянул руку с посохом к младенцу и коснулся его камнем великого знания. И словно клубок силы прокатился по руке и жезлу, вошел в новорожденного. Тот вздрогнул, глубоко вздохнул и заорал, как орут все новорожденные. А мать его счастливо улыбнулась. Белоголовый неожиданно для себя стукнул посохом об пол и произнес громко:

-Таинство свершилось! Грядет владыка…

И словно занавес опустился. Больше он ничего не помнил. Потом, спустя много лет, приоткрылось видение. Он стоял перед столом на коленях, а вместо ребенка раскрылся дивный цветок. Его лепестки переливались разноцветьем радуги, а из середины вверх поднимался луч света. Но это видение… То ли было, то ли нет!

Белоголовый вышел из святилища к нелюдям и сказал им:

Великая Мать родила сына мира! Он наша надежда, я знаю это…

Кто как воспринял его слова, но после той ночи женщину стали звать только Великой Матерью. Никто не заставлял так делать, но ни у кого не возникло сомнений. Казалось, что так было всегда.