В плену серости

-Ведун, ты слышишь нас? Не молчи, ведун! Ты слышишь, мы знаем это…

Оламер с трудом открыл глаза и осмотрелся. Что произошло, как он оказался здесь? Любая попытка вспомнить вчерашний вечер, натыкалась на тьму в голове и боль в затылке. Он мог только слушать. А, открыв глаза, увидел вокруг темень. Он пытался различить в ней хоть малый проблеск, но взгляд прилипал к плотной и глухой тьме вокруг. И голос, звучал из непроглядной тьмы. Он хотел определить направление, но казалось, что вибрирует вся темнота. И голос настойчиво просил:

-Ведун, отзовись. Мы знаем, что ты жив и слышишь нас…

Оламер попытался ответить, но язык не слушался. Ему показалось, что во рту у него шершавый кусок дерева. Он с трудом сглотнул, слюна оросила рот, и постепенно язык стал подвижным. Когда он подал голос, сразу услышал ответ:

-Хорошо, что ты отозвался. Мы были уверены, что змей не повредил тебя, но всякое бывает… Ты же знаешь, что такие животные трудно поддаются уговорам.

Оламер еще раз осмотрелся, теперь уже более внимательно. Он был посвящен в тайну ночи, но эта темнота не была похожа на живой мрак ночи. Поэтому и не мог чувствовать ее, а потом вспомнил, как с темнотой обходились в мире предков. Он вспомнил, а сделать ничего не мог: не знал с какой стороны подступиться к вязкой темноте. Он хотел встать, но тело не слушалось. Оно, также как и язык, стало твердым и непослушным. Ведун вызвал потоки силы от головы к ногам, и ощутил, как внизу они наткнулись на преграду. Ноги были словно отсечены от тела. Ведун хотел пробиться сквозь преграду, но поток вихрился возле барьера. Тогда он бросил внимание вниз и с удивлением почувствовал, что барьер живой. Оламер не мог даже рассмотреть преграду - вокруг-то темень… И снова раздался голос из ниоткуда:

-Ведун! Ты еще можешь отвечать? Держись, мы скоро прорвемся в ум твоему змею и освободим тебя…

-Кто вы? Где я, что случилось?

-Ведун, не спрашивай ни о чем, ты сейчас в объятиях змея и если начнешь сопротивляться, он тебя задушит. Держись, мы прорвемся…

Оламер снова опустил внимание вниз и почувствовал змея. Неужели это страшный и беспощадный Ксантра обвил его ноги. Но для мифического змея этот был мал. Оламер помнил, что легендарный змей мог проглотить множество людей, а тот, что обвил его ноги, был похож на толстую веревку. Змей почувствовал внимание ведуна и насторожился. Его тело напряглось, и кольцо вокруг ног стало твердым, как камень. Оламер попытался понять мысли змея и проник к нему в ум. А там было много всякого. Сверху кипела злость, а чуть глубже змей сам удивлялся ей. Откуда она взялась? Змей не мог сообразить, но не мог и противиться. Внимание Оламера коснулось злобы, и тело гада непроизвольно напряглось, но в глубине мыслей появился еще один вопрос: «Для чего я удерживаю этого…»

А потом Оламер почувствовал, как в разум змея проник лучик света, и по нему потекли спокойные и тихие слова. Их нашептывал знакомый голос. Ведун прислушался и узнал Овелу. Она что-то говорила змею, и тот медленно ослаблял кольца, сжимавшие ведуна. Оламер с каждым мгновением чувствовал себя свободнее. Наконец змеиные объятия разжались, и холодное влажное тело опустилось на землю.

Ведун освободился, снова протянул в глубину темноты лучи внимания, и почувствовал там корень тьмы. Он мысленной рукой ухватился за корень, потянул на себя, и тьма послушно дернулась. Оламер сунул руку в глубину, ухватился за корешок покрепче, сильно дернул и начал скатывать темноту в тугой комок. Сначала она опала, как старая занавеска, а потом начала сжиматься и собралась на ладони ведуна темным плотным шариком. Оламер огляделся и не понял ничего. Где он, куда попал и, главное, как? Вокруг был серый полусвет, в глубину которого и уползал змей. Оламер увидел только его хвост. А плотный полусвет не давал делать резких движений, тормозил мысли ведуна.

Он повел рукой и ощутил сопротивление. Хотел раскинуть чувства, и проникнуть в глубины серости, но мысли вяло, и медленно расползлись в пространстве вокруг тела. Серость не давала им двигаться. Он увидел в безысходной серой плотности тонкую полоску света. Словно кто-то оставил приоткрытой дверь и между нею и косяком пробивался тоненький лучик. Ведун потянулся к щелочке. Однако не просто было избавиться от плотной обволакивающей пустоты. Он раздвигал ее руками, разрывал мыслями, но продвинулся совсем немного. Ведун собрался с силами и сосредоточился на своем желании. Он определил цель – прорваться к тонкой полоске света. А серая плотность выставила навстречу его желанию свое – не пустить. И началась борьба. Со стороны посмотреть, так ведун барахтался в пустоте, как муха, прилипшая к паутине. Вот только ни паутины, ни тем более паука, не было.

Силы убывали, плотность их высасывала, а полоска света оставалась все такой же недоступной. И когда он отчаянным рывком попытался пробиться сквозь плотность, то понял, что на следующую попытку сил у него уже нет. Серая плотность добилась своего: он обессилен и станет ее добычей. И он вспомнил о голосе. Ведь кто-то говорил ему! Но кто? Он мысленно воззвал, но не услышал ответа. И тогда зов его стал подобен волчьему вою. Он издавал непривычный звук, и его переливы открывали внутри реку силы. Не ручеек или канал, а могучую реку, текущую непонятно откуда. Ее волны окружили Оламера, проникли внутрь, и серость перед ними расступилась легко, словно и не было ее никогда.