Предварительные замечания

Программа музыкальных занятий в V классе направлена на установление внутренних связей музыки с литературой и музыки с изобразительным искусством. Обе эти темы, особенно первая, по различным поводам не раз уже затрагивались на уроках в начальной школе.

Настало время, когда отдельные наблюдения следует обобщить и связи трех искусств, изучаемых в школе с первого класса, рассмотреть более систематично, обстоятельно и углубленно. Учащиеся должны почувствовать, что эти три вида искусств не только не отделены друг от друга, но, напротив, связаны многими нитями и знание одного из них помогает более глубокому восприятию и пониманию остальных.

«Границы отдельных искусств отнюдь не столь абсолютны и замкнуты, как это полагают теоретики: искусства ежеминутно переходят одно в другое, один род искусства находит свое продолжение и завершение в другом» — эти слова французского писателя и музыканта Ромена Роллана помогут учителю глубже осознать задачу, встающую перед ним с первого же урока в V классе, и яснее представить себе перспективу, которая в процессе учебы откроется перед учащимися и выйдет далеко за пределы их школьных занятий.

Первое полугодие посвящено выяснению связей между музыкой и литературой. Тема «Что стало бы с музыкой, если бы не было литературы» кажется более привычной и особых вопросов не вызывает. В самом деле, каждому ясно, что без стихов нельзя написать песню и любое другое вокальное произведение, а без пьесы, предназначенной для постановки на сцене (либретто), нельзя сочинить ни оперу, ни балет. Однако нужны немалые усилия, чтобы ребята осознали все многообразие и богатство связей музыки с литературой, чтобы достаточно ясно представили себе, какие огромные потери понесла бы музыка, если бы не было литературы.

Тема «Что стало бы с литературой, если бы не было музыки" уже не кажется такой ясной и простой. Пожалуй, только в области песенного искусства эта тема представляется всеобще очевидной, поскольку «двусоставность» песни (музыка и поэзия) понимают все.

Перед ребятами возникает новый вопрос, над которым они, возможно, раньше не слишком задумывались, а может быть, и вообще не обращали внимания. Речь идет о том, что во множестве литературных произведений (в гораздо большем количестве, чем мы привыкли думать!), начиная с незатейливых детских сказочек и кончая крупнейшими, серьезнейшими и сложнейшими творениями писателей разных народов и разных времен, мы очень часто и в самых различных формах встречаемся с музыкой. Иногда это лишь беглое упоминание, иногда музыка оказывается главным «действующим лицом» повествования, главной «пружиной», дающей повествованию развитие.

Задача учителя заключается здесь в том, чтобы научить ребят читать книжки не только глазами, но и «вслушиваться» в них, помочь детям понять, что, не будь музыки, не было бы очень многого и в литературе. Надо, чтобы учащиеся задумались над тем, что не только писатель, поэт помогает музыке, но и музыкант, композитор помогает поэзии, литературе.

В V классе можно, разумеется, заложить лишь самые основы такого вникания в литературу, но ребята, уже понявшие и почувствовавшие, что музыка является частью жизни, не удивятся тому, что рожденная жизнью и описывающая жизнь литература без музыки обойтись не может. Если они ощутят это на примерах двух-трех народных сказок, двух-трех басен И. Крылова, нескольких рассказов К. Паустовского и произведений других писателей, они начнут в дальнейшем воспринимать литературу более глубоко и разносторонне, чем, возможно, воспринимали ее до сих пор. И уж наверняка поймут, что если музыка без литературы обеднела бы, то и литература без музыки потеряла бы очень, очень много.

Однако речь идет не об уроках литературы, а об уроках музыки, следовательно, центром урока все же должна оставаться музыка. На нем должны звучать те музыкальные сочинения, которые описаны в том или ином литературном произведении, исполняться те песни, которые «звучат» со страниц книги. Такой углубленный подход к музыке и к литературе поможет учащимся выработать и более вдумчивое отношение к жизни, более разностороннее ее восприятие.

Второе полугодие посвящено выяснению связей между музыкой и изобразительным искусством. Здесь нужно прежде всего, чтобы ребята почувствовали, что у каждого из них есть не только внутренний слух (т. е. способность внутри себя, мысленно услышать музыку, которая на самом деле в данный момент не звучит), но и внутреннее зрение (т. е. способность внутри себя, Мысленно увидеть то, чего глазами в данный момент не видно). Развитие внутреннего слуха и внутреннего зрения — основа развития творческого воображения, которое человеку необходимо не только в искусстве, но в любой области, в какой бы он ни работал.

Тема «Музыка и изобразительное искусство», пожалуй, несколько сложнее, чем тема «Музыка и литература», однако и она будет решена без особых трудностей при условии, если мы решительно откажемся от встречающейся еще практике привычки приписывать музыке различные картины (сюжеты), уводящие обычно ребят в мир произвольных, субъективных и в большинстве случаев чисто внешних ассоциаций.

Материалом для занятий по теме «Можем ли мы увидеть музыку» должна стать лишь та музыка, которая в действительности объективно содержит в себе какие-либо достаточно конкретные зрительные образы. Примерами такой музыки могут служить хорошо известные сочинения «Попутная песня» М. Глинки, «Полюшко» Л. Книппера, а также самые маленькие песенки из уроков II класса, вроде песенки «Дон-дон». Надо, однако, учесть, что зрительные образы возникают у нас здесь в значительной мере благодаря тому, что они описаны в тексте песен или названы в их заглавиях. Это, можно сказать, наиболее простой путь от музыки к зрительным образам (тут часто возникает даже опасность того, что ребята не столько слушают музыку таких сочинений, сколько мысленно фантазируют по поводу их текста или названия).

Более сложная связь со зрительными образами устанавливается в программной (особенно изобразительного характера) музыке, которая направляет наше восприятие по совершенно точному пути. Однако учащимся V класса, несомненно, окажутся доступными даже непростые образы программной музыки.

Наконец, следующая ступень развития нашей способности «увидеть» музыку наступает тогда, когда музыка, не имеющая ни текста, ни программы, вызывает в нашем сознании ассоциации с определенными жизненными картинами, даже с произведениями тех или иных художников. Так многие лирические сочинения Чайковского и Рахманинова заставляют вспомнить русскую природу, картины русских художников-пейзажистов (вероятно, в большей степени это происходит оттого, что в музыке Чайковского и Рахманинова мы слышим отзвуки русской народной песенности, а русская народная песенность неотделима от русской природы) В самом деле, можно не сомневаться в том, что, слушая, например, музыку Чайковского или Рахманинова, ребята вспомнят о пейзажах Левитана или Саврасова, но этого никогда не случится при слушании музыки Бетховена или Хачатуряна.

Не надо приписывать музыке никаких зрительных, живописных программ там, где их нет. Надо научить ребят понимать, что. слушая музыку, мы можем мысленно увидеть то, о чем эта музыка рассказывает, лишь тогда, когда наши зрительные представления будут возникать из самой музыки, без всякого искусственного фантазирования.

Тема связи музыки со зрительными образами — «Можем ли мы услышать живопись» — решается значительно проще. Если, например, показать ребятам репродукции картин Мане «Флейтист», Караваджо «Лютнист», Грекова «Трубачи Первой Конной армии» и др., можно, не колеблясь, сказать, что не найдется среди них ни одного, кто сказал бы, что эти картины «не звучат», что они безмолвны. Более того, можно с большой долей вероятности утверждать, что, глядя на эти картины, всматриваясь и «вслушиваясь» (!) в них, ребята услышат своим внутренним слухом звучание инструментов и даже смогут рассказать о характере исполняемой музыки.

Однако не только такие картины «звучат», вызывают в нашем сознании звучание той или иной музыки. Вот, например, картина Левитана «Вечерний звон». Прислушаемся к ней. Ведь уже само название говорит о том, что художник, создавая ее, рисовал не только то, что видел, но и то, что слышал. И ребята тоже, конечно, не воспримут эту картину как «немую». Одни, возможно, услышат колокольный звон; другие — народную песню «Вечерний звон», очень близкую по настроению к левитановской картине; третьи, вероятно, услышат, как над рекой плывет мелодия другой какой-то песни, которую тихо напевают гребцы на другой лодке. Все эти решения как будто и разные, но все они точно отражают действительное звучание картины Левитана.

Наверняка не найдется ни одного ученика в классе, который услышал бы эту картину как «громкую» — и колокольный звон, и пение все, конечно, услышат тихое. А вот когда всмотрятся и «вслушаются» в картину Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» (тут, правда, будет не музыка, а смех), все услышат ее как картину сокрушительно громкую! А всматриваясь в репинских «Бурлаков на Волге», ребята, вероятно, услышат «Эй, ухнем!» и, видимо, ясно почувствуют тот замедленный темп и огромное внутреннее напряжение, с которым эта песня «звучит» в картине.

Богатство идейно-художественного содержания и сложность музыкальной формы музыки, звучащей на уроках в V классе, непрерывно будут возрастать. Непрерывно должно возрастать и развитие музыкальных знаний и навыков учащихся. Так постепенно, на протяжении всех занятий, в V классе художественный и жизненный кругозор ребят будет расширяться, разные искусства начнут восприниматься ими как связанные общими корнями ветви единой художественной культуры, изучение которой предстоит им в старших классах. А музыка будет все больше и больше раскрывать перед ними свои художественные богатства и жизненную содержательность.

Рассказы учащихся об их наиболее интересных «встречах с музыкой» должны продолжаться и в V, и во всех последующих классах средней школы. Однако теперь, в отличие от начальной школы, с них не обязательно начинать урок; в зависимости от разных причин учитель может включать их в любое место урока. Важно, чтобы год от года возрастала содержательность этих рассказов, увеличивалось число деталей, связанных с характером музыки, ее исполнением и субъективным отношением к ней самих учащихся. Их внимание должно быть обращено на жизненное содержание услышанной ими музыки (О чем эта музыка? Что она выражает? При каких обстоятельствах была исполнена? Что в ней особенно понравилось? И т. п.).

Как всегда, надо стремиться к тому, чтобы рассказы ребят перемежались музыкой. Для этого можно воспользоваться упоминанием о какой-нибудь всем знакомой песне, о каком-нибудь произведении, которое учитель может напеть или наиграть на фортепиано (хотя бы небольшой отрывок). Сам педагог может присоединиться к рассказам учащихся: «Я тоже слышал недавно очень красивую музыку и сейчас сыграю вам ее (ее фрагмент)».Такой прием он может применить для того, чтобы сыграть учащимся ту или иную музыку, по его мнению, интересную и нужную им. При этом желательно не называть сочинение и имя ею автора, предоставив детям возможность самим определить, чья это музыка (для этого лучше исполнять музыку композиторов, в какой-то мере уже знакомых им, чтобы постепенно углублять это знакомство).

Музыка для входа учащихся в класс и выхода с урока должна звучать по-прежнему как нечто присущее только уроку музыки отличающее его от всех других уроков. Какая музыка будет звучать при входе, определит учитель, а какая при выходе — сами ребята. Если их мнение не будет единодушным, надо отобрать два произведения, предлагаемые наибольшим числом ребят: одно исполнить как дополнение к уроку, а другое прозвучит с выходом из класса.

Нельзя забывать об огромной эстетической ценности искусства, сводя все его значение лишь к воспитательной, познавательной и преобразующей роли. Искусство не в состоянии было бы выполнить эти свои (очень важные!) функции, если бы не обладало способностью доставлять человеку эстетическое наслаждение, увлекать и покорять его своей красотой.

Высказанное соображение призвано помочь учителю избежать крайностей, встречающихся в музыкальной педагогике и в равной мере мешающих ребятам выработать правильный подход к искусству. Одна из этих крайностей заключается в попытке свести всю ценность искусства к его воспитательной (в широком смысле) и, более того, к утилитарной роли. Когда видят в искусстве лишь эстетическую ценность — другая крайность. Только потому и может музыка выполнять свою воспитательную, познавательную и преобразующую роль, что она способна оказывать на человека эстетическое влияние.

Вот почему нельзя ни на минуту забывать о важнейшей задаче музыкальных занятий с самого раннего возраста: увлечь детей музыкой, вызвать в них любовь к музыке, научить их ценить красоту музыки.

В связи с тем что музыкальные занятия в средней школе строятся на значительно более богатом и сложном материале, учителю рекомендуется, не отказываясь от приема коллективных ответов на некоторые вопросы (например, определение жанра и формы сочинения, его автора и др.), шире применять и вопросы, обращенные к отдельным учащимся. Вопросы можно уточнять и, вместо того чтобы задавать вопрос «Кто какую музыку слышал за прошедшее время?», спрашивать, например, так: «Кто за это время слышал народные песни?», «Кто слышал симфоническую музыку?», «Кто слышал музыку в исполнении детских хоров?». И т. д. Можно даже еще более уточнять вопросы: «Кто слышал музыку Бетховена?», «Кто слышал музыку Хачатуряна?». При этом желательно, когда возможно, задавать вопрос таким образом, чтобы ответ на него не исчерпывался ответом одного ученика, а вызывал хотя бы краткую дискуссию, обсуждение, спор. Особое внимание при этом должно быть обращено на то, чтобы ребята учились не только высказывать свое мнение, но и аргументированно отстаивать его (или же, согласившись с «оппонентом», честно и открыто признавать свою неправоту). Иначе говоря, педагог должен не только стремиться привести учащихся к единому пониманию тех вопросов, при решении которых такое единство объективно необходимо, но в то же время внимательно следить за тем, чтобы в классе не было единообразия мнения по тем вопросам, которые, естественно, предполагают индивидуальные различия в восприятии, в суждениях и в ответах.

Осталось только подчеркнуть, что текст «Предварительных замечаний» и самой программы учитель должен рассматривать и как материал для собственных размышлений, и, разумеется, как основу для постановки вопросов перед учащимися с целью вызвать у них стремление к такого же рода размышлениям.