-- Где? -- переспросил Петропавел, не поняв жеста ноги.
-- Не пытайтесь увидеть ее: мы подошли слишком близко.
Сейчас вся она не дана в зрительное ощущение. Вы созерцаете...
Да, я не могу ошибиться... часть ее спины. -- И Слономоська
Кивнул на стену.
Петропавлу сделалось жутко. Он потрогал стену пальцем:
камень как камень!
-- Из чего она сделана? -- шепотом спросил он.
-- Из плоти и крови. Как Вы. -- Тут Слономоська
Рассмеялся: -- Да не шепчите Вы: у нее крепкий сон. -- В
Доказательство он еще раз лягнул стену. С ней действительно
Ничего не произошло.
-- А Вы уверены, что она проснется от поцелуя? --
Засомневался Петропавел.
-- На сто процентов!.. Перестаньте же наконец любезничать!
-- крикнул он Бон Жуану и Тридевятой Цаце. Те любезничать
Продолжали.
-- Интересно, чем она питается...
Слономоська развел конечностями: он не знал.
-- А в каком направлении надо идти к голове?
-- На юг, -- по солнцу определил Слономоська. -- Вам-то
какая разница! Целовать можно хоть здесь!
|
|
-- И он боднул стену.
-- По-моему, это глупо, -- помолчав, признался Петропавел.
-- И потом: как Вы собираетесь на ней жениться? Вам... не много
Ли всего этого будет?
-- Нет, мне нравятся рослые, -- отвечал простодушный
Слономоська и обратился сразу к троим: -- Ну что, приступаем?
-- Приступаем! -- отозвалась Тридевятая Цаца, как ни
странно, следившая за ходом событий. Потом горделиво добавила:
-- Там, у себя за тридевять земель, я тоже такая... огромная.
-- А разве мы никого больше не будем приглашать? --
Вспомнил Петропавел. -- Все-таки историческое событие...
-- Обойдутся! -- грубо сказал Слономоська. -- Поцелуй
Спящей Уродины -- это таинство. Скажите спасибо, что Вас
пригласили!
Петропавел не понял последнего заявления, но смолчал, а
Слономоська забеспокоился:
-- Оставим Бон Жуана одного или нам можно побыть рядом?
-- Зачем же, это надолго! -- Тридевятая Цаца мяукнула и
Засунула в оба уха по ватному тампону, протянув такие же
Слономоське и Петропавлу. -- Возьмите, -- многозначительно
сказала она, -- пригодятся!
-- Может быть, не слишком вежливо -- обращаться к ней со
Спины? -- опять подал голос Петропавел.
-- Бон Жуану все равно! -- уверил его Слономоська. -- Ой,
я так волнуюсь!.. Решается моя судьба. -- И он засунул тампоны
В уши.
Петропавел последовал его примеру, подумав с горечью: "Что
Ж тогда мне-то говорить? Или я в результате наконец попадаю
домой, или..." -- о том, как он будет растоптан Слономоськой,
Петропавел не решился даже подумать.
Втроем они отошли шагов на сто от места переговоров.
|
|
Тридевятая Цаца жестом попросила всех отвернуться.
..........................................................
.............................................................
Так, отвернувшись, с ватными тампонами в ушах, простояли
Они много месяцев. Правда, не все: Тридевятая Цаца частенько