Не видел ли кто. Никто не видел. Он повертел травинку в руках и

Поднял глаза.

-- Травинка, -- сказал он. -- Из ЧАЩИ ВСЕГО.

-- Ну что ты стоишь с ней? Выбрось и помоги расставить

Стулья по местам.

-- Травинка, -- повторил он, -- из ЧАЩИ ВСЕГО.

И вдруг, прижав травинку эту к самому своему сердцу, он

Побежал...

Паркету не было конца, но первые растения уже пробивались,

Потом то тут, то там -- все реже и реже -- замелькали только

Отдельные паркетные плиточки -- и кончились.

Как далеко, оказывается, было до лужайки -- маленькой

зеленой лужайки у входа под арку! Но вот и лужайка.

Подозрительно гудят арочные своды: нужно спешить... Он помчался

Вперед по каменному коридору, мимо скамеечек и глянцевых

Коринфских колонн. Что-то обваливалось за его спиной -- обломок

Камня сильно ударил по ноге. В двух шагах от него упала колонна

-- только бы успеть! Бон Жуан прекрасно умел любезничать, но

Инженерного расчета было в нем, пожалуй, маловато: коридор явно

Не был сработан на века... Рушились стены, камни заваливали

Проход, становившийся все более узким.

Не широкими, как в первый раз, но тесными -- ах, какими

тесными! -- воротами приходилось проникать ему теперь в этот

Мир...

И рухнул коридор. Петропавел едва успел выскользнуть из

Совсем уже узкого прохода с противоположной стороны. Облегченно

Вздохнув и даже не обернувшись, он побежал по равнине. Его

Большой Выбор был сделан, а обвал отрезал пути назад. Впрочем,

что такое "вперед" и "назад", "вправо" и "влево", "вверх" и

"вниз", он уже не понимал.

По равнине во весь опор проскакал

Всадник-с-Двумя-Головами, на ходу обернувшись и приветливо

Помахав ему рукой. Петропавел улыбнулся в ответ, потом упал

Вперед и, соблюдая все заповеди Летучего Нидерландца, полетел

Невысоко над Землей...

Лирическое отступление

Я отступаю. После сумбурного выступления, решительного

Наступления, бескровного преступления и тихого исступления я

Отступаю. В отступлении моем нет ничего драматического: это

Лирическое отступление.

Я отступаю. Всегда, когда в литературе герой успевает

Выскочить из-под обломков, читатели запаздывают... Он

Возвращается к своей литературной действительности, а мы

Остаемся в реальной, которая тем и отличается от литературной,

Что среди всех предлагаемых ею исходов нет ни одного

Иррационального. В литературе же возможность для такого исхода

Есть у писателя на крайний случай всегда. И если в жизни, попав

В тупик, мы можем выйти из него только ценой какой-нибудь

Серьезной потери, то в литературе всегда остается последний

Шанс -- на крыльях вылететь через печную трубу.