double arrow

Где-то рядом, в темноте, раздаётся металлический звук, похожий на звук передёргиваемого оружейного затвора.

Тимофей ИЛЬЕВСКИЙ

«ЗАПАДНЫЙ ФОРТ»*

(Современная притча).

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

СТАРИК-КОМИССАР – за 80 лет.

ЧЁРНЫЙ КОПАТЕЛЬ – 40 лет.

БОМЖ – 50 лет.

СТАРУХА, жена Старика – 70 лет.

ДОЧЬ Старика – 40 лет.

ВНУК Старика – 7 лет.

ПРИМА – девушка 18 лет.

КУРТ – юноша 18 лет.

НЕМЕЦ по имени Йоган – 50 лет.

БИЛЕТЁРША.

ДВА МИЛИЦИОНЕРА.

ВЕЧНЫЕ:

КРАСНОАРМЕЕЦ 41-го года.

РУССКИЙ СОЛДАТ 14-го года.

ПОЛЬСКИЙ СОЛДАТ 39-го года.

НЕМЕЦКИЙ СОЛДАТ 41-го года.

ДРЕВНЕСЛАВЯНСКИЙ ВОИН.

Действие происходит в казематах старой русской крепости на западной окраине бывшей великой империи.

Любые совпадения с реальными лицами или событиями случайны и являются плодом вымысла автора.

*ФОРТ – отдельное долговременное укрепление, снабжённое артиллерией и гарнизоном и вынесенное на несколько километров за пределы внешнего крепостного вала.

БРЕСТ - 2008

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ.

КУРТ И ПРИМА.

Откуда-то сверху доносится фальшивое пение молодёжи, в котором при определённом желании можно угадать хиты неформальной музыки последних лет. Взрываются петарды, встречаемые радостными воплями и звоном бутылок. Доносятся бравурные марши и печальные вальсы военных времён в исполнении духового оркестра. Осипший диктор кричит что-то заздравное по трансляции. Различимы обрывки каких-то «Да здравствует…» и «Ура!!!».

По длинной арочной анфиладе крепостного каземата бегут двое молодых людей: Курт и Прима. Юноша одет во всё чёрное: джинсы, кожаная куртка, майка с портретом Кобейна. На ногах – берцы, на голове – бандана. Он обвешан металлическими цепочками, булавками, в ухе – серьга. Под стать ему одета девушка. Отличие лишь в короткой джинсовой юбке, да цветовой палитре гардероба: она разнообразней и веселей. Дурацки дополняют их вид праздничные поролоновые уши: заячьи у девушки и «марсианские» у юноши. В руках у обоих – пластиковые бутылки с пивом.

ПРИМА (оценивая подвал). Ну, нашёл местечко!

КУРТ. Чем плохо?

ПРИМА. Да здесь дерьма – на каждом шагу! (Осматривает подошву.) Ну, точно! Уже влезла, блин! (Курт смеётся.) Чего ржёшь, дебил!

КУРТ. А куда ещё спрячешься? Челов-то сколько! Под каждым кустом тусуются.

ПРИМА. Думают, что в День Победы люди хотят только пожрать и выпить! А люди, между прочим, в сортир тоже хотят. А сортиров, почему-то, всегда не хватает.

КУРТ. В отличие от водки. (Смеётся.)

ПРИМА. Хватит ржать! Лучше помоги дерьмо скоблить. (Бросает Курту ботинок, который тот демонстративно не ловит.)

КУРТ. Что, что? Кого скобелить? Тебя, малая? (Пытается облапать спутницу.)

ПРИМА. Аллё! Лапы, маньяк сексуальный! Дай отлить, а то уссусь.

Прима прыгает на одной ноге за угол. Курт хохочет, очищая подошву ботинка о шершавый кирпичный свод. В дальнем арочном проёме появляется и исчезает чёрная фигура мужчины с автоматом в руке.

ПРИМА (из темноты). Ой, блин, зачем надулась пива? Терпеть его ненавижу.

КУРТ. Водки, что ли, захотела, малая?

ПРИМА (прыгая на одной ноге и на ходу подтягивая колготки). Благородней напитка не знаешь? Например, шампанского или виски?

КУРТ (торжественно несёт на шнурке ботинок). Хочется виски маленькой киске? (Бесцеремонно лапает Приму за интимные места).

ПРИМА (не очень-то сопротивляясь). Ты меня сюда притащил, чтобы изнасиловать?

КУРТ (торжественно). Я привёл тебя сюда, чтобы продемонстрировать лучший в мире секс!

ПРИМА. Очень своеобразный способ отмечать День Победы!

КУРТ (лезет целоваться и поёт). Этот День Победы!!!

ПРИМА (грубо суёт под нос кавалеру ботинок). Порохом пропах!!!

КУРТ (отскакивает). Чего? Сдурела?

ПРИМА (надевает ботинок). Сдурела, сдурела!…

КУРТ (выдержав паузу). Прима, ты чего?

ПРИМА. Ничего… Сигарету дай… (Закуривает, садится на кучу кирпичного боя.)

КУРТ (после паузы). Да чего случилось-то? Месячные, что ли?

ПРИМА. Пошёл ты!… Сексопатолог!

КУРТ (после паузы). Ну, прости, что ли…

ПРИМА. Господи, ну какие вы все дебилы!

КУРТ. Причём здесь все?

ПРИМА (резко перебивает). А ты – главный дебил! Дебил Дебилыч!

КУРТ (пытается приблизиться). Прима…

ПРИМА. Отвали! (Отхлёбывает пива из пластиковой бутылки.)

Где-то рядом, в темноте, раздаётся металлический звук, похожий на звук передёргиваемого оружейного затвора.

ПРИМА. Что это? Ты слышишь?

КУРТ. Щёлкает что-то.

ПРИМА (передразнивает). Щёлкает что-то! Сама слышу, что щёлкает. Что щёлкает? Что тут может щёлкать?

КУРТ. Щелкунчик! Местная разновидность: щелкунчик казематный. Что-то вроде домового… или барабашки.

ПРИМА. Курт, хватит трындеть! Я боюсь. Там кто-то есть.

КУРТ (обнимает девушку). Не бойся, чудо малое. Это, наверное, крыса или летучая мышь…

ПРИМА. Ай!!! (С криком заскакивает на руки Курту.) Вот, дебил, успокоил!

КУРТ. Не мандражируй. Кто тут может быть? Ментов, видала, сколько нагнали?

ПРИМА. Летучие мыши, правда, кровь пьют?

КУРТ. Сегодня им ничего не достанется. Сегодня твою кровь буду пить я! (Делает страшную «вампирскую» рожу и набрасывается с поцелуями на Приму, которая со смехом уклоняется, но вскоре затихает в объятиях. В глубине снова появляется тёмная мужская фигура.)

ПРИМА. Холодно… Как здесь люди жили?

КУРТ. Здесь жили не люди, здесь жили солдаты.

ПРИМА. А солдаты не люди, что ли?

КУРТ. Солдаты не совсем люди… А некоторые совсем не люди… Некоторые даже нелюди.

ПРИМА. Трепло ты, Курт.

КУРТ. Вообще-то, здесь никто никогда не жил. Воевали они в подвалах этих. Когда мемориал стоили, отсюда кости мешками выносили... (Зажигает одну за другой спички, выводя копотью на своде надпись.)

ПРИМА. Хорэ пугать!

КУРТ. Чего пугать! Мне отец рассказывал. Он пацаном сюда с дружбанами лазал. Патроны искали, снаряды всякие… Тут кости везде были… Однажды они череп во двор принесли и стали им в футбол гонять… Дед увидел, – задницу по первое число отодрал…

ПРИМА. Я бы умерла от страха.

КУРТ. Да пацаны они были! (Заканчивает работу. Сверху доносится нестройное пьяное пение.)

ПРИМА (читает надпись на своде). Курт + Прима… Дебил!… Они поляки?

КУРТ. Что?

ПРИМА. Ну, солдаты эти поляки были?

КУРТ. Причём здесь поляки?

ПРИМА. Здесь же раньше Польша была.

КУРТ. Была да сплыла. Русские они,…то есть советские… Хотя, кто их знает, может, и немцы.

ПРИМА (после паузы). Ты про какую войну? Про первую мировую?

КУРТ (смеётся). Про отечественную… 12-го года!… Не напрягайся, зайка моя! (Гладит поролоновые заячьи уши на голове Примы.) Зайцам противопоказано долго думать. (Целует Приму.)

ПРИМА. Гляжу, всегда готов, как кролик!

КУРТ. Как Дракула! (Целует Приму.)

ПРИМА. И в любом месте?

КУРТ. Это место напоминает замок графа Дракулы.

ПРИМА. Ты там был?

КУРТ. Нет, но наслышан, что там тоже рекой лилась кровь, в подземельях – горы костей, а под сводами – летучие мыши! (Целует спутницу.)

ПРИМА. Слушай, Дракула, а ты везде со всеми готов?

КУРТ. Что? Кровь пить?

ПРИМА. Чего дураком прикидываешься? (Отталкивает Курта.)

КУРТ (снимает поролоновые «марсианские» уши и наигранно-серьёзно заявляет). Везде – только с тобой!

ПРИМА (после паузы). Ну…

КУРТ. Что ну?

ПРИМА. Говори ещё.

КУРТ. Что говорить?

ПРИМА. Что в таких случаях нужно говорить, то и говори… (Курт молчит. Прима начинает хохотать, потом грубо хватает парня за ширинку.) Так ты меня здесь трахнуть хочешь, или в любви признаться? (Курт молчит.) Значит трахнуть.

КУРТ (отталкивает Приму). Иди ты!… Дура бешенная…

ПРИМА. Значит, в любви объясниться… Как-то я себе это романтичней представляла: за столиком в кафе, на берегу теплого моря…

КУРТ. Я тебе говорил, что люблю…

ПРИМА. Опа! А повторить слабо?

КУРТ. Что, каждый день? Как попка-дурак?

ПРИМА. Нет, умней тащить меня в эту нору и лапать под юбкой!

КУРТ (срывается на крик). А куда я тебя поведу? В мой клоповник с пелёнками-соплями, пьяным папашей и больной мамкой? (Убегает в темноту.)

Прима одна. Долго курит сигарету, смотря в одну точку. Потом встаёт, снимает куртку и стелит на землю. Снимает ботинки и аккуратно ставит рядышком. Становится ногами на куртку, снимает заячьи уши, распускает волосы и медленно стягивает через голову майку.

ПРИМА (очень тихо). Иди ко мне.

После нескольких секунд тишины из темноты стремительно выбегает Курт и крепко сжимает Приму в объятиях. Девушка увлекает парня вниз. В ту же минуту где-то наверху начинается праздничный салют. Своды каземата озаряются сполохами. Доносятся восторженные вопли, отдалённо напоминающие «Ура». Над молодыми людьми нависает большая чёрная фигура с автоматом.

ЧЁРНЫЙ КОПАТЕЛЬ (орёт, что есть мочи). Рота-а-а!!! Подъём!!! (Зажигает спичку.) Через сорок секунд построение на плацу!

КУРТ (испуганно). Мужик, ты чего?

ЧЁРНЫЙ КОПАТЕЛЬ (толкает пытающегося встать Курта ногой). Салагам слово не давали! Я сказал: через сорок секунд – с полной выкладкой у казармы!

ПРИМА. Дядечка, мы здесь ничего такого…

ЧЁРНЫЙ КОПАТЕЛЬ. Ты, сучка, заткнись!

КУРТ. Вы чего ругаетесь?

ЧЁРНЫЙ КОПАТЕЛЬ. Я ругаюсь? Ты, щенок, ещё не слышал, как я ругаюсь! (Толкает Курта.)

ПРИМА (кричит). Оставьте нас в покое!

ЧЁРНЫЙ КОПАТЕЛЬ. Так, спичка сгорела! Подъём! Я сказал, подъём, уроды!!!

КУРТ. Мы никуда не пойдём!

ЧЁРНЫЙ КОПАТЕЛЬ (очень спокойно). Куда вы денетесь, говнюки. (Очередная вспышка салюта озаряет каземат, наверху раздаётся пьяное «Ура»! В дальних углах каземата становятся различимы ещё какие-то мужские фигуры в военной форме.) Не хотите одеваться, пойдёте, в чём есть… А ну, бегом марш!!! (Чёрный Копатель выпускает автоматную очередь поверх голов…)


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: