Великая жажда монотонного «визга»

Чем больше границ преодолевает кинорынок, тем yже он становится. В среднем американская киноиндустрия тратит на художественный фильм 59 миллионов долларов – сумму, о которой европейским или индийским продюсерам пока остается только мечтать [11]. Кроме того, она постоянно устанавливает новые стандарты в области технологии и оборудования, достичь которых конкуренты могут лишь изредка. Вследствие этого продолжает усиливаться отток капиталов и квалифицированных кадров в направлении Голливуда и Нью-Йорка.

Обещанные каждой семье 500 телевизионных каналов принесут лишь видимость разнообразия. Несколько лидеров рынка будут слегка перекраивать и подновлять свою продукцию на нескольких станциях для различных групп-мишеней, а погоня за высокими рейтингами будет подстегивать процесс концентрации. Так, покупку права трансляции важнейших спортивных соревнований можно профинансировать только при огромных доходах от рекламы, а это могут себе позволить только крупные станции или международные дельцы. Единственными производителями, заинтересованными в рекламе и спонсировании, являются те, кто повсеместно присутствует на рынках зоны вещания, а это, прежде всего, транснациональные корпорации. В настоящее время всего лишь десять крупных фирм оплачивают почти четверть всей телерекламы в /36/ Германии [12]. Полутораминутный рекламный ролик, который можно транслировать на нескольких континентах, стоит столько же, сколько в среднем тратится на европейский художественный фильм [13].

Рекламные агентства со своей стороны используют для своих клиентов декорации одной и той же земли обетованной. Немецкие телезрители уже настолько полюбили Нью-Йорк и Дальний Запад, что во время финального матча чемпионата национальной футбольной лиги в мае 1996 года станция RTL почти в половине своих рекламных роликов использовала картинки из этого далекого, но, очевидно, знакомого мира [14]. В наши дни, когда на экране багряное солнце садится в море рядом с пивом Beck, это происходит не на Капри, а за мостом Золотые Ворота. А покрышки Continental уже не визжат на гоночной трассе Нюрбурга в Германии, а изящно лавируют между небоскребами Манхэттена.

Усилители с обратной связью все более повышают степень глобального единообразия. Согласно прогнозу нью-йоркского видеохудожника Керта Ройстона, логическим конечным продуктом в области культуры стал бы монотонный американский «визг» по всему миру [15]. В какой-то степени подтверждением этому является молодежный театральный авангард от Томска в Сибири до Вены и Лиссабона, вот уже несколько лет шумно имитирующий каждую деталь нью-йоркской сцены двадцатилетней давности с ее нарочитой яркостью красок, назойливым шумом, обилием нещадно орущих телевизионных мониторов – какая скука [16]. Понемногу распространяется мнение, что во времена, когда все кричат, гораздо более возбуждающей и эффективной альтернативой может быть просто тишина [17].

В рамки предсказанного Ройстоном «глобального визга» удачно вписалось и «трио теноров» – Хосе Каррерас, Пласидо Доминго и Лучано Паваротти, – совершившее в 1996 году мировое турне. На переполненных стадионах от Мюнхена до Нью-Йорка огромные аудитории в большинстве своем едва ли слышали что-либо, кроме основных мелодий любимых ими классических произведений. Дабы посетители концертов именитой троицы ощутили себя причастными к уникальному событию, удручающее однообразие репертуарной сборной солянки каждый раз разбавлялось какой-нибудь изюминкой, отличавшей одно выступление от других. И надо сказать, что на всех четырех /37/ континентах, охваченных турне, зрители разных национальностей, несмотря на разделяющие их культурные барьеры, часто в едином порыве вызывали исполнителей на бис. Для японцев три звездных тенора исполнили «Кава-но нагаре найоми», задушевный гимн вечно текущей реке. А рядом с Дунаем, который никак не назовешь голубым и ныне перегорожен дамбой как раз перед Венским стадионом, где выступили теноры, в ушах 100000 немцев, чехов и венгров, в основном нуворишей, звенел застольный хит «Вена, Вена, лишь ты одна» [18].

При определении того, что должно понравиться различным нациям, трио чародеев бельканто вполне могло бы использовать опыт покорителя людских глоток номер один – Coca-Cola. В Китае этот гигант по производству безалкогольных напитков продает свою коричневую шипучку с одним вкусом, а в Японии – с другим: напиток подслащивается в соответствии с культурными предпочтениями и особенностями региона [19]. Во время Летних олимпийских игр 1996 года Coca-Cola в своих трансконтинентальных рекламных роликах использовала слегка расплывчатый слоган «для фэнов», но в знойной Атланте проницательные рекламодатели компании напрямую апеллировали к потеющим зрителям, написав на автобусах спортсменов: «Болельщики всегда хотят пить!» [20].

И в Европе спорт как продукт культуры быстро приспосабливают к сообществу болельщиков, которое в силу стойких предпочтений радо любой знакомой упаковке. Президент ФИФА Жоао Авеланж хочет, чтобы в футбольных матчах было больше рекламных пауз, как в американском футболе [21], в то время как германская Бундеслига стремится изменить имидж, ориентируясь на американскую Национальную баскетбольную ассоциацию. Привязанность к рекламному образу вытесняет чувство принадлежности к культуре, в которой ты вырос, поэтому мюнхенская «Бавария» продает в Гамбурге больше маек со своей символикой, чем две команды местной лиги, «ХСВ» и «Сан-Паули», в совокупности. Продажа болельщикам подобной продукции уже приносит ведущим клубам больше денег, нежели все статьи их доходов в начале 90-х годов, включая права на телетрансляцию матчей, вместе взятые. По мнению исследователя спорта Ганса И. Штолленверка, в силу того, что подогревающие интерес болельщиков разногласия между традиционно соперничающими командами разных городов естественным образом возникают все реже, /38/ «их приходится создавать искусственно даже между игроками, игроком и тренером, тренером и руководством клуба» [22].

Подобно своего рода глобальной лавине, сметающей все на своем пути, спрос миллиардов на поток товаров, рекламируемых в мировом масштабе, неумолимо подчиняет себе торговые улицы больших городов. «Превращение жажды в потребность в кока-коле», как однажды презрительно охарактеризовал этот процесс социолог Айвен Иллич, завершилось [23]. Во всех крупных городах доминируют знакомые торговые марки: Calvin Klein, Kodak, Louis Vuitton и иже с ними. Идеи и промышленные товары подвергаются глобализации наряду с музыкальными вкусами и ассортиментом фильмов немногих оставшихся кинотеатров. Они становятся все более однотипными, и темпы этой ассимиляции порой таковы, что угрожают разорением традиционным национальным поставщикам.

Последней жертвой этой лавины стала Вена, в прошлом столица империи. Бесчисленные магазинчики, оригинальное оформление которых придавало центру города приятный и самобытный облик, были вынуждены закрыться после того, как Австрия в начале 1995 года вступила в Европейский Союз, главным образом из-за одновременной отмены строгого регулирования арендной платы. Сети международных магазинов занимают лучшие места; унылого вида закусочные, фирмы – изготовители вызывающе откровенного нижнего белья и аптеки, оборудованные по последнему слову техники, открывают свои стерильные отделения.