Я ей бессовестно лгал,
и в оправдание пел,
что тихий, скромный причал -
видать, чужой здесь удел.
Я чаще там ее ждал,
куда она б не дошла.
Она хранила причал,
и фотографий не жгла...
Она смотрела кино.
Сюжетов грустных полно -
одна кромешная тьма...
Но... солнце тоже одно...
…
Она со мною честна
в природе нашего "мы".
У нас весна - как весна
и - только после зимы.
Она не ждет меня там,
куда я вряд ли дойду.
Она купила места
в моем любимом ряду...
И вот мы смотрим кино:
ложится тень на бревно,
по воле солнца растет,
но скоро будет темно...
Два разных человека
В одном и том же месте, только в разное время
два разных человека взирают на экран,
один - тремя глазами, и - то злясь, то добрея,
другой - одним карманом киноведа из Канн.
С одной и той же дамой, только в разной одежде,
два разных человека выходят из кино,
один берет вино, и ей в подарок - подсвечник,
другой берет кондомы и, в подарок - вино...
С одним и тем же дымом, только с разным затягом,
два разных человека - на стадии "пост-секс",
один, в дальнейших мыслях, отдохнув - работяга,
другой для Крэкса с Пэксом ищет кодовый Фэкс.
Одним и тем же шагом, только с разной тревогой,
два разных человека идут, идут ко мне,
один переживает, что облез я немного,
другой - что после взрыва будет много камней.
Два разных человека
и, между ними, каменный я,
да третья за столетие,
под лопнувшей подошвой, змея...
Виктория Коваленко
Я слаб
Букет крупноцветных лохматых астр
Сомнёт в окне неровный резкий жест,
Но тонкой скулы нежный алебастр
Черкнёт на перемирьи жирный крест.
Я слаб не любованием тобой,
А крайней невозможностью уйти.
Воздвигни храмы глаз, обман подстрой!
Разверзли пасть фрахтовые пути…
Петелька рук слепых настырна и груба,
Так вырываются из мокрого пальто,
Безбожным словом корчится губа,
Мне жалость оставляя на потом.
Я слаб не любованием тобой,
А уносящим смрадным полотном,
Закрытой дверью, клянчащей отбой,
Дорожным стуком, поезда окном.
Мутит
Моё терпенье растёт и жиреет!
Скажите ей, что не надо так!
Не так! Не лгать! Луна звереет!
Я - в улицу! В рябь фонарных атак!
Молчание волосы ветром лижет,
Тень ухватила пальто
И тянет скорей на казённое, ближе,
В норы с жёлтым теплом!
Шагаю в аршинную пасть проулка,
Мне надо остаться, остыть!
Цикадой выронит эхо гулко -
Простить? Не простить? Простить?
…Мутит. Истрёпанно-помятого,
Вернет, толкая в спину улица.
Пускай немножечко поддатого,
Мне занавеска кошкой жмурится.
И снова приторные паузы,
Исходят в пот бокалы винные,
Здесь от любви остались кляузы
И вазы шеи лебединые.
Вчера
Я вчера твою нежность пропил
Под простуженный смрадный уют,
Собутыльник меня коробил,
И, по-моему, теперь его бьют.
Кулаком размахнулся подло,
Мне не больно под пьяный наркоз,
И плюющая, грязная кодла
Покатилась в раскисший откос…
Измотал ревновать твоё тело,
И шалфейную гриву волос,
И когда улыбаться хотела,
И как мне без тебя не спалось.
Разорви хоть баян свой, хоть душу
Синим платьем, точёным плечом!
Я к тебе возвращаться не трушу,
Я запутался, ты не причём.
Равнодушна мне губ твоих мякоть,
Безразлично - наждак или шёлк.
Потому в эту хлипкую слякоть,
Мертвецом безнадёжным ушёл!
Не зови возвратиться, родная!
И коленочки белые спрячь.
Поброжу, хрипло улицы хая,
Поднадзорный своих неудач.