Кампанелла начал с понятия бытия Телезио, но сразу переосмыслил его. Прямой контакт посредством чувств с природой оставался единственным источником познания, и, следовательно, разрыв с книжной культурой очевиден.
"Письмо монсиньору Антонио Кваренго " ( 1607) содержит некоторые из основных программных идей Кампанеллы "Ваше мнение обо мне, будто бы я выше Пико или равен ему, слишком лестно; я полагаю, что Вы мерите меня мерой Вашего совершенства. Я, мой господин, никогда не имел никаких особых милостей, как Пико, который был очень знатным и очень богатым человеком и имел в обилии книги и много учителей, и условия для занятий философией, и спокойную жизнь; все это позволяет наиболее плодотворно использовать одаренный ум. Но я родился для низменной участи и, начиная с 23-летнего возраста и по настоящий день своей жизни, когда мне в сентябре исполнится 39 лет, всегда подвергался преследованиям и клевете за то, что письменно выступил 18 лет назад протшз Аристотеля Вот уже восемь лет подряд я в руках недругов, и, за мудрость и за глупость, вечный Разум спасал меня семь раз от неминуемой смерти, и еще раньше я неоднократно оказывался в заточении, так что я не могу насчитать и месяца полной свободы, за исключением ссылки, я испытал невероятные пытки, самые тяжкие, страх и боль не покидают меня."
|
|
"Вот чем отличаются мои занятия философией от занятий Пико; я большему учусь от анатомии муравья или травы (я уже не говорю об удивительнейшей анатомии мира), чем из всех книг, написанных
==31
от сотворения мира до наших дней, после того, как я научился размышлять и читать книгу творении Бога: по этому примеру я исправляю книги человеческие, произвольно и плохо скопированные. И это позволило мне с легкостью читать всех авторов и удерживать их в памяти — дар, которым наградил меня Всевышний;но что важнее — я научился оценивать их, сличая с оригиналом. Поистине Пико обладал выдающимся умом; но он был философом на основе скорее чужих слов, чем данных природы, от которой он не научился почти ничему; он осуждал астрологов за то, что они не обращались к данным опыта. И я осуждал их по молодости, но позднее увидел, что среди многих их глупостей нашла приют высочайшая мудрость, и я показал в книге, посвященной этим вопросам (в "Новой метафизике"), что аристотелевская логика нечестива; только Парменид и понимал в этом кое-что. Пико же очень мало уделял внимания морали и политике и весь отдался изучению древнееврейской религии, вопрошению книг; если бы он не умер так рано, то стал бы поистине великим мудрецом, ведь он уже собрал огромный материал, но не успел его обработать..."
|
|
"Я считаю его великим человеком скорее за то, что он должен был сделать, чем за то, что сделал. И я верю не только ему, но и любому другому уму, который засвидетельствует мне то, чему он научился в школе природы и искусства, ибо лишь они согласуются с первичной Идеей и Словом, из них они исходят; но когда люди рассуждают на основе учений, я их всех считаю одинаково беспорядочными; ведь св. Августин и Лактанций спорили с сотней доказательств и мнений, а один моряк изобличил их во лжи прямым свидетельством".
"Такой ход рассуждений принес утешение моей душе; изучив все секты и религии, какие были и есть в мире, я, как надеюсь, укрепил себя самого и других в христианских истинах и апостольских свидетельствах, отстоял христианство и почти освободил его от маккиавелизма и от бесконечных сомнений, которые жалят сердца в этот темный век, когда философы и софисты, вера, безверие и суеверия правят на равных и кажутся все на одно лицо. Так что Боккаччо кажется, будто невозможно путем силлогизма различить, какой закон более верный — христианский, магометанский или иудейский; и все писатели блуждают вокруг безбожия Аристотеля: и в школах ведутся сомнительные и бредовые рассуждения".
Итак, заниматься философией означает научиться читать "книгу Бога", творение, "de visu" — непосредственно или, лучше, как он говорит, "per tactum mtrinsecum (через внутреннее осязание)", — внедряясь в вещи.
Новое значение, которое Кампанелла придает чувственному познанию, выражено в виде символа, интерпретируя который он
==32
связывает "мудрость" ("sapienza") со словом "вкус" ("sapore"): "от вкуса, который воспринимает наше ощущение". Возникновение ощущения предполагает тесное взаимодействие с вещью, и вкус — это обнаружение наиболее глубинного в вещи посредством погружения в нее.
Э. Гарен сумел лучше всех уловить мистическую ноту в этом рассуждении и тот новый смысл, который приобретает учение Телезио. Гарен пишет: "Теперь никогда нелишне настаивать на особом смысле слова «чувствовать», который Кампанелла не случайно постоянно приближал к крайней точке платоновской интуиции, а вовсе не к восприятию в духе Телезио; или, если угодно, восприятие в духе Телезио было трансформировано в термины интуитивной мудрости («интуитивная мудрость — и некое прикосновение и божественный вкус, позволяющие знать вещи без движения и разговора, как сказал также Платон...»). Не случайно этот образ происходит непосредственно от мистической мусульманской традиции, от суфизма, и мы встречаем его, обозначенный теми же терминами, уже у Гундисальви, уловившего арабскую трансформацию плотиновского и платоновского «вкусового» видения".
Итак, мы очень далеки от аристотелевской традиции с ее приоритетом чувств ("в разуме нет ничего, чего прежде не было в чувстве"). Чувство здесь имеет значение, отличное от того, какое оно имеет в аристотелевском эмпиризме, и представляется как проникновение и, следовательно, взаимодействие с вещью, т. е. с внутренним содержанием вещи как процесс самовыражения Бога (= Бога» который пишет книгу природы), божественное деяние, которое есть Бытие, равное Силе и Любви. Это не всматривание с воспроизведением образов, но проникновение во всеобщий жизненный процесс, ощущение сладостности жизни вселенной ("Здесь, в мире, Бог... выражает себя Словом..."). Барьер между внутренним и внешним исчезает, открывая измерение вещи на глубину, благодаря соучастию мы становимся тождественны Богу. Как у Роджера Бэкона, эмпиризм превращается в мистицизм.