Как всё это началось - политкорректность как культурный марксизм

Большинство европейцев вспоминают 50-е годы прошлого века как хорошее время. Наши дома были в безопасности, вплоть до того, что люди не утруждали себя запиранием дверей. Государственные школы были, в целом, отличными, и проблемами считались такие вещи, как разговоры во время уроков и беготня по коридорам.

Большинство мужчин относилось к женщинам, как к леди, и большинство леди отдавали время и усилия для создания хороших домохозяйств, прилежно воспитывая своих детей и помогая обществу волонтёрской работой. Дети вырастали в полных семьях, и матери встречали их дома, когда они возвращались из школы.

Развлечения были чем-то таким, от чего удовольствие могла получить вся семья.

Что же случилось? Если мужчина из пятидесятых внезапно окажется в Западной Европе двухтысячных, он с трудом сможет узнать свою страну. Он будет находиться в постоянной опасности быть ограбленным, лишиться своей машины из-за угона или хуже, потому что он не приучен жить в постоянном страхе. Он не будет знать что он не должен появляться в некоторых частях города, что его машина должна быть не просто заперта, но и оснащена сигнализацией, что ему лучше не спать ночью не закрыв окна и двери, и не установив электронную систему безопасности.

Если он взял с собой и свою семью, он и его жена скорее всего отправят своих детей в ближайшую государственную школу. Когда днём дети вернутся домой, и расскажут своим родителям про то как проходили металлодетектор чтобы попасть внутрь здания, как другой ребенок дал им веселый белый порошок и про то как их учили что гомосексуальность это нормально и хорошо, родители придут в шок.

А на работе он прикурит, скажет "привет, красавица" своей коллеге, и расскажет, что рад был узнать, что фирма назначила парочку цветных на высокие должности.

Любое из вышеперечисленного сразу же навлечет на него выговор. Все вместе - и этот человек уже уволен.

Когда жена идет в город за покупками, на ней красивое платье, шляпа, и, может быть, перчатки. Вряд ли она поймет, почему люди глазеют на нее и кидают ей вслед обидные слова.

А когда вся семья после ужина усядется перед телевизором, они вряд ли поймут, как порнография из журналов "Для взрослых" оказалась в эфире.

Да если бы они только могли, эти люди из 50х, они сразу же бы вернулись в свое время, и рассказывали бы о своем путешествии леденящую душу историю. Историю о нации, разложившейся и деградировавшей с фантастической скоростью, менее чем за пол-века из величайшей страны в мире скатившейся до страны третьего мира, погрязшей в насилии, шуме, наркотиках и грязи. Падение Рима в сравнении с этим - рождественская история.

Но как же так случилось? За последние 50 лет западная Европа, как и Россия, Китай, Германия и Италия в свое время, подчинилась особой силе. Эта сила - идеология. Именно она пришла на смену традиционной культуре, именно идеология изменила ее, исказила ее, отодвинула ее на второй план. И вместе с идеологией пришли страх и разрушение. Той же России, чтобы оправиться от последствий коммунистического строя, потребуется поколение. Если она вообще, конечно, сможет восстановиться после этого.

Эта идеология, захватившая Западную Европу, чаще всего именуется «политкорректностью». Некоторые люди рассматривают ее как шутку. Это не так. Она убийственно серьёзна. Она стремится изменить практически все правила, формальные и неформальные, которые регулируют отношения между людьми и общественными институтами. Она хочет изменить поведение, мысли и даже слова, которыми мы пользуемся.

В значительной степени это уже произошло. Кто контролирует язык — тот контролирует мысли. Кто посмеет сейчас сказать «леди»?

Что же такое политкорректность? На самом деле политкорректность есть Культурный Марксизм (Культурный Коммунизм), перенесённый с экономического в ​​культурный план.

И усилия по переводу марксизма из экономической сферы в культурную начались не с восстания студентов 1960 года. Они восходят по крайней мере к 1920-м годам и трудам итальянского коммуниста Антонио Грамши. В 1923 году в Германии группа марксистов основала институт для проведения этого перевода — Институт социальных исследований (позже известный как Франкфуртская школа).

Один из ее основателей, Дьёрдь (Георг) Лукач, заявил о своей цели, отвечая на вопрос «Кто спасет нас от Западной цивилизации?» Франкфуртская школа получила огромное влияние в европейских и американских университетах после бегства многих своих корифеев в Европу и даже в Соединенные Штаты в 1930-х годах, чтобы избежать немецкого национал-социализма. В Западной Европе она приобрела влияние в университетах с 1945 года.

Франкфуртская школа смешала Маркса с Фрейдом, и позднейшими веяниями (некоторыми фашистами, а также марксистами) добавила лингвистики чтобы сотворить "Критическую теорию" и "деконструкцию." Это в свою очередь очень повлияло на теоретическую базу образования, и через институты высшего образования дало рождение тому, что мы теперь зовем "Политкорректность". Родословная замечательно просматривается и она тянется непосредственно к Карлу Марксу.

Параллели между старым, экономическим марксизмом и культурным марксизмом - очевидны.

Культурный марксизм, или политическая корректность, разделяет с классическим марксизмом видение бесклассового общества, т.е. общества не только равных возможностей, но и равных условий.

Ввиду того, что это виденье противоречит человеческой природе - так как все люди разные, они все кончают неравными, независимо от их стартовых позиций - социум согласится с этим только по принуждению. Выходит, по обоим вариантам Марксизма, осуществляется принуждение. Это первая главная параллель между классическим и культурным Марксизмом: оба являются тоталитарными идеологиями. Тоталитарную природу Политкорректности мы можем наблюдать в кампусах, где "PC" (Political Correctness) взяла верх над колледжем: свобода слова, прессы, и даже мысли - все это устранено.

Вторая главная параллель в том, что как классический, экономический Марксизм, так и культурологический Марксизм, имеют единичный фактор объяснения истории. Классический Марксизм утверждает, что вся история определяется формами собственности на средства производства. Культурологический Марксизм говорит, что история в целом объясняется тем, какая группа - определенного пола, расы, религии и сексуальной ориентации - имеет власть над другими группами.

Третья параллель состоит в том, что обе разновидности Марксизма объявляют определенные группы добродетельными, а другие злыми априори, то есть, без оглядки на фактическое поведение индивидуумов. Классический Марксизм определяет рабочих и крестьян добродетельными, а буржуазию (средний класс) и других владельцев капитала, как зло. Культурологический Марксизм определяет меньшинства, которые им видятся жертвами - мусульман, женщин феминисток, гомосексуалистов и некоторые другие группы меньшинств - как добродетельные, рассматривая этнических христианских европейских мужчин, как зло. (Культурологический Марксизм не признает существование женщин не феминисток, и определяет тех мусульман, азиатов и африканцев, что отвергают политкорректность, как зло, также как исконных христиан или даже атеистов европейцев.).

Четвертая параллель в способах и средствах: экспроприация. Экономические Марксисты, там, где они получали власть, экспроприировали имущество буржуазии в пользу государства, как представители рабочих и крестьян. Культурологические Марксисты, когда получают власть (включая также и через наше собственное правительство), создают неудобства для урожденных европейцев - мужчин и иных несогласных с ними, давая привилегии группам "жертв", которым они покровительствуют.

Позитивная дискриминация является примером.

В конце концов, оба вида марксистов используют методы анализа, предназначенные для демонстрации корректности их идеологии в любой из ситуаций. Для классических марксистов - экономический анализ. Для культурных марксистов - лингвистический анализ: деконструкция. Деконструкция "доказывает", что любой "текст" в прошлом или в настоящем иллюстрирует угнетение мусульман, женщин, гомосексуалистов и т.д., вкладывая этот смысл в слова текста (независимо от их фактического значения). Оба метода конечно фальшивы, они позволяют исказить факты так, чтобы они соответствовали предопределенным выводам, но придают идеологии "научный" вид.

Эти параллели не являются удивительными или случайными. Они существуют потому что политкорректность вытекает из классического марксизма и на самом деле является вариантом марксизма.

На протяжении почти всей истории марксизма, культурные марксисты изгонялись из рядов движения классическими, экономическими марксистами. Сегодня, когда экономический марксизм мертв, культурный марксизм продолжает его путь. Среда изменилась, но смысл всё тот же: общество радикального эгалитаризма, навязываемое силой государства.

Политкорректность теперь нависла над обществом Западной Европы как колосс. Она захватила власть как над левым, так и над правым политическими крыльями. В среде так называемых западноевропейских "консервативных" партий настоящим культурным консерваторам указано на дверь, поскольку быть культурным консерватором - значит выступать против самой сути политической корректности. Она контролирует самый мощный элемент нашей культуры, средства массовой информации и индустрию развлечений. Она доминирует как в государственном, так и высшем образовании: многие кампусы колледжей представляют собой покрытую плющом небольшую Северную Корею. Она даже захватила высшее духовенство во многих христианских церквях.

Любой в правящих кругах, кто отступает от ее диктата, быстро покидает истэблишмент.

Самый насущный вопрос: как западные европейцы могут сразиться с политкорректностью и отобрать назад своё общество у культурного марксизма? Недостаточно лишь критиковать его. Он допускает некоторый объём критики, даже вежливое высмеивание. Он делает это не из-за истинной терпимости к другим точкам зрения, но ради обезоруживания оппонентов, чтобы казаться менее угрожающим, чем он есть на самом деле.

Культурные марксисты ещё не обладают всей полнотой власти, и они достаточно умны, чтобы не выглядеть тоталитаристами до своей убедительной победы.

Вместо этого, те, кто захотят победить культурный марксизм, должны отринуть его. Они должны использовать слова им запрещённые и отказываться использовать им провозглашённые; помните, "sex" лучше, чем "gender".

Они должны публично оглашать реалии, которые тот стремится подавить, такие как наше противостояние шариату на национальном и местном уровнях, исламизацию наших государств, факты диспропорции в статистике тяжких преступлений, совершённых мусульманами, и то, что большая часть случаев заражения СПИДом добровольна, т.е. исходит от аморальных сексуальных актов. Они должны отказаться от перепоручения своих детей общественным школам.

Самое главное, те, кто отвергают политкорректность, должны вести себя по старым правилам нашей культуры - не по новым правилам культурного марксизма. Леди должны быть женами и домохозяйками, не полицейскими или солдатами, а мужчины должны открывать двери перед леди. Дети не должны рождаться вне брака. Нужно избегать прославления гомосексуализма. Присяжные не должны принимать Ислам как оправдание для убийства.

Неповиновение распространяется. Когда другие западные европейцы видят одного человека, открыто не повиновавшегося правилам политкорректности и выжившего - а пока что это все еще возможно, - они ободряются. Появляется соблазн отказаться от политкорректности, и некоторые поддаются ему. Волны от одного акта неповиновения, от одной попытки взобраться к глиняному идолу и отломать ему нос, могут распространиться далеко. Нет ничего, что было бы страшнее для политкорректных, чем открытый вызов, и на то есть причины; в этом их главная уязвимость. Это должно руководить консерваторами в неприятии культурного марксизма на каждом шагу.

Хотя время упущено, исход битвы ещё не предрешён. Очень мало кто из западноевропейцев осознаёт, что политкорректность - по факту марксизм в ином обличье. Сколь распространится осознание этого, столь распространится и сопротивление. На данный момент, политкорректность торжествует маскируясь. Через сопротивление и через самообразование (которое должно быть частью любого акта сопротивления), мы можем снять с неё камуфляж и опознать марксизм под нарядом "чувствительности", "толерантности" и "мультикультурности". Кто отважится, тот сможет победить.