Его каменные руки отбросили мои, пробираясь к её груди. Раздался тихий треск – он сломал мне мизинец, убирая мои руки. В ту же секунду он воткнул иглу прямо ей в сердце

-Мой яд, - Сказал он, выдавливая содержимое шприца.

Я услышал шлепок, раздавшийся в её сердце, будто бы веслом по воде.

-Продолжай,- распорядился он. Его голос был ледяной. Как у мертвеца. Жестокий и легкомысленный. Как будто он был машиной.

Я игнорировал боль от заживления в моем пальце и начал заставлять её сердце биться снова. Стало сложнее делать это. Как будто её кровь замораживалась, стала более густой и медленной. Пока мои надавливания заставляли её кровь выливаться из артерий, я наблюдал за тем, что он делал.

Было похоже на то, что он целовал её, прикладывал свои губы к её горлу, к запястью, к внутренней части её руки. Но я слышал, как её кожа разрывалась, когда он прокусывал её зубами, снова и снова, внедряя свой яд в её тело везде, где мог достать.

Я видел, как он водит своим бледным языком по истекающим кровью глубоким ранам, но прежде чем это заставило меня страдать или разозлиться, я понял, что он делал. Он размывал яд по коже языком, одновременно закрывая раны, чтобы яд и кровь оставались в её теле.

Я выдохнул еще больше воздуха ей в рот, но это не принесло никаких результатов. Только её грудь безжизненно поднималась. Я продолжал делать искусственное дыхание, считая, в то время как он продолжал работать над её телом. Стараясь соединить её позвоночник.

Но ничего больше не было. Только я, только он.

Мы работали над трупом.

Это все, что осталось от девушки, которую мы оба любили. Этот изломанный, искореженный труп. Мы не могли оживить её снова.

Я знал, что было слишком поздно. Я знал, что она мертва. Я мог сказать это с уверенностью, потому что пропало всякое напряжение. Я не чувствовал больше необходимости быть здесь, рядом с ней. Она больше не была тут. Это тело больше ничего не значило для меня. Бессмысленная потребность в том, чтобы быть рядом с ней отпала.

Может, конечно, было лучше сказать, что она (потребность) переместилась. Казалось, что я чувствовал притяжение из другого направления. Из дверей, вниз по лестнице. Стремление убраться отсюда и никогда, никогда не возвращаться.

-Отойди,- сказал он и убрал мои руки снова, но на этот раз занял мое место. Было чувство, как будто уже три пальца были сломаны. Я выправил их, не обращая внимания на пульсацию боли.

Он нажимал на её мертвое сердце быстрее, чем я.

-Она не мертва, - прорычал он. – Все будет хорошо.

Я не был уверен, что он обращался ко мне.

Развернувшись, оставляя его с мертвой, я медленно пошел к дверям. Так медленно. Мои ноги не могли двигаться быстрее.

Это пришло. Океан боли. Другой берег был так далеко, через кипящую воду, что я даже не мог представить его, не то, что увидеть.