Кризис тридцатилетия

Почувствую в это лето я

Кризис тридцатилетия.

Потаённую грусть

И ущербности вкус,

И апатию,

Мать её.

Я её не боюсь,

Я давно к ней привык,

По ночам молча злюсь,

Как бессонный старик.

Одиноко на этом свете

В кризис тридцатилетия.

* * *

В сенях осенил свое семя

Осмеянное всеми

В без семи семь

В воскресенье

Статен стал, сытый

Сотый по счету

В Божьих сотах

Просто по росту

В пост тот

Водили перстом

Престольным,

А надо б крестом

Вьюгу с юга

Сдюжили

Пусть она вьюжила

Вынесли полночью

С Божьей помощью.

Конец 2006 г.

Колья. Комья

Молим.

Больно

Тошно ложь срывать от губ

Правда вырвется. Забрызжет

Только я давно бесстыжий

Я пойму, что каплет с крыши

Оботрусь и убегу.

* * *

Вкратце подслушанные разговоры

Не приносят нового ни капельки

Я читал это все на зеленом заборе

Давным – давно, когда был маленьким

И кофе не пил, и от сигарет отворачивался

Заветной мечтой был складной ножик

Ох, как бы я славно с ним подурачился

Не было у меня ножика, ну так, что же.

* * *

Расхлебосолен дом

Жую загадки

Из ящика стола то там, то тут

На сахар наступил.

До жути гадко,

А говорят он сладкий.

Значит врут.

Сними с моей постели эти крошки

Их невозможно будет переспать

Но только подходи к ним осторожно

А то они обидятся опять

Такая кроха камнем по спине

Пройдется и синюшный след оставит

И вот пойми, с кем рядом был во сне

И почему проснулся обезглавлен

Мне бы спрятаться на месяц

Запереться в гущу леса

Чтобы только мох да шишки

Стены – сосны, крыша – хвоя.

Никого

Лишь мы с тобою

Я и память

* * *

Раствориться в незабудках

Все забыть, чтоб даже сны

Не напоминали буден

Блудом пахнущей весны.

* * *

Тень струится по асфальту

Брошенный окурок тлеет

И банты от детских платьев

Ветер молча каруселит

Во дворе сутулят плечи

Тополя от боли корчась

Бог не дал им дара речи

И они страдают молча

* * *

Я купил себе сухарик

И взорвал затишье хрустом

С потолка упал комарик

От тоски лишился чувств он

Пожалел меня, тварь Божья

И не стал моей пить крови

Думал выжить так возможно

Вот такая вот любовь, бля

Город запекшихся снов на небритой щеке

Город сытых собак и невиданных крыс

Перебитых зеркал Исковерканных лиц

Почерневших больниц

Постаревших актрис

И опять бенефис в драмтеатре

На политической карте

Гринпис

* * *

Это наш выпивающий батюшка.

Оловянное блюдо с копеечкой

И ромашки вокруг иконки

На полу шелуха от семечек

Половицы по прошлогоднему

Только скрипнут и станет вдруг весело

Паутинка с распятия модного

На немодное нехотя свесилась

Даже гнус не летает а падает

Опьяненный дыханием ладана

Пламя свечек танцует нас радует

Вроде все происходит как надо

Песенка

Свет мой зеркальце скажи

Будешь мучить ты доколе?

Я над пропастью во лжи

Возлежал и выл от боли

На ресницах у меня

След оставит Златовласка

Затянулась на три дня

У меня про репку сказка

Гранулированный чай

Гранулированный хохот

Растворимая печаль

Перемолотая похоть

За звездой с хвостом лиловым

Суетливо тени кружат

Блинчики с росой сосновой

Подавались нам на ужин

И сухарики из кедра

И березовый напиток

Хорошо прохладой ветра

Утереться пред молитвой

* * *

Заплачут дерева и что ж

Им не месить ноябрьской гущи

И не тестировать на ложь

Бездарных, гордых, неимущих

Осточертели голоса

И в этом будущность России

Когда лукавые глаза

Не жаждут, чтобы их простили

* * *

Я присяду немного устал

А еще предстоит ночью битва

И припомню слова Христа:

«Род сей гнать лишь постом да молитвой»

* * *

Писать. Писать

Чтоб выжать до остатка

Все, что еще осталось от мрака

От грязи, от безумств

От знака рака

И от сомнений свойственных так мне

И от сомнений свойственных так мне

Сижу. Пишу. Дышу

Минует полночь

Я истощен, раздавлен обречен

И новой сигареты едкий дым

Мне говорит о том,

Что смерть меня отвергла

ДИАЛОГ №2

-Скоро снегом занесет.

-Пусть заносит, пусть заносит.

-Может кто-нибудь спасет?

-Только если мы попросим.

-Занесло на пол-окна.

-Свет включи, чего ж в потёмках.

-Но еще видна луна.

-Нет, лишь месяц тонкий-тонкий.

-Как же из дому идти?

-А чего? Сиди уж дома. Все равно накрыл пути Зимний братец снежным комом.

-Как же нам воды испить?

-Снег топи, он даст водицы. Ну а лучше ляг, поспи.

-Да чего-то мне не спится.

-Вот уже не видно крыш

-Заметает, заметает.

-Почему же ты не спишь?

-Засыпаю, засыпаю…

* * *

И жизнь не в счет, и чемоданы смысла,

И сундуки вражды, и ведра пьяных истин

И мысль течет.

И запах жухлых листьев,

И вкус сырой воды,

И старый звездочет

В гуашь макая кисти

Автопортрет печёт.

А я дымил над хохотом и матом

Вразрез с толпой и пьяными людьми

Я понимал, что в чем-то виноват я,

Но в чем-то виноваты и они.

Кончались силы и табак кончался.

Усиленно сырел, молил перенести

Ночные посиделки, хоть на часик.

Я не могу, пожалуйста, прости.

Еще мне спину не запорошило

И скверномыслие мозги дырявит шилом,

Еще комар мне руку не проткнул.

Все завершилось, к сожаленью завершилось

Мне хочется дождя

И новую весну.

Памяти И.К.

Разломил напополам черную буханку

Половину вам отдам, а вторую жалко

Я бы вдарил ля-минор, да пуская сопли

Заорал бы всякий вздор, как очаг не топлен.

И утершись рукавом иль подолом платья

Вдруг задумался о том - Кто за все заплатит?

За четвертую струну, что вошла под кожу

За пропитую вину на синюшней роже?

На крылечке пономарь зазывает паству

Но сегодня в этот храм заходить опасно

Толи спьяну упадешь, и тебя осудят

Ну а если вдруг заснешь - даже не разбудят.

В храме пусто. Все вокруг пьют и веселятся

Вспоминая, как мой друг умирал от пьянства

* * *

Красотой морил себя

Еженощно улыбаясь.

Если трубы затрубят

(словно ангелов отряд)

То успею ли?

Раскаюсь?

Мрак окутал как кисель

Все враждебно. Все не мило

Даже теплая постель

Нашим бряцаньем костей

Этот мрак не победило.

А еще…

А еще я уверовал в уголь.

Активированный черный уголь,

А еще в бесполезность пугал,

Занимающих дачный угол.

А еще я разведал морщины.

Я то знаю, что это - окопы.

А в окопах сидят мужчины,

Растирая по лицам копоть

Но останутся рвы да ухабы

Даже если закончатся войны

Не прилично быть в городе слабым,

А в деревне еще и позорно

Вот и роют землянки по лесу

Рифмоплеты и «лабухи» просто

Говорят, что им там интересно,

Говорят, для духовного роста.

То ли врут, то ль готовятся к бою

То ли кедры смолят для иконы.

А я просто стремился к покою

В полутьме.

В полумраке оконном.

* * *

Бредили бредом

Завтра едем

Охотиться на медведя,

А перед этим

Снился мне урожай

(хотя вокруг был пожар)

И столько мне нарожал

И вин, и закусок,

И мед из пчелиных укусов

И ёжиков три ведра,

Правда, в одном дыра

И катятся колобочки

Колючими комочками.

Радуется детвора,

Кричат: «Смотрите, Ура».

Думали игра такая,

Ан нет, так жизнь истекает.

Не кровью, не жижей

В глазах бесстыжих,

А ёжиками с иголками,

Пыльными книжными полками,

Комками в горле и песне,

Комками в каше и в тесте,

Краеугольными штучками

Шершавыми черными тучками

И твердым дождиком,

И босым сапожником

Все к Боженьке

Все к Боженьке.

Лежит ненаглядно на бледном на ложе

Покрытая пледом. Как вера и камень

Ступени ведущие в чью-то ничтожность

И надо идти…

Только кто же за нами?

Для долга не выбрать ни час, ни минуту.

Восторженный голос - давно не восторжен.

А мне оставалось пол - метра до сути,

А может пол – шага.

А может и больше.

И мат перематом и гнёт перегнётом.

А пчелы кружили, цветов не касаясь

Не выдержат крылья такого полета.

Земля отказалась.

И небо бросает.

Посеянным зернам хватило бы влаги,

А мы, рукавом утирая усталость.

Надеялись только на каплю отваги,

Стакан молока и

спокойную старость

Твердеющий мякиш пшеничного хлеба

Привлек голубей с ненасытной утробой

И как-то не манит свинцовое небо,

Которое тихо окутало глобус.

Уста разомкнулись, а звука не слышно.

Ни крика, ни визга

Ни стона, ни слова

И только дворняга в ладонь мою дышит.

Скулит и жалеет.

Ей тоже хреново

Март 2011

Мокнут листья и трава

Мокнет даже голова

Мокнут руки, мокнут ноги

Весь промокший, как щенок

Я ползу на огонёк

И я чую понемногу,

Что уже не чую ног

Лижет спину ветер «норд»

Лижет руку септаккорд

Лижут уши разговоры

Весь зализанный как мышь

В комнату, где ты не спишь

Я крадусь как будто вор я

И надеюсь, что простишь.

Сытость падала в живот.

Тот, кто выжил – тот живет

Кто не выжил – подыхает

Так уж сложен этот свет:

Средь созвездий и планет

Настоящее страдает,

А искусственное – нет.

Тянет голову к земле

Тянет волосы к золе

Тянет нервы от обиды

Весь растянутый бельем

Притворяюсь, что не пьем.

Улыбаюсь я для виду

Живы будем – не помрем

28 марта 2011.

Перевод Рембо

Июнь вечерел.

Липой пахло изысканно.

Под сладкой хотелось заснуть пеленой.

Но ветер приносит гул города близкого

И дух виноградно-пивной.

Детская колыбельная (Божене)

В грусть уходит небылица

День уходит. Ночь грядет.

Только белой кобылице

Этой ноченькой не спится

Жеребенок не дает

Книжки спят игрушки тоже

Ждет их мягкая кровать

Лишь собачка спать не может

Ей щенок мешает спать

Спят тарелки чашки блюдца

По небу луна плывет

Только кошке не уснуть всё

Ей котенок не дает

Во дворе тепло и тихо

Стал спокоен. Сон свой ждет

В Африке не спит слониха

Ей слоненок не дает

Вот и звезды заблестели

И вокруг темным-темно

Колыбельные все спели

Детям спать пора давно

Ночь укрыла одеялом

Поскорее засыпай

Ты играла

Ты устала

Спи, малышка

Баю-бай 29март2005 02-20

* * *

Нотки капали, капали

Струнки хрюкали, хрюкали.

Руки жирные лапали

Брюки с толстою сукою

Супик луковый, луковый

Запах чая лимонного

Мармелад в виде буковок

Вывел слово позорное

В стуле кнопочка, кнопочка

В мыслях девочка, девочка

В горле стопочка водочки

Два рубля, три копеечки…

***

Милая,

Так одиноко

Милая

Ладонью погладило облако

И оно вдруг уплыло.

И правильно – неповторимые кристаллы

Смертельно – холодные в своей законченности

Молят, чтобы небо плакать перестало,

А то им на землю падать не хочется

Отблески иногда режут глаз,

Но только молчит провидение

Будущее пока не для нас.

Для нас молитва. Всенощное бдение

Пугало нагуглило сотни обугленных

Рукописей, переписей, стихов и романов

А вот посмотрим нам будет трудно ли

Из пекла черпать стихи стаканом.

Милая,

Катится время по горочке.

Милая

На тебе свечку и хлебную корочку.

Корм и Светило.

В сфере стеклянной пусть радуга бегает

Светом играя.

И два ведра прошлогоднего снега

Выменяем на билетик до рая.

***

На легком дыханьи стоять невесомо

Протягивать руки к полоскам деревьев.

На мраморной плитке танцует ребенок

Свой жертвенный танец, но люди не верят.

В дупле старой ели пирог из капусты.

И след трехколесный уводит все дальше,

И нам не темно от отсутствия люстры

Покуда есть ужин с березовой кашей.

Ж.В.

Безлик не накормлен. Томится хиреет.

И плачет не слышно. И слезы глотает.

И Дом хлебосолен, и комната греет,

Но все же чего -то ему не хватает.

Остывшего чая с остатками мёда

Засохшего хлеба с кристаллами соли

И светлой печали о прожитом годе,

И двух сигарет, и отсутствия боли.

Причудливой ночью под дождик осенний.

Привязан к живому и духом и телом.

Прокрался малыш, и запахло спасеньем

И жизнь стала новой, а новое белым.

На коврике складка под нею мышонок.

И хвостик наружу, и лапки на ушки,

А так все в порядке сухие пеленки,

И пес под столом, и подсохшая лужа.

На сердце рубины на полке иконы

Закрытая дверь, позабытая скрипка

Но дом без балкона стал все-таки полон

Теплей и светлее от детской улыбки

29ноября 2011 01ч 17мин.

Напрасно тратит небосвод

Лохмотья на туман.

Лоскутик там, и тут, и вот

Обман,

Обман,

Обман.

За легкой дымкой промелькнет

Неопытный юнец.

В его сачке гнездо совьет

Птенец,

Птенец,

Птенец.

А в речке отворилась дверь.

Вошел Апостол Петр.

Он тащит сети, а в сетях

Осетр,

Осетр,

Осетр.

На буреломе пикничок

И чайничек свистит.

В бутылке водки светлячок

Блестит,

Блестит,

Блестит.

А мальчик топал по траве

Босой и нагишом.

И день и ночь. И ночь и день.

Все шел,

И шел,

И шел.

***

Открываю тетрадь и скучаю.

Таблетка помогла, запитая остывшим чаем.

Я вообще люблю остывший чай

Он не жжется.

Не вызывает испарины,

Вливается и спокойно пьется.

А там, за сиюминутным сознанием

Крылышки моей вечности,

Сандалики моей грусти,

Диктанты моей беспечности.

Я знаю –

Это никогда меня не отпустит.

А может потому, что зажал кулак

Держу – а там пусто.

Все равно до ломоты в пальцах,

До хруста.

Держу.

Или держусь

Прошу

Или боюсь прощенья,

Иль боюсь простить?

Веселье – как лишенье.

Меня не веселит. Лишь тяготит.

Какая грустная таблетка.

Надо было прочесть этикетку

Но поздно.

Кто куда.

Я к звездам.

Вон моя звезда.

Мотыль на брюках, а пчела в пробирке.

Могущество титановых крючков.

Над керосинкой яркою и пылкой

Парабола сейсмических толчков

По шелку грусти бродим самоваром

В бутылке сохранилась чья-то прыть

А в городе стекают по бульвару

Людские слезы, чтобы кровь отмыть.

Печальна марка на конверте белом.

Мы кистью дорисуем ей усы,

Чтоб не скучала и не заболела,

А может быть так просто, для красы.

На оттиске шагов кусок батиста

От платья прошлогоднего, иль так.

Засуетившись в шапито артисты,

Сбежали исповедаться в кабак.

***

На изломе будних дней,

Под осадой зимних туч

Бил наотмашь все сильней

Только что открытый ключ.

И седины в парике

И залысина в паху.

Ходит Ванька по реке.

Поклоняется греху.

Не найдем в календаре

Нужной даты. По углам

Ходит Ванька в январе

И разыскивает храм.

Там потеряно добро.

Там утрачена любовь.

Там горошина с ядро,

От снеговика ведро

И увядшая морковь.

Ризома и корневище (осмысление Ж.Делёза)

Стойкий веник.

Море плюша (пока гладкое пространство номада)

Пепел соли.

Гамма риса НО

Шизофреник (рифленое пространства оседлого)

Хочет кушать

Жить без боли

И без смысла

Годы, годы

Повсюду обложен

Часы распухли и одурели

Вертеться стрелкам самим уже тошно

Снимите с чёртовой карусели!

Манит безвременье своею тайной

Да куда же еще человеку захочется

И в осень стая

И снег растаял

Какое спасительное одиночество!

Приручили. Сделали сытым покладистым

Да душу рваную стянули заплатами

Но с душою то не так просто сладить

Латанной перелатанной