Хлеб, который мы едим, это целый космос

Христианство - это разновидность продолжения иудаизма, как и ислам. Все ветви принадлежат одному дереву. В христианстве, когда мы принимаем причастие, делясь хлебом и вином как телом Господа, мы делаем это в том же духе благочестия, осознанности, понимания того, что мы живём и наслаждаемся пребыванием в настоящем мгновении. Послание Иисуса во время Вечери, которая стала известна как Последняя Вечеря, было ясным. Его ученики последовали за Ним. У них была возможность посмотреть в Его глаза и увидеть Его в личности, но похоже, что они до сих пор не вошли в контакт с удивительной реальностью Его существа. Таким образом, когда Иисус надломил хлеб и пролил вино, он сказал: это Моё тело, это Моя кровь. Пейте, ешьте и вы будете иметь жизнь вечную. Это был сильный способ пробудить своих учеников от забвения.

Если мы осмотримся вокруг, то увидим многих людей, в которых не пребывает Святой Дух. Они выглядят мертвыми, как будто они таскают труп, своё собственное тело. Практика Причастия помогает таким людям воскреснуть, чтобы они могли прикоснуться к Царству Жизни. В церкви причастие получают на каждой литургии. Представители церкви зачитывают из Библии отрывки о Последней Вечере Иисуса с Его двенадцатью учениками, и раздаётся особый вид хлеба, называемый просфорой. Каждый отведывает этого хлеба, чтобы принять жизнь Христа в своё собственное тело. Когда священник совершает обряд причастия, его роль заключается в том, чтобы привнести жизнь в общину. Чудо происходит не из-за того, что он правильно произносит слова, а потому что мы едим и пьём в осознанности. Мы всё время едим и пьём, но перевариваем мы обычно только наши мысли, планы, беспокойства и тревогу. Мы едим наш хлеб и пьём наши напитки не по-настоящему. Если мы позволяем себе внимательно отнестись к нашему хлебу, мы возрождаемся, потому что наш хлеб - это сама жизнь. Внимательно вкушая его, мы прикасаемся к солнцу, облакам, земле, и всему, что есть в космосе. Мы прикасаемся к жизни, и мы прикасаемся к Царству Господа. Когда я спросил кардинала Джина Дзниэло можно ли описывать причастие таким образом, он сказал “да”.