Воздушные змеи

Раньше в Греции первый день Великого Поста всегда отмечали, как самый ранний уличный праздник в году. Семьи выезжали на природу, лазали по горам, пускали воздушных змеев. Здесь мы имеем образ начала Великого Поста, который можно сравнить с западными обрядами Пепельной среды.

Безусловно, эти дни – очень разные по смыслу. Посыпание головы пеплом, его следы на лбу и все, что это действие символизирует, – память смертную и раскаяние, –бесспорно, является одним из основных значении Великого Поста. Но не на этом заостряет внимание Православная Церковь с наступлением Поста. Напротив, нас учат ассоциировать Великий Пост со свежим воздухом, с ветром, гуляющим по холмам, с приходом весны. Великий Пост – это время воздушных змеев, время приключений, поисков, новых надежд и начинаний.

В этой связи, очевидно, не случайно, что период Великого Поста наступает не осенью, когда опадают листья и дни становятся короче, и не посреди зимы, когда деревья стоят голые и вода в прудах замерзла, а весной, когда трескается лед и повсюду новая жизнь. На самом деле изначальным смыслом английского слова «lent» было именно весеннее время, как мы можем увидеть из слов средневекового английского стихотворения:

Весна пришла с любовью к миру,
с цветением и пением птиц.

Может показаться странным думать о Великом Посте как о времени любви, но вполне возможно, это одно из его значений. Связь между Великим Постом и весенним временем также очевидна и в православных богослужебных текстах:

Наступило весеннее время поста,

начал распускаться цветок покаяния.

Покаяние – –metanoia, «изменение ума» – это не только пепел, но распускающийся цветок. Именно в таком контексте должно рассматривать Великий Пост: он связан с воздушными змеями и началом весны. Он также связан со свободой. Поразительно, что один из великих праздников церковного года, Благовещение, приходится почти на середину Великого Поста. Именно в этот праздник мы празднуем свободу выбора, которой воспользовалась Пресвятая Дева Мария. Когда архангел Гавриил возвестил Марии о Божественном намерении, он стал ждать ее ответа: «Се раба Господня; да будет мне по слову Твоему» (Лк. 1:38). Ответ Марии не был заранее предрешен, она могла отказаться. Пресвятая Троица уважает нашу человеческую свободу. Как говорится в послании к Диогнету, восходящему ко второму веку, «Бог убеждает, Он не принуждает, ибо Богу не свойственно принуждение».

Именно так и было с Пресвятой Девой: Бог не стал человеком, не получив сперва добровольного согласия у Той, Которая должна была стать Его матерью. Ее добровольное согласие было необходимым условием. «Мы соработники (synergoi) у Бога», – говорит св. апостол Павел (1 Кор. 3, 9), и это в самую первую очередь относится к Деве Марии. Во время Благовещения она была synergos, соработницей Бога – не просто послушным орудием, но активной участницей тайны.

Здесь, таким образом, лежит другой ключ к понимаю Великого Поста. Будучи одновременно периодом исков, духовной весной, он также связан с нашим умением пользоваться свободой выбора. Великий Пост – это время, когда мы учимся быть свободными. Ибо свободе, так же как и непосредственности, нужно учиться. Если вы меня спросите: «Ты умеешь играть на скрипке?», и я отвечу: «Не знаю, я никогда не пробовал», то, вероятно, вы почувствуете, что мой ответ немного странен. Я не могу свободно исполнять на скрипке сонаты Баха, если только до этого я не научился игре на скрипке посредством длительных и напряженных занятий.

На нравственном уровне то же самое необходимо для научения свободе. Как человек, созданный по образу Божию, я не буду полностью свободен, пока не научусь пользоваться своей свободой, и этот процесс обучения предполагает послушание, дисциплину и самоотречение. Свобода – это не только дар, это задача. Это то, что в русской духовной традиции называется подвигом. Как верно замечает Николай Бердяев: «Свобода не легка, как думают ее враги, клевещущие на нее, свобода трудна, она есть тяжелое бремя». Но это также привилегия и радость.

Великий Пост не ограничивается лишь едой и питьем. Давайте попытаемся расширить наше понимание Великого Поста, принимая во внимание, во-первых, повеление из Ветхого Завета, во-вторых, то, как зарождался Великий Пост в древней Церкви, и, в-третьих, особую и насущную важность поста в современном мире. Тогда мы увидим, что Великий пост связан, во-первых, с приношением мира Богу в благодарении, во-вторых, с принятием Крещения и миссионерским свидетельством Церкви; и, в-третьих, с нашим отношением к людям и вещественному миру. Если бы мы захотели тремя словами суммировать значение Великого Поста, то этими словами могли бы быть: жертва, обучение и общение.

ЖЕРТВА

В Ветхом Завете израильский народ должен был приносить Богу десятину, десятую часть того, что производила земля: «Отделяй десятину от всего произведения семян твоих, которое приходит с поля (твоего) каждогодно» (Втор. 14:22). Эта часть приносится как знак целого: принося Богу первые плоды от того, что Он дал им израильтяне призывали Его благословение на весь урожай. Таким способом они свидетельствовали, что земля принадлежит Богу, в то время как они – хранители Его Даров; и посему отделяя десятину, мы приносим Ему с благодарностью то, что является Его собственным И это приношение ощущалось израильтянами не как потеря но как обогащение. Праздник урожая был временем радости и веселия: И веселись пред Господом, Богом твоим ты, и сын твой, и дочь твоя, и раб твой, и раба твоя, и левит, который в жилищах твоих, и пришелец, и сирота и вдова, которые среди тебя...» (Втор. 16:11)

Эту идею отделения десятины ранние христиане относили и к Великому Посту. Время Великого Поста рассматривалось как десятина от года, десятая часть специально посвященная Богу. Соблюдая Великий Пост мы свидетельствуем, что вся наша жизнь и все составляющие ее моменты времени являются Божиим нам даром и, отдавая часть, мы призываем Его благоговение на целое. Так Великий Пост означает освящение времени. Аскетизм Великого Поста свидетельствует, что мы распоряжаемся временем не просто для того, чтобы тратить его эгоистично по нашему усмотрению, но что оно принадлежит Богу; мы лишь хранители времени, но не управители. Таким образом, Великий Пост – это способ приношения Богу того, что является Его собственным, и потому мы можем применить к Великому Посту слова из Божественной литургии, которые предшествуют призыванию (epiclesis) Святого Духа на дары – хлеб и вино: «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся».

Более того, так же, как и израильтяне относились к приношению десятины, как ко времени радости, как к обогащению, а не к лишению, так можем поступать и мы. Великий Пост – это время радости, как мы ясно свидетельствуем в песнопениях первого дня Поста:

Светло усрящише поста вход и да не сетуем...

День один убо рече, житие всяко земных,

труждающимся от любве четыредесятъ суть дней поста,

яже совершим светло.

Эта параллель из Ветхого Завета показывает, что Великий Пост является, таким образом, временем приношения и жертвы. Мы приносим в жертву Богу десятую часть года, и вместе с этой десятиной мы приносим самих себя, всю нашу жизнь, все наши дни и часы. Это приношение себя и своего времени должно дорого стоить, если хотеть, чтобы оно имело смысл: «И не вознесу Господу, Богу моему, жертвы, взятой даром» (2 Цар. 24:24). Подлинное соблюдение поста понуждает нас к усилию, временами трудному, предполагающему некую степень самоотречения, которое идет далеко вразрез с нашими привычными желаниями. Все же это не значит, что Великий Пост является главным образом периодом мрака и умервщления плоти. Наш христианский праздник десятин, как и приношение первых плодов урожая у иудеев, есть время радости.

Таким образом, жертва – это в первую очередь не самолишение, а приношение. Главный акцент делается не на том, в чем мы себе отказываем, а на том, что мы приносим Богу и нашим ближним. И результатом нашего дара Богу, дара, который Бог принимает, является преобразование отношений между нами и Богом. Именно это и есть цель любого жертвоприношения: восстановление общения. Это значение Великого Поста, как времени для восстановления отношений, нужно всегда иметь в виду, и мы еще скажем об этом позже.

Каким образом можем мы отнести к самим себе такое понимание Великого Поста, как приношения десятины? Во-первых, мы можем отнести его к деньгам. Некоторые западные христиане приносят Богу десятину своих доходов в течение всего года. Я сомневаюсь, что многие православные христиане делают это регулярно; но, по крайней мере, во время Великого Поста мы могли бы попытаться отделить десятую часть для Бога. Хотя это лишь только начало, ибо Бог побуждает нас приносить не просто то, чем мы обладаем, но то, чем мы являемся. Мы должны отдавать и наше время, и наши деньги.

Еще с большим усердием, чем в остальное время года, мы должны отделять время Богу – для молитвы, нашим ближним, служа и совершая diakonia – посещая больных, прикованных к дому и одиноких, разбираясь с накопившимися письмами и отвечая всем тем, на кого мы так долго не обращали внимания. Неужели мы не можем принести Богу хотя бы десятую часть наших утренних часов – скажем, двенадцать часов каждой недели Великого Поста?