В.К., клиросница, главный бухгалтер небольшого предприятия

Хотя мы с отцом Антонием общались не так часто, после его кончины вдруг возникло чувство осиротелости: не к кому пойти с вопросом, а если и выслушают, то получишь невразумительный ответ. Старец учил Право­славию как-то особенно, приучал чувствовать каждое Евангельское слово, понимать стоящую за этим словом мудрость. В качестве примера расскажу такой случай.

У каждого из нас, приехавших к нему, конечно же, было большое количество обид на ближних, на их неблагодарность, предательство, и прочее. Вдобавок, произошел в городке очень неприятный случай: молодых людей, находившихся на железнодорожном вокзале выпившими, обвинили в убийстве какого-то проез­жавшего пассажира. Вокзал – любимое место сбора поселковых подростков, и ребята как обычно сидели там, когда к ним подошел мужчина. Он спросил, который час, перебросился с юношами шуткой и ушел на платформу. Через несколько минут несчастного нашли погибшим от ударов ножом.

Указала на хлопцев дежурная, постоянная прихо­жанка местного храма. Милиция ребят тут же арестовала, вывезли их в местную тюрьму и там подвергали нещад­ным издевательствам до тех пор, пока сломавшиеся духом юноши не согласились подписать признание в совершении убийства. Вот все эти горести мы и поведали отцу Антонию. Наши поступки при этом выглядели, есте­ственно, просто образцом христианского поведения.

Старец очень серьезно выслушал рассказ об изде­вательстве над детьми. Мы знали, что большая часть сотрудников милиции, учинивших этот произвол, бывала у него, просили молитв. Большего того, они объявляли себя его духовными чадами, были вхожи в дом местного архиерея, помогали и с постройкой храма в поселке, дружили с местным настоятелем. В общественных выступлениях часто жаловались на предвзятое отношение гражданского населения к людям в милицейских погонах. Через слово у них звучало: «Дай Бог», «Господь не оставит» и пр. В общем, – ни дать; ни взять, а просто агнцы стада доброго Пастыря.

Во время рассказа мы не здорово следили за выражением лица отца Антония, когда же прекратили говорить, то увидели, что по щекам батюшки текли капли слез. Всегда чуть воспаленные его глаза были полны страдания и сострадания, чувствовалось, что несчастье глупых детей необычайно тронуло его. Нас же больше всего после судьбы мальчишек интересовал такой вопрос: «Как могут люди, вроде бы и верующие, посещающие регулярно храмы, творить подобное зло». Ведь были же абсолютные факты просто невообразимого беззакония, вымогательства взяток – родители одного из мальчишек остались буквально без копейки в кармане, свадьба их старшей дочери была расстроена, сын после казематов «защитников прав и свобод» остался практически инвалидом.

Батюшка молчал. Четки «бегали» в длинных пальцах, глаза полузакрыты, губы шевелились в неслышной молитве. Мы сидели, боясь и стулом скрипнуть, такая величественная тишина воцарилась в келье. Стряхнув со щеки крупную слезу, старец заговорил.

«А что же вы хотели, чада? Разве родители не знали, что дети их занимаются пустым время – провождением? И скажете, что запаха спиртного не слышали по приходу заблудших подростков домой? Нет, все знали, все видели и относили происходившее к невинным шалостям молодости. О потребностях плоти – еде, одежде, небось, ой как болезновали, а вот душа-то оставалась на задворках попечений отеческих!

Конечно, жалко неразумных юношей, скорбь родительскую от происшедшего и представить себе трудно, но не так ли поступает каждый из нас, не желающий внимать Евангельским, Апостольским, Святоотеческим словам назидания, увещевания, предупреждения? И если подростки не представляли себе, чем все может завершиться, то нас то не оставляют в неведении. Мы ведь предупреждены заранее, что и как, что и за что. Нет, чада, мы еще хуже поступаем, чем эта детвора, безумнее их.

Что же касаемо этой милиции и дежурной, а что можно добавить к словам Спасителя: «О, род неверный и развращенный! Доколе буду с вами? Доколе буду терпеть вас?» (Мф. 17; 17.) И это говорит Христос, обращаясь к избранникам Своим, к Апостолам! Само воплощение смирения обращает такие слова к двенадцати лучшим из людей! Зная все, что Его ждет, Спаситель как бы торопит Свой уход от человеческого племени, желает отрешиться от неверности и развращенности окружающих. Так что уж говорить за нас, погрязших в грехах?

В древности был подвижник, достигший больших духовных высот – и прошлое ему было открыто, и будущее, чудеса творил. Святой Великий пост он проводил на одной воде, только в праздники вкушая лист капусты. Жил он в пустыне, но люди шли и шли к нему, неся свои грехи и скорби. Так стало ему противно знание грехов человеческих, что ушел он вглубь песков. Но и там нашли его страждущие от духовных болезней. Так он менял свое жилище несколько раз. Наконец, он совсем устал от грехов людских. Считая себя достойным царства небесного, пустынник стал просить Господа забрать его душу, дабы не оскверняться соприкосновением с грязью падшего человечества.

Долго молился пустынник, проходили дни, недели, месяцы, а Спаситель все не исполнял его желания оставить грешную землю. Подвижник так был расстроен, что совсем упал духом – он мог упросить Бога исцелить болезнь, даровать чадоношение, успехи в светской жизни, предсказывал смерть или рождение нового человека, но не мог выпросить своего ухода из юдоли печали. И вот однажды сподобил Господь его видения, в котором Христос повторил слова, сказанные Им народу еврей­скому и фарисеям: «Вы судите по плоти; Я не сужу никого. А если и сужу Я, то суд Мой истинен; потому что Я не один, но Я и Отец, пославший Меня». (Ин.8; 15-16.) Понял отшельник, что нет права ни у кого на земле судить согрешающего брата, и больше никогда он не пытался просить Господа о том, что означало бы презрение к погрязшему в грехах миру. Люди текли к нему за наставлениями, помощью и всегда уходили утешенными, удовлетворенными. Поступайте так же, как этот пу­стынник – спасетесь.

Не пытайтесь выносить суд, лучше – прощайте и прощены будете. Любовь есть единственная мера приверженности ко Христу, только она одна. А увидел нечаянно чужой грех, так не поступай также, только не осуждай; А об обиженных чадах попробуем побдеть. Может, что-то и выйдет, только вы поступайте достойно христианину. Самое простое – в монастырь его отправить, есть в некоторых братья мои».

«Батюшка, так ему жениться надо, да и молод, сможет ли выбор свой правильно сделать?»

«То-то и оно, чада, – горько улыбнулся старец, – когда избираем между грехом и праведностью – сомнений у нас нет, всегда грех на первом месте. А праведность, увы, вызывает страх, сомнения в необходимости крестного пути. На самом-то деле, даже лучшее отвер­гается, лишь бы совершилось желаемое. Совсем не важно, к пользе все или нет, только бы так, как мы понимаем. Поэтому Спаситель и сказал, что мы судим по плоти, а отнюдь не по духу».

Через время все стало на свои места, не знаю уж, встречался ли старец с начальством милицейским, или просто это была сила его молитвы, но дело было прекращено, ребят отпустили, все было кончено. Мы приехали к отцу Антонию с благодарностью, была одна из матерей потерпевших ребят, только он и слушать не захотел наших слов. Снова и снова батюшка повторял: «Бдите чада, бдите и не впадете в искушение».

Трудно было воспринять тогда его наставление, лицом к лицу лица не увидать. Только по прошествии времени с каждым днем становилось все более понятным, понятым. Увы, старца уже на белом свете не было.