Валери и Роже: существует ли «наследственная предрасположенность» к дорожно-транспортным происшествиям?

Сейчас я хочу коснуться вопроса о вероятной психологической наследственности дорожно-транспортных происшествий как неосознанной лояльности по отношению к семье и разновидности синдрома годовщины.

Время от времени я провожу в больницах семинары, обучая приемам работы с серьезными больными, в том числе онкологическими, а также подготовке больных к хирургическому вмешательству. Я даю персоналу практическое задание и, для того чтобы им было понятнее, что такое настоящий стресс, прошу их рассказать о последнем стрессе, который они сами пережили, и мы вместе его анализируем.

Очаровательная медсестра с севера Франции говорит: «Со мной ничего серьезного не случалось, только маленькое дорожно-транспортное происшествие, но это не настоящий стресс!»

— Как это произошло?

— Я везла на машине мою маленькую дочку, и на нас налетел другой шофер, кстати, он был виноват в столкновении.

— Сколько вам лет?

— Мне двадцать восемь, дочке четыре года.

— У вас уже были дорожные происшествия?

— Никогда!

— Подумайте хорошо!

— О! Когда я была маленькой девочкой, мы попали в ава рию с моим отцом, мне было четыре года. Действительно, у меня с дочкой авария произошла точно в том месте, на той же дороге, когда моей дочке было столько же лет, сколько мне тогда, когда я ехала с отцом. Странно, я никогда об этом не думала, я забыла.

Совпадали возраст, обстоятельства, был двойной повтор годовщины, а она об этом забыла.

Возьмем другой пример психологической «наследственности» дорожных происшествий. Речь пойдет о молодом человеке по имени Роже. Он врач, ему двадцать семь лет. Он рассказывает о небольшом дорожном происшествии, которое произошло в Париже на углу авеню Моцарта в день, когда он собирался в первый раз отправить своего ребенка в школу. Он женат, его ребенку шесть лет. Это случилось в сентябре, и происшествие было пустяковое — только вмятина на машине.

Я спрашиваю у него:

— А с кем-то в вашей семье или с вами прежде случа лись дорожные происшествия?

— Никогда!

— Подумайте хорошо.

— Ах, да, когда я был ребенком.

Потом я прошу его расспросить своего отца и бабушку с дедушкой. Он выясняет, что, когда ему было шесть лет и он в первый раз шел в школу со своим отцом (это было 1 октября), произошла авария. И у его отца случилось то же самое, когда он первый раз шел в школу с отцом (дедом Роже).

У его деда происшествий по дороге в школу не было, так как он туда не ходил. Его отца убили под Верденом, семья была очень бедная (в те времена вдовы солдат не получали пенсии, по крайней мере, сразу). Поэтому его отправили пасти коров, а он заглядывался на школу.

С тех пор в каждом поколении начало учебного года омрачалось дорожным происшествием по пути в школу, когда ребенок ехал со своим отцом, вызывавшимся его проводить (заметим, что обычно матери отводят ребенка в школу в первый раз). Происходило это каждый раз в начале учебного года (иногда в октябре, иногда в сентябре, по-разному, в зависимости от начала учебы).

Почему происходит авария и только один раз?

Почему именно в день начала учебы, по дороге в школу?

Чистая случайность? Но правдоподобно ли это с точки зрения статистики?

И что в самом деле случайно в четырех поколениях из пяти? Или же это вызвано какой-то внутренней потребностью?

Как? Почему? Что срабатывало в памяти? Что нельзя забывать, поскольку это как-то помечено: смертью в молодости во время войны, кажущейся несправедливой? У матери долго не было военной пенсии? Сын героя войны жил в бедности? Его лишили возможности учиться в школе? Окружающие — общество, семья — были безразличны к его судьбе? И чувство (обида) передается по наследству? Дата начала учебного года в пяти поколениях менялась (то сентябрь, то октябрь), но период тот же (начало учебного года, первый день, по дороге в школу), та же конфигурация (двойная годовщина) и тот же контекст с той же семейной ситуацией (отец вводит сына в жизнь через школу).

Итак, еще раз повторяется двойная годовщина при тех же обстоятельствах или, скорее, в той же конфигурации.