Ноэль: конфликты пищевых привычек и «диетической идентичности»

Супружеские и семейные конфликты не всегда связаны с межкультурными, межэтническими и межрасовыми браками. Они могут быть обусловлены и социально-классовыми различиями (классовый невроз), различием политических, религиозных взглядов или даже просто повседневными привычками. «Жаворонки» и «совы» трудно уживаются друг с другом, существуют конфликты между любителями открытых и закрытых окон, «стрекозами» и «муравьями», путешественниками и домоседами, между сторонниками классической музыки и рока, бывают даже конфликты любителей Бах и Вагнера, или поклонников оперы и оперетты...

Многие конфликты связаны с деньгами, с бюджетом и экономическим бессознательным: кто и на что тратит (сколько муж, сколько жена), кто экономит, как решается вопрос бюджета и кто его ведет, как его делить, общий счет или раздельный. Можно использовать геносоциограмму и, как ее продолжение, ролевую игру, чтобы прояснить, а затем и решить проблему.

В этом перечне банальных и повседневных вещей рассмотрим пример «диетическихконфликтов», часто связанных с «пищевой идентичностью».

Ноэль, студентка, заканчивающая учебу, будущий врач. Она француженка алжирского происхождения, по линии бабушки — испанка (в Испании вся кухня на растительном масле), по линии прадедушки со стороны отца — уроженка Савойи (где готовят на сливочном масле). Она живет с мужем и сыном на юге Франции. Она происходит из простой семьи — отец был преподавателем математики в Алжире, ему пришлось оттуда уехать в 1962 г., когда объявили независимость. В 1968 г. они обосновались во Фрежюсе. По ее словам, надо было хватать чемоданы, иначе — конец.

Ее муж врач, он принадлежит к тому же кругу.

В родительской семье Ноэль любят поесть: отец ест много, любит мясо, но с тех пор, как у него появились проблемы с холестерином, жена (мать Ноэль) посадила его на диету, вынудила отказаться от мяса, есть вареные овощи, иногда чуть-чуть приправленные оливковым маслом.

Всю свою юность Ноэль прожила при жесткой диете и всю жизнь страдала от того, что «ест не так, как все». Единственной отдушиной было напроситься в гости к крестной, которая «ела все, нормально питалась». Она думала, что в браке ее желудок получит свободу, и пошла учиться на врача, «чтобы лечить своих родителей».

Ее муж, врач, меняет свои вкусы, даже пищевые пристрастия одно за другим и заставляет всю свою семью следовать его примеру и соблюдать диету: он очень строго следит за питанием их сына, которого кормят рисом и чечевицей.

В диетах он столь же строг, как и мать Ноэль по отношению к отцу. Итак, Ноэль снова переживает тот же стресс и то же давление в отношении питания. Ее муж сначала увлекается «инстинктотерапией»: ест все сырое, выбирая продукты на запах непосредственно перед тем, как сесть за стол (для хозяйки дома это лишняя проблема, так как приходится покупать больше, чем съедается, она готовит и подает еду, а часть ее выбрасывается). Затем он столь же убежденно и страстно переходит к макробиотике (в рационе остаются главным образом рис и пророщенные зерна, никакого мяса и рыбы), и это создает для хозяйки новые проблемы: проращивание зерна и долгое приготовление, закупки в специальных магазинах, не говоря уже о проблемах приема гостей и семейных обедов с друзьями, у которых другие, т.е. нормальные привычки.

Ноэль страдает от этого давления и социальной дифференциации, которая создает социальную дистанцию. Она уже перестала ориентироваться, теряется по поводу вкуса, запахов, густоты и вида еды, запуталась в выборе посещаемых ею магазинов. Это становится поводом для частых споров, супружеских конфликтов и постоянной напряженности.

Но самая серьезная (и совершенно незаметная) проблема состоит в том, что ее муж, резко отрицающий мясо, лишает ее семейных корней, ее «диетической идентичности» — представлений о том, какая еда казалась «нормальной» ее отцу, что должен есть «настоящий мужчина» (главным образом бифштекс с жареной картошкой). Ее муж лишает их сына этой важнейшей составляющей, отрезая таким образом от семьи, традиций и «пищевой, а также мужской идентификации». Эти пищевые запросы отделяют его даже от собственной семьи, которая считает, что он «немного не в себе». В семье Ноэль женщина выбирает пищевую идентичность и навязывает ее, в семье мужа это делает мужчина.

Выводы