Акционеры

Тем не менее Пикенс все еще не угомонился: одно за другим он сделал предложения купить акции „Филлипса“, правление которого находилось в Бартлсви-ле, в штате Оклахома, и „Юникал“ из Лос-Анджелеса. Что касается „Филлипса“, то за Пикенсом вплотную следовал крайне активный финансист с Уоллстрит Карл Икан, который уже прибрал к рукам „Транс уорлд эрлайнс“. Обе компании, однако, устояли, отразив силами своих правлений попытки поглощения. Они залезли в долги, что позволило им произвести обратную покупку акций по гораздо большей цене, чем до нападения, и увеличить таким образом выплаты акционерам. Однако в обоих случаях „Меса“ получила значительную прибыль. Все же громкие требования заботиться о стоимости акций, по-видимому, теряли популистскую привлекательность у их держателей. После того, как „Юнокал“ вышла из схватки целой, ее председателю правления Фреду Хартли позвонил Арманд Хаммер из компании „Оксидентал“. Хаммер поздравил Хартли с победой, сказав, что он заслуживает Нобелевской премии за доблесть. Даже такая крупная интегрированная компания как „Арко“ понимала, что в финансовой атмосфере середины восьмидесятых годов и она также может оказаться объектом нападения или очередного Пикенса или его самого. „Мы были легкой добычей, – сказал Роберт О. Андерсон, – пока не подтянули курс наших акций более плотно к стоимости нашей компании“. Так „Арко“ провела своего рода самоприобретение, выкупив на заемные средства свои акции по более высокой цене и одновременно резко консолидировав свои операции и сократив численность служащих.

В следующие несколько лет реструктурирование путем слияний и приобретений даже среди гигантов нефтяной промышленности продолжалось. „Ройал Датч/Шелл“ заплатила 5,7 миллиарда долларов за 31 процент „Шелл ойл Ю-Эс-Эй“, которая ей раньше не принадлежала. Для главных исполнительных директоров в Гааге и Лондоне это представлялось наилучшим вариантом из всех доступных им инвестиционных возможностей. „Бритиш петролеум“ уже работала совместно с „Стандард ойл оф Огайо“ – первоначально созданной Джоном Д. Рокфеллером и явившейся основой его „Стандард ойл траст“ – чтобы обеспечивать себе возможности перекачки аляскинской нефти в Соединенных Штатах. В результате аляскинской сделки „Бритиш петролеум“ получила 53 процента „Сохайо“, а сама „Сохайо“ стала ее отделением в Америке. Но вялая и чрезвычайно дорогая программа поисковых работ, проводившаяся „Сохайо“, а также фиаско в Муклуке вызвали у „Бритиш петролеум“ недовольство ее менеджментом, и она, выплатив другим акционерам свыше 7,6 миллиарда долларов, полностью приобрела эту компанию и таким образом получила полный контроль над огромным потоком средств с Аляски. В обстановке слияний и приобретений не привлекала к себе особого внимания, по крайней мере до начала девяностых годов, лишь одна компания. Это была „Экссон“, которая в семидесятые годы сильно погорела, сделав ряд неудачных приобретений. Два из них даже попали в список из пяти самых неудачных, который опубликовала „Форчун“. Миллиард долларов напрасно потраченных за два года на программу разработки битуминозных сланцев в Колорадо также подействовал на нее отрезвляюще. „Экссон“ пришла к выводу, что она не может адекватно расходовать весь свой поток наличных средств на поисковые работы и приобретения или на новые виды деятельности, не связанные с нефтью. Более того, руководители „Экссона“ считали, что, следуя своим политическим установкам и чуть ли не своему кредо, компания не может поглощать другие крупные нефтяные компании. У „Экссона“, как заметил ее председатель правления Клифтон Гарвин, была „фобия приобретений“.

Все это резко сокращало возможности компании. „У нас был большой поток наличных денег и не так много хороших инвестиционных проектов, в которые их вложить“, – пояснил Гарвин. Целесообразнее было вернуть акционерам те деньги, которые она была не в состоянии эффективно вложить, и предоставить им возможность делать с ними все, что они захотят. Так „Экссон“ и поступила, произведя между 1983 и серединой 1990 годов скупку, на которую было затрачено 16 миллиардов долларов. Это гарантировало акционерам повышение курса акций и хорошую прибыль, а также создавало уверенность, что ни Бун Пикенс, ни кто-либо еще не смогут утверждать, что акционеры „Экссона“ находятся в невыгодном положении. Эта сумма в 16 миллиардов намного превышала плату „Тексако“ за „Гетти“ или даже „Шеврона“ за „Галф“. „Экссон“ действительно расходовала огромные деньги на приобретения, возможно, миллиард долларов в год, но ее интересовали не все компании целиком, а их специфические особенности, и она продолжала спокойно работать, избегая всякой, в том числе и газетной, шумихи. Она также сократила на 40 процентов число своих служащих. В результате это была уже меньшая компания как в абсолютном, так и в относительном выражении по своим ресурсам и доходам по сравнению со своим историческим конкурентом и архисоперником „Ройал Датч/Шелл“. Маркус Сэмюель и Генри Детердинг могли бы ею гордиться.

В целом, реструктурирование означало переход к меньшей по размаху и более консолидированной нефтяной промышленности. Начинающих геологов больше не нанимали на работу с окладом в 50 тысяч долларов в год, по сути дела, их не нанимали вообще. Другие же, по-видимому, достигшие вершины своей карьеры, внезапно обнаружили, что их вынуждают подать в отставку ранее положенного срока. Больше всех пострадали те, чьи должности были сокращены. „Я считал, что я работаю для надежного социального института, – сказал один из директоров, чья должность была ликвидирована после приобретения 'Тал-фа“ „Шевроном“. – Все 25 лет своей жизни, что я отдавал работе, при всех издержках, которые выпадали на долю моей семьи, я никогда не считал, что работаю ради клочков бумаги“. Колоссально выиграли от реструктурировании в нефтяной промышленности акционеры. В результате всех действий – крупных слияний и приобретений, рекапитализаций, скупки акций – в карманы институциональных и индивидуальных инвесторов, пенсионных фондов, арбитражеров и т.п. было направлено намногим больше 100 миллиардов долларов. В конечном счете акционеры действительно выиграли.

Выиграли и менеджеры, если они были акционерами. Председатель правления „Галфа“ Джимми Ли потерял работу, но получил около 11 миллионов долларов при опционных сделках. Но Буна Пикенса никто не мог превзойти. В 1985 году благодарное правление „Месы“ в Амарилло проголосовало за выделение Пикенсу 18,6 миллиона долларов отсроченной премии за маневры по захвату „Галфа“, принесшие „Месе“ чистыми около 300 миллионов долларов. В тот год Пикенс был самым высокооплачиваемым корпоративным исполнительным директором в Америке.