Наиболее часто встречающиеся приемы беседы (в порядке убывания по частоте) 1 страница

Группа директивных консультантов	Группа недирективных консультантов
1. Задает узкоспециальные вопросы, ограничивая ответы до слов "да", "нет" или какой-то определенной информацией. (34,1)	1. Признает чувства или отношения, только что выраженные клиентом демонстрируя это тем или иным способом. (10,3)
2. Объясняет, обсуждает или дает информацию по поводу. (20,3)	2. Интерпретирует или признает чувства или отношения, выраженные в поведении, в специфических действиях или предыдущих высказываниях. (9,3)
3. Задает тему беседы, но ее последующее развитие предоставляет клиенту. (13,3)	3. Задает тему беседы, но ее последующее развитие предоставляет клиенту. (6,3)
4. Стимулирует активность клиента. (9,4)	4. Признает смысловое содержание только что сказанного клиентом. (6,0)
5. Признает смысловое содержание только что сказанного клиентом. (6,1)	5. Задает узкоспециальные вопросы, ограничивая ответы клиента до слов "да", "нет" или какой-то определенной информацией. (4,6)
6. Упорядочивает факты и убеждает клиента совершить предлагаемое действие. (5,3)	6. Объясняет, обсуждает или дает какую-то информацию, касающуюся проблемы или лечения. (3,9)
7. Указывает на проблему или условия, нуждающиеся в коррекции. (3,7)	7. Определяет ситуацию беседы с точки зрения ответственности клиента за ее использование. (1,9)

Таблица 5 дает нам возможность получить эксперимен­тальные выводы, основанные, и это надо учитывать, на изучении весьма незначительного числа бесед, хотя их цен­ность для исследования возрастает благодаря тому, что они все были полностью записаны на магнитофон. Можно от­метить, что консультирование директивного типа харак­теризуется большим числом узкоспециальных вопросов, подразумевающих вполне определенные ответы. А также тем, что консультант предоставляет информацию или объяснения клиенту. Эти два приема составляют большую часть всей активности консультанта в терапевтических бе­седах подобного рода. Впоследствии консультант дает кли­енту возможность выразить свое отношение к определен­ным темам и указывает ему на те проблемы и условия, ко­торые он, консультант, считает необходимым скорректи­ровать. Он уточняет важные моменты из того, что ему рассказал клиент. Он пытается добиться изменений, рекомен­дуя клиенту выполнить определенные действия, оказыва­ет на него давление своими доводами и личным влиянием, дабы обеспечить выполнение данных действий.

Для консультирования недирекгивного типа характер­но преобладание активности со стороны клиента, в про­цессе беседы говорит преимущественно именно клиент, рассуждая о своих проблемах. Основные приемы работы консультанта направлены на то, чтобы помочь клиенту более ясно осознать и понять свои чувства, установки и способы реагирования и подтолкнуть его к разговору о них. Половина всех действий консультанта подпадает под эту категорию. В дальнейшем консультант может достичь этой цели путем повторения или уточнения смысла выс­казываний клиента. Довольно часто он дает клиенту воз­можность выразить свои чувства по отношению к той или иной проблеме. Реже он задает специфические вопросы чисто информативного характера. Иногда консультант информирует или в чем-то разъясняет ситуацию клиен­та. Я бы сказал, что в этом случае происходит переориен­тация ситуации — беседа и в целом контакт строятся вок­руг клиента и используются для его личностного роста.

Программа недирективного консультирования. Доволь­но интересно сравнить только что приведенные форму­лировки с правилами, установленными для консультан­тов в Вестерн Электрик Компани в качестве руководства по проведению беседы. Правила следующие (Roethhisberger F. J., Dickson W. J. “Management and the Worker”, p. 287.):

1. Консультант должен слушать говорящего терпели­во и доброжелательно, относясь к нему при этом слегка критично.

2. Консультант не должен демонстрировать какую бы то ни было властность.

3. Консультант не должен давать советы или делать замечания морального плана.

4. Консультант не должен спорить с говорящим.

5. Консультант должен говорить или задавать вопро­сы только при определенных обстоятельствах:

а) чтобы помочь человеку высказаться;

б) чтобы избавить говорящего от каких-то страхов или тревоги, которые могут повлиять на его отношение к собеседнику;

в) чтобы похвалить говорящего за точную передачу своих мыслей и чувств;

г) чтобы направить беседу на те предметы, которые были упущены или отвергнуты клиентом;

д) чтобы обсудить неясные моменты, если это необхо­димо.

Совершенно очевидно, что в этих правилах делается упор на отсутствие советов, увещеваний и споров и ак­центируется внимание на том, что время беседы принад­лежит клиенту, тем самым ему предоставляется возмож­ность говорить свободно, что в целом полностью согла­суется с недирективным подходом и абсолютно противо­положно приемам директивного типа.

Некоторые практические выводы. Кому-то может по­казаться, что автор чрезмерно пунктуален в своем стрем­лении указать на главные отличительные черты по степе­ни директивности стилей работы консультантов и тера­певтов. Причина нашего стремления к максимальной яс­ности в этом вопросе заключается в том, что любой кон­сультант, как правило, считает себя и свой стиль работы скорее именно недирективным. Большинство консуль­тантов, получивших высокий балл по шкале директивности, не верят в то, что они в ходе интервью выбирают цель, дают советы клиенту, что ему следует делать, и убеждают его осуществить эти рекомендации. Соответственно, можно предположить, что все виды консультирования в основном схожи и различия в приемах и техниках мини­мальны. Исследование Портера наглядно подтвердило, что это совсем не так. Прогресс, в нашем понимании психотерапии, будет обеспечиваться признанием прин­ципиальных различий в существующих терапевтических подходах, а не в стремлении к гармонии идей, для кото­рой на самом деле нет никакого основания.

Если читатель пожелает удостовериться в приведенных нами фактах, он может проанализировать любую приве­денную запись беседы. Если он просто перечитает после­довательные высказывания, то убедится в справедливос­ти одного из следующих утверждений;

1. Знакомства толь­ко с высказываниями консультанта уже достаточно, что­бы понять основную суть, общее направление беседы. Если это утверждение верно, значит, беседа определенно является директивной.

2. Перечитав только высказыва­ния клиента, можно получить достаточно адекватную кар­тину всей беседы. Если это так, то стиль консультирова­ния определенно недирективный.

3. Прочтение чередующихся высказываний не дает ничего, кроме путаницы, а слова клиента и консультанта сами по себе очень мало говорят о сути беседы. Это озна­чает, что беседа представляет собой нечто среднее между директивным и недирективным стилями.

Скрытые намерения

За различиями в директивном и недирекгивном под­ходах скрывается более глубокий смысл — в самой фило­софии консультирования и базовых ценностях. Последнее представляется весьма существенным. В области приклад­ного знания ценностная ориентация играет зачастую до­статочно важную роль при выборе той или иной техники. Поэтому необходимо хорошо разбираться в скрытых ори­ентирах как директивного, так и недирективного консуль­тирования.

Первое основное различие в целях возникает вокруг вопроса о том, кто должен определять цели клиента. Ди­рективный метод предполагает, что консультант выбира­ет желаемую и социально одобряемую цель, которой дол­жен достичь клиент, и впоследствии направляет свои уси­лия на то, чтобы помочь субъекту осуществить это. В этом случае подразумевается, что консультант — лицо, выше­стоящее по отношению к индивиду, поскольку последний считается неспособным к принятию полной ответствен­ности за выбор своей цели. Недирективное консультиро­вание основано на предположении о том, что человек обладает правом выбирать свои собственные жизненные цели, даже если они отличаются от тех, которые ему мо­жет предложить консультант. Также подразумевается, что, если у индивида уже есть какое-то осмысление себя и сво­их проблем, он скорее всего примет более разумное ре­шение. Этот подход удивительно точно выразил Роберт Велдер, который, в силу своего происхождения, оформил свои идеи в русле фрейдовской теории. “Основная идея психоанализа Фрейда... это беспристрастность по отно­шению к внутренним конфликтам пациента. Не прини­мая участия в этих непрекращающихся сражениях, психоанализ позволяет только свету и воздуху проникнуть на это поле битвы, с помощью превращения несознательных элементов конфликта в сознательные. Идея заключается в том, что если зрелое эго взрослого имеет полный доступ ко всем вовлеченным в процесс силам, то оно будет спо­собно найти адекватное и допустимое, по крайней мере, непатологическое решение этих конфликтов и способно установить приемлемое соотношение между удовлетворе­нием желаний и эффективным контролем над ними” (Waelder Robert. “Areas of Agreement in Psychotherapy”, American Journal of Orthopsyctuatry, vol. 10, nr. 4 (October, 1940), p. 705. Интересно, что это утверждение д-ра Велдера было сделано с тем, чтобы подчерк­нуть точку зрения, которая, по его мнению, отличалась от психоанали­тических взглядов Фрейда. Представителям других направлений, при­сутствующих на симпозиуме, было ясно, однако, что это есть один из основных принципов эффективной психотерапии вообще, и д-р Гудвин Уотсон, председатель, в заключение дискуссии отметил, что, кажется, мы пришли к выводу, что психоанализ действительно послужил мощ­ным первоначальным импульсом таких взаимоотношений, при кото­рых терапевт старается не допустить влияния собственных ценностей на пациента, и что последние двадцать лет показали, что все остальные психотерапевты стремятся почти к тем же идеалам. Там же, р. 708.).

Недирекгивный метод придает особое значение праву каждого индивида быть психологически независимым и утверждать свою психологическую целостность. При директивном подходе громадное значение имеет социальная приспособленность клиента и право более способного руководить менее способным. Эти точки зрения суще­ственным образом обусловлены социальной и политичес­кой философией, связаны они и с техниками терапии.

Как следствие этого различия в ценностных ориента-циях, мы обнаруживаем, что директивная группа стремит­ся все усилия сконцентрировать на проблеме, которую выражает клиент. Если проблема решается в том виде, в каком это одобряется консультантом, и если симптомы устранены, — консультирование считается успешным. Недирекгивная группа акцентирует свое внимание на самом клиенте, а не на проблеме. Если клиент через терапевти­ческие отношения достигает достаточного состояния, что­бы понять свое отношение к реальной ситуации, он может выбрать адекватный способ адаптации к реальности, ко­торый имеет для него наивысшую ценность. Кроме того, он будет способен гораздо более эффективно справляться с проблемами, которые могут возникать в будущем, имен­но на основе усиливающегося осознания самого себя и уве­личивающегося опыта независимого решения своих про­блем. Очевидно, что недирективные методы подходят по­давляющему большинству людей, обладающих способно­стью находить адекватные решения своих проблем. С этой точки зрения, консультирование не может быть единствен­ным методом работы с психотиками и, возможно, с теми, кто не способен справиться со своими трудностями даже с чьей-либо помощью. Не подходит консультирование де­тям или взрослым, сталкивающимся с невыносимыми тре­бованиями внешней среды. Хотя для большинства неприс­пособленных индивидов — детей, подростков или взрос­лых людей, — видимо, можно установить некоторое при­емлемое отношение между индивидом и его социальным окружением. В подобных примерах терапевтический под­ход, способствующий росту и достижению ответственнос­ти и зрелости, может быть крайне эффективным.

ЧАСТЬ III.

ПРОЦЕСС КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

Глава 6

Эмоциональные высвобождения

Как бы ни были важны те аспекты консультирования, которые обсуждались нами ранее, они тем не менее по своей сути являются преамбулой процесса консультиро­вания как такового. Теперь мы перейдем к тому, что мно­гие считают одним из центральных моментов любого вида терапии, — высвобождению чувств. Конечно, одной из важнейших задач любого опыта консультирования явля­ется вскрытие тех мыслей, установок, чувств, эмоциональ­но окрашенных импульсов, которые тесно связаны с про­блемами и конфликтами индивида. Эта задача осложня­ется тем, что легкие, поверхностные отношения, сложив­шиеся с клиентом, не всегда обладают значимостью и мотивирующей силой. Поэтому консультант должен быть по-настоящему профессионалом, чтобы дать выход выс­вобождению, позволить клиенту отреагировать на клю­чевые моменты своей ситуации. Непосредственно тера­певтические взаимоотношения, как было показано, спо­собствуют этому процессу. В данной главе мы коснемся тех способов, с помощью которых консультант может уп­равлять процессом беседы, чтобы помочь клиенту выра­зить именно те установки, которые он может раскрыть с пользой для себя.

Поощрение высвобождения

Клиент как самый лучший гид. Самый верный путь к выявлению значимых проблем и конфликтов, являющих­ся весьма болезненными, а также к тем сферам, на кото­рые консультирование могло бы оказать конструктивное воздействие, заключается в том, чтобы следовать за пат­тернами чувств клиента по мере их свободного выраже­ния. Когда человек говорит о себе и своих проблемах, осо­бенно во время терапевтического сеанса, где нет необхо­димости защищать себя, именно реальные затруднения становятся все более и более очевидными для наблюда­тельного собеседника. Отчасти справедливо, что эту же самую информацию можно получить, терпеливо задавая вопросы, касающиеся всех сфер жизни, которые могут быть значимыми для клиента. Но, как мы увидим далее, это скорее всего будет весьма длительный процесс, и всплывающие проблемы могут оказаться в большей мере проблемами консультанта, нежели клиента. Следователь­но, лучшие способы беседы — те, которые помогают че­ловеку выражать себя настолько свободно, насколько это возможно. Консультант сознательно пытается воздержи­ваться от любой активности или любого высказывания, которое может каким-то образом направлять течение бе­седы и привносимого в нее содержания.

Основания для такого подхода очевидны. Некоторые проблемы являются исключительно интеллектуальными по своей природе, и, будучи таковыми, они не требуют вмешательства консультанта. Если единственная пробле­ма студента в том, что он не может разобраться в уравне­нии с двумя неизвестными, или не понимает инструкции к психологическому тесту, или ломает голову над тем, ка­кова разница между кретином и монголоидом, то ему, оче­видно, нужны дополнительные знания. Решение таких проблем происходит на интеллектуальном уровне. Но проблемы приспособления редко бывают связаны с ин­теллектом. Интеллектуальные факторы в проблемах приспособления часто встречаются только у детей. Обычно именно неосознаваемые эмоциональные факторы явля­ются основой.

Эти эмоциональные факторы довольно быстро откры­ваются клиенту и консультанту, если в процессе консуль­тирования терапевт принимает выражаемые клиентом чув­ства и затем следует за ними. Так, студент, который не мо­жет разобраться в своих мыслях, рассказывает о своем зат­руднении в выборе между двумя профессиями. В его опи­сании обе профессии имеют почти равные преимущества, о которых он рассказывает подробно, со всеми деталями, поскольку затрагивается тема его собственного будущего. Они представляются ему математически равноценными по значимости, поэтому и дилемма, кажется, не имеет реше­ния. Только потом, когда он рассказывает, что в свое время он также не мог решить, какой из двух институтов выбрать, и что решение было принято при вмешательстве друга, и что он часто не может выбрать, в какой кинотеатр пойти, и поэтому подчиняется мнению компании, то начинает про­являться подлинная структура его проблем, сводимая к эмоциональным элементам. Постепенно начинает высвечиваться тот факт, что нерешительность имеет для него свою ценность. Клиент — единственный, кто может под­вести нас к подобным фактам, и мы можем не сомневаться в том, что устойчивые паттерны, которые способны при­вести к возникновению проблем жизненного приспособ­ления, будут снова и снова проявляться в процессе расска­за о самом себе, при условии, что беседа лишена сдержи­вающих факторов и ограничений. Один из самых широко распространенных принципов психоаналитической тера­пии можно определить фразой: “Все дороги ведут в Рим”, то есть любой способ эмоционального высвобождения, если ему свободно следовать, приводит к вскрытию основ­ного конфликта. Метод беседы предлагает в этом смысле лишь более прямое и менее мистифицированное исполь­зование этого факта.

Реакция на чувства вместо реакции на смысловое содер­жание. Видимо, самое трудное, чему нужно научиться в процессе консультирования, — это искусство чутко вос­принимать и реагировать на выражаемые чувства клиен­та, в отличие от внимания исключительно к смысловому аспекту информации. В нашей культуре большинство взрослых приучены близко воспринимать идеи, но никак не чувства. Только дети или поэты проявляют более глу­бинное понимание чувств, так же как и драматурги, один из которых заметил, что эмоциональные отношения яв­ляются составляющей любого нашего изречения. Осознавать и способствовать выражению этих скрытых отно­шений — эффективная помощь консультированию. Для подтверждения этого мнения приведем несколько приме­ров.

В предлагаемом фрагменте беседы консультант реаги­рует, в основном, на содержание высказываний, а не на чувства, сопровождающие их. Студент на первой встрече с консультантом говорит о своей проблеме следующее (фонограмма):

С. Я всегда осознавал, что мой подход к учебе, мои учебные навыки неверны. Я не считаю себя выдающимся человеком, но я не думаю, что настолько глуп, как это можно подумать,увидев мои оценки.

Читатель может спросить себя, что чувствует студент, когда делает такое заявление. Очевидно, что он испыты­вает разочарование по поводу расхождения между свои­ми способностями и своими оценками и крайне обеспо­коен тем, что его оценки могут рассматриваться другими в качестве истинного мерила его способностей. Чтобы как-то отозваться на это переживание, уместно было бы сделать еще один шаг к более глубокому обнаружению проблемы, но консультант отвечает:

К. Так, а насколько неудовлетворительны твои оценки? Я думал, они достаточно неплохие.

С. Мой средний балл — примерно 2,3 или 2,4. В прошлой четверти у меня было 3,1.

К. М-м.

С. Сознаюсь, что сейчас я должен много работать, чтобы обеспечить себя. В большинстве случаев я все же хожу в школу, но вот другие делают то же самое и другие получают оценки. Я хочу знать, почему я не могу.

К. М-м.

С. Я еще не закончил школу. Я учусь только четвертый год.

Консультант, реагируя на один из смысловых элемен­тов беседы, временно задерживает развитие беседы, но студент возвращается к своей проблеме, его ощущение замешательства и разочарования становится более чет­ким, и намек на его определенность (“Я еще не закончил школу”) более очевиден. Реакция на эти эмоциональные аспекты могла бы оказаться весьма полезной в дальней­шем, но консультант опять, акцентируя внимание на од­ном из смысловых аспектов, задает вопрос о том, влияет ли его временная работа на оценки.

К. Итак, из-за своей работы ты, конечно, вынужден учиться по сокращенному расписанию?

С. Нет, у меня никогда не было такого рода ограниче­ния, никакого сокращенного расписания.

К. Так, не было.

С. Понимаете, я хочу поступить в медицинскую школу, а сейчас складывается такое впечатление, что я не поступлю из-за оценок. В настоящее время я в основном занимаюсь музыкой, но все еще выполняю свои медицинские задания и все-таки надеюсь поступить в медицинскую школу.

К. Хм. Представим, что ты не поступишь. Что это будет означать для тебя?

С. Это значит, что мне, видимо, придется учиться музыке.

К. А это так плохо?

С. Это вовсе не так уж плохо, но я долгое время думал о медицине, и я не думаю, что есть нечто, чем мне бы хотелось заниматься так же сильно, как медициной. Не то что­бы я собирался спасти мир или что-то в этом роде, просто мне нравится заниматься этим.

К. М-м. В твоих амбициях определенно нет ничего дур­ного, и я не хочу это отрицать. Мне просто интересно, что это значит для тебя, если, как ты предполагаешь, ты не спо­собен продолжать заниматься медициной, какова же альтер­натива, как ты ее себе представляешь?

За исключением вопроса “А это так плохо?”, коммен­тарии консультанта в каждом случае переводят внимание с эмоционального аспекта ситуации на тот или иной смысловой аспект. Некоторое время студент сопротивля­ется этому и продолжает проявлять свои истинные чув­ства, но, как мы видим в конце отрывка, он уступает дав­лению консультанта и немного поддерживает беседу на содержательном уровне, обсуждая достоинства музыки и медицины. Настоящая возможность для выражения сту­дентом его мотивационных установок и более глубоких аспектов его проблемы была упущена.

Далее, для сравнения приведем другой пример, в ко­тором реакция консультанта на выражаемые другим сту­дентом эмоции более адекватна. Во второй беседе Пол говорит о том, что его университетские занятия идут еще хуже, чем когда он приходил на сеанс в первый раз (фо­нограмма, реплики пронумерованы для того, чтобы мож­но было ссылаться на них в дальнейшем):

1. С. Я вообще не писал своим родителям об этом. В про­шлом они никак не помогали мне с этой проблемой, и если мне удастся скрыть от них как можно больше, то я так и сде­лаю. Но есть небольшая проблема с оценками, они у меня плохие, и я не знаю, как я им это объясню, не касаясь той темы. (Имеется в виду его расстроенное эмоциональное со­стояние, которое, как он сказал, и вызывает его проблемы.) Вы бы посоветовали мне рассказать им об этом?

2. К. Думаю, что ты рассказываешь мне немного больше того, о чем ты думал по этому поводу.

3. С. Ну, мне кажется, я вынужден, потому что...

4. К. Это ситуация, с которой тебе реально пришлось столкнуться.

5. С. Да, нет смысла ходить вокруг да около, даже если они не смогут принять это соответствующим образом, по­тому что я уже не сдал физкультуру. Я просто не пришел. Я просто небрежно отнесся к этому. Теперь они узнают, что нельзя не сдать физкультуру, не проявляя к ней халатного отношения. Они спросят почему.

6. К. Тебе будет трудно рассказать им об этом.

7. С. Да. О, я не знаю, будут ли они осуждать меня за это. Я думаю, будут, потому что они уже делали это в прошлом. Они мне говорили: “Это твоя вина. У тебя не хватило силы воли, тебя это не интересовало”. Это то, что я уже испытывал в прошлом. Я говорил им, что у меня прогресс в этом плане. Я был — у меня все было в порядке в первой четверти. Ну, не совсем в порядке, но сейчас стало просто плохо. (Пауза.)

8. К. Ты чувствуешь, что они будут недовольны и станут осуждать тебя за твои неудачи.

9. С. Ну, мой — я почти уверен, что мой отец будет. Мама, может быть, нет. Он не испытывал... он... у него не было та­кого опыта. Он просто не знает, каково это. “Недостаток честолюбия”, — вот что он скажет. (Пауза.)

10. К. Ты чувствуешь, что он, может быть, никогдане понимал тебя?

11. С Да. Я не думаю, что он способен... способен на это, поскольку мы с ним не ладим, совсем!

12. К. Ты его сильно не любишь?

13. С. Да, я—я некоторое время испытывал злость по отношению к нему, но я вышел из этого состояния, и сейчас я не так резко отношусь к нему, но мне — мне в некото­ром роде стыдно. Я думаю, что сейчас испытываю больше всего чувство стыда за то, что он — мой отец. (Пауза.)

14. К. Ты чувствуешь, что он не очень хорош.

15. С Ну, он заставляет меня ходить в школу, но (несколь­ко нецензурных слов), извините за эти слова, но это мое мнение об этом. Я думаю, что он во многом развил это так­же и во мне.

16. К. Ты уже испытывал нечто похожее некоторое вре­мя назад.

17. С. Да. (Длинная пауза.)

18. К. Тебя сильно беспокоил этот вопрос о письме до­мой?

19. С. Письмо? Ну, да, поскольку это довольно трудное сочинение, поэтому я его откладываю. Я не представляю, что они сделают.

20. К. Ты говоришь так, как будто готовишься к казни.

21. С. (Смеется.) Именно так. Я — я не знаю, я ощущаю, что это на меня давит, я чувствую что-то похожее.

22. К. Давит?

23. С. Подавлен миром. Я чувствую себя совершенно раз­битым.

24. К. Что-то тяжелое, чему, как ты чувствуешь, ты не можешь дать отпор. (Долгая пауза.) Ты чувствуешь себя та­ким разбитым, как никогда ранее?

25. С. Да, в прошлом семестре я ничего такого не чувство­вал, я просто надеялся, но, м-м, когда я приехал домой на Рождество, у отца с матерью была очень серьезная ссора в моем присутствии, и я на самом деле... я не был потрясен, потому что я знал, что они способны на такие ссоры, — но, возможно, это как-то повлияло на меня. Моя сестра уехала только за день до этого и избежала всего этого, а я видел все.

Тщательное сравнение приемов консультанта в этом и предыдущем интервью обнаруживает довольно яркие раз­личия. Заметьте, что консультант, беседуя с Полом, либо дает нейтральные ответы, которые никак не влияют на течение беседы (см. утверждение под номером 2), либо прямо реагирует на то, что Пол непосредственно чувствует (см. пункты 4, 6, 8,10,12,14,16, 20, 22,24). В большин­стве случаев консультант просто еще раз проговаривает только что выраженное Полом отношение, таким обра­зом проясняя это чувство и помогая юноше осознать, что его понимают. Был только один момент, когда возникло ощущение, что консультант изменяет ход мыслей и чувств Пола. (См. пункт 18, на что Пол отвечает: “Письмо?”, по­казывая, что он думал о чем-то другом.) Также очевидно, что, отвечая на выраженное Полом чувство, консультант помогает ему выговориться относительно своей нереши­тельности — сообщать ли новости своим родителям, и постепенно помогает обнаружить более глубокий антаго­низм и конфликт, связанный с его отношением к своим родителям в целом. Пол продолжает беседу подробным рассказом о расстроившей его ссоре между родителями и говорит о том, что чувствует, будто все его отрицательные качества передались ему по наследству. Это хорошее ос­нование для более фундаментального анализа проблем Пола на последующих сеансах.

С другой стороны, при анализе данного отрывка мож­но поразмышлять о разнообразии возможных реакций консультанта на содержание слов Пола. И тогда станет ясно, почему терапевтам, обращающим внимание в ос­новном на смысловые аспекты речи клиента, с трудом удается обнаружить какие-либо намеки на прогресс в ходе беседы. После первой фразы Пола консультант мог бы задать такой вопрос: “Насколько плохи твои оценки?” или “Почему ты скрываешь от родителей некоторые вещи?”. В ответ на его второе основное утверждение (№ 5) кон­сультант мог бы спросить: “Почему ты прогулял занятия по физкультуре?” или “В чем проявляется твое халатное отношение?”, или “Когда ты узнал, что не получил зачет?”. В отношении следующего высказывания Пола (№ 7) кон­сультант мог бы отреагировать на любой из нескольких смысловых аспектов, в зависимости от его собственных эмоциональных паттернов. Он мог бы спросить о его про­шлом опыте, когда родители осуждали мальчика, или что Пол думает о своей силе воли, или мог бы поднять вопро­сы о том, что Пол понимает под ухудшением ситуации. Все это отнюдь не исчерпывает всех возможностей ответа консультанта на три имеющихся высказывания. Со всей отчетливостью видно, что, когда мы реагируем на смыс­ловое содержание, процесс непредсказуем и в большей степени зависит от устойчивых привычек консультанта, нежели от поведения клиента.

К совершенно иному результату приводит анализ того же самого материала с точки зрения реакции консультан­та на чувства клиента. При таком подходе мы обнаружи­ваем, что ответы консультанта, несмотря на то, что они могут совершенно по-разному формулироваться разны­ми профессионалами, приводят приблизительно к одним и тем же результатам самораскрытия клиента. Например, отвечая на первую реплику Пола, консультант мог бы бо­лее чутко отреагировать на его чувство, сказав: “Ты чув­ствуешь, что тебе нужна помощь, чтобы решить, как по­ставить родителей в известность о своем положении”. Бесспорно, это привело бы к такой же реакции, которая имела место в действительности. В ответ на последнее высказывание Пола (№ 7) консультант мог бы указать на его чувство несколькими способами, например: “Ты скрыл это от них, потому что раньше они были с тобой слишком строгими”, или “Ты уже проходил через это рань­ше и знаешь, чего ожидать”, или “Ты не уверен, будут ли они винить тебя, но считаешь, что будут”. Любая из этих реплик соответствовала бы тому чувству, которое выра­жает Пол. Любая из этих реакций консультанта подтолк­нула бы Пола к дальнейшему раскрытию чувств и устано­вок.