Действие III

О

блачная ветреная осенняя ночь. Последний жёлтый отблеск месяца гаснет в хаосе голых вершин. Стонут филины, хохочут совы, пронзительно кричат сычи. Неожиданно всё заглушается протяжным угрюмым волчьим воем, который становится всё сильнее и вдруг обрывается. Наступила тишина.

Начинается нездоровый рассвет поздней осени. Голый лес едва просматривается на фоне пепельного неба чёрной щетиной, а внизу на опушке снуёт растрёпанный туман.

Хата Лукаша забелела стенами, у одной стены чернеет чья-то фигура, бессильно прислонившаяся у дверей, в ней едва можно узнать МАВКУ; она в чёрной одежде, в сером непрозрачном покрывале, только на груди алеет маленькая калиновая гроздь.

Когда рассвело, на опушке стал виден огромный пень, где рос столетний дуб, а недалеко от него недавно насыпанную, ещё не заросшую травой могилу.

Из леса выходит ЛЕСОВИК, в серой свитке и в шапке из волчьего меха.

ЛЕСОВИК
(присматривается к фигуре под хатой)

Ты, доченька?

МАВКА
(чуть двинулась к нему)

Да, я.

ЛЕСОВИК

Тебя пустил

«ТОТ, КТО В СКАЛЕ СИДИТ»?

МАВКА

О, нет, меня

своим злодейством ты освободил.

ЛЕСОВИК

Зовёшь злодейством праведную месть,
но за предательство он должен кару несть.

Любовник твой неверный справедливо
теперь наказан. Бродит сиротливо
он в волчьем облике по чащам и полям,
в нечеловеческом отчаяньи скуля.

И пусть скулит, не прекращает вой —
ему не снять тоски и муки злой.

МАВКА

Ты речь свою недобрую уйми!

Его спасла от твоего, дед, зла,

я в сердце слово нужное нашла,

что озверевших делает людьми.