Г-же Марсель Жерар

25 марта 1930

Бельведер, Монфор-л'Амори

Дорогой друг,

Надеюсь, что программы прибыли вовремя. Ваше письмо из-за формата оказалось среди газет, проспектов, каталогов музыкаль­ных фирм и т. п.

Разобрать почтовый штемпель было невозможно, а Вы ни­когда не ставите дату в своих письмах. Я только что распечатал его (19 ч. 50 м.). Едва успел подписать программы и сдать на почтовый автобус.

Что собирается делать в Фонтенбло это странное сообщество «Южных упырей»? Из-за Полидора не стоит спешить: все равно до следующего зимнего сезона они ничего не сделают.

Значит, Вы покинули прелестную Аллею Фавориток, так мно­го говорящую воображению? Жаль!

По случаю моего примирения с К. К. в следующее воскре­сенье я буду дирижировать там «Болеро» и аккомпанировать «Мадагаскарским песням».

До скорого свидания.

Морис Равель

Черт возьми!.. Здесь написано, что концерт будет завтра, в среду. Так и есть, завтра.

Равеля рвут на части, требуя исполнения его «Болеро», и в апреле 1930 года он дирижирует в К. К. (т. е. в Концертах Колонна). Он под­дразнивает свою корреспондентку за ее неразборчивый почерк и нарочно делает вид, будто прочел в ее письме о «Южных упырях», тогда как речь там идет о гораздо менее живописных «старых музыкантах».

Знаменитый дирижер Тосканини также готовит «Болеро» Равеля для исполнения в Париже. Композитор придавал большое значение тому, что­бы темп все время оставался неизменным, без всякого ускорения, что способствует завораживающему действию этой музыки на слушателей.

Однако на репетиции Тосканини делал на протяжении всей пьесы

заметное ускорение. Равель, находившийся в зале, подошел к эстраде и обратил на это внимание дирижера. Очень спокойно и с сильным италь­янским акцентом Тосканини ответил: «Вы ничего не понимаете в Ваш музыка. Это единственный способ заставить ее слушать».

После концерта, на котором Тосканини повторил это ускорение, Ра­вель решил не идти к нему в артистическую с поздравлениями, но на­ходившийся в зале португальский дирижер Фрейтас Бранко уговорил Равеля не привлекать всеобщее внимание подобной нелюбезностью. Ра­вель позволил себя убедить, но, пожимая руку маэстро, сказал ему: «Так разрешается только Вам! и никому другому!» Он не хотел — и был совершенно прав, — чтобы среди музыкантов утвердилась ложная традиция исполнения. Впрочем, вопреки мнению Тосканини, публика слушала «Бо­леро» и без всякого ускорения темпа, да еще как слушала! Это, бес­спорно, самое популярное произведение Равеля.

В это время г-жа Жерар переменила местожительство.

«Значит, Вы покинули прелестную Аллею Фавориток, так много го­ворящую воображению? Жаль!» Равель во что бы то ни стало хотел ви­деть в этом наименовании намек на королевских фавориток далекого прошлого; на деле же так попросту называлась омнибусная компания, которая содержала в этом месте свои конюшни и выгоны.

В следующем письме Равель рассказывает г-же Кан-Казелла об эпи­зоде с Тосканини.