Глава 9

Ария

Когда приступ кашля прошел, Ария легла на бок. Ее ребра болели, горло воспалилось и распухло. Но она была жива. Ее кожа не расплавилась, и она не впала в шок. Возможно, все это было выдумкой. А может быть случится позже.

Ария поднялась и снова пошла. Она смирилась с тем, что никуда не дойдет, и скорее притворялась, что это не так, и что, делая шаг за шагом, она имеет шанс найти укрытие. Ария настолько сильно убедила себя в этом, что когда вдалеке показались размытые очертания, то подумала, что это мираж.

Она пошла быстрее, и по мере того, как очертания становились все более четкими, а на земле стали попадаться обломки пород и строительный мусор, ее сердцебиение начало учащаться. Острые камни причиняли ступням боль через тонкую подошву медкостюма. Ария остановилась, рассматривая целое море цемента. Из щебня торчали куски металла, изогнутые и ржавые. Она подумала, что некогда это был огромный город, довольно дерзкий и вызывающий для самого центра безжизненной пустыни. Теперь же он не сможет дать ей даже элементарной крыши над головой. Она развернулась в другую сторону и снова отправилась в путь.

Ария изо всех сил пыталась избежать своих мыслей, но в один момент они бешено завертелись в ее голове, словно перепуганное стадо. Уорд видел ее живой. Заставил ли Хесс его об этом молчать? Оплакивала ли сейчас Арию ее мама? И что было в том сообщении от Люмины?

Она села, чтобы немного отдохнуть, и вспомнила последний раз, когда была с мамой в Ревери. Это было Певчее Воскресенье.

Каждое воскресенье в 11 часов утра Ария встречалась с ней в Сфере "Парижская Опера", точной копии роскошной парижской Оперы Гарнье. Люмина всегда приходила первой и ждала в излюбленном первом ряду, держа спину прямо и грациозно сложив руки на коленях. Всякий раз она представала в одном и том же стиле: элегантное черное платье, тонкие жемчужные нити вокруг изящной шеи, темные волосы, собраные на затылке в тугой идеальный пучок.

На протяжении часа на сцене, рассчитанной на четыреста артистов, Ария для нее пела. Она становилась Джульеттой или Изольдой, или Жанной д'Арк, исполняя партии об обреченности любви и великой цели и стойкости перед лицом смерти. Их истории парили на крыльях ее печального сопрано среди позолоченных колонн и бордовых кулис, достигая фресок с ангелами. Ария выступала для мамы каждую неделю, потому что Люмина была там в течение целого часа, и это было больше, чем они виделись во все остальные дни недели вместе взятые.

Она делала это, хотя ненавидела оперу и все, что с ней связано. Неправдоподобно раздутое чувство трагедии, насилия и разврата. Никто и никогда в Ревери еще не умирал от несчастной любви и душевных терзаний. Такого просто больше не было. Теперь у них были Сферы, и они могли получать любые ощущения и проживать любые судьбы без какого-либо риска. Их жизнь стала лучше самой реальности.

Последнее Певчее Воскресенье отличалось от предыдущих с самого начала. Холодная рука Люмины на обнаженном плече Арии встряхнула и разбудила ее.

- В чем дело? - спросила Ария. Ее смарт-монитор показывал 5 часов утра. - Что случилось?

Люмина сидела на краю кровати. На ней был надет серый туристский комбинезон с отражающими полосками вдоль рукавов, а не привычный докторский халат. Но и в нем она выглядела элегантно.

- Экипаж хочет избежать непогоды. Мне нужно уйти раньше, чем планировалось.

Ария сглотнула комок в горле. Она не хотела прощаться. Они планировали встречаться в Сферах каждый день, но теперь Люмина будет далеко. Они больше не будут в одном Коконе.

- Ты споешь мне?

- Мам, сейчас?

- Я жду этого с нетерпением всю неделю, - сказала Люмина. - Не заставляй меня ждать следующего воскресенья.

Ария уткнулась лицом в подушку. Начать утро с оперы? Это было бы преступлением.

- Почему ты должна уехать? Почему ты не можешь проводить исследования в Сферах?

- Для выполнения этого задания я должна быть в Блиссе.

- Почему мне нельзя поехать с тобой? - спросила Ария.

- Ты же знаешь, я не могу тебе этого рассказать.

Ария вдавила лицо в подушку глубже. Как ее мама могла оставаться такой спокойной? Казалось, что ей так легко было скрывать вещи от Арии.

- Пожалуйста, - попросила Люмина. - У меня не так много времени.

- Хорошо. - Ария перевернулась и уставилась в потолок. - Покончим с этим.

Она нашла на смарт-мониторе оперную Сферу. Ее иконка должна была изображать колонный фасад оперного театра, но Ария заменила ее на фото, где она в шутку душит саму себя. Она кликнула и дефрагментировалась, ее разум легко открылся другому миру. Теперь она была сразу в двух местах. Здесь, в маленькой тесной комнатке, и в огромном экстравагантном оперном зале.

Ария решила появиться за главным занавесом. Она посмотрела на внушительную полосу красного бархата. Люмина может подождать еще несколько секунд. Это заставит ее сердиться. Когда она вышла, то не увидела Люмину в привычном первом ряду. Театр был пуст.

Люмина в спальной комнате наклонилась, взяв Арию за плечо:

- Певчая птичка, ты споешь мне здесь?

Ария вынырнула из Сферы и в ошеломлении села.

- Здесь? В моей комнате?

- В Блиссе я уже не смогу услышать твой настоящий голос.

Ария зачесала волосы за уши, ее охватил испуг. Она обвела взглядом встроенные в стены аккуратные ящички и зеркало над раковиной в своей крошечной комнатке. Она знала свой голос. В таком ограниченном пространстве он заставит стены дрожать. Он может вырваться за пределы маленькой спальной в Паноп.

Что если ее все услышат?

Ее сердце бешено застучало. Такого никогда раньше не было. Это слишком странно. Слишком большое изменение привычного хода вещей.

- Мам, ты же знаешь, что он такой же, как и в Сферах.

Взгляд серых глаз Люмины, настойчивый и умоляющий, впился в нее:

- Я хочу услышать дар, которым ты обладаешь.

- Это не дар! - Ария едва не расплакалась. Это генетика.

Люмина любила оперу, и поэтому встроила в ДНК Арии незаурядные вокальные способности, чтобы иметь дочь, которая могла бы для нее петь. Если это и был дар, то только дар, который Люмина преподнесла сама себе. Ее личная певчая птичка, Люмина даже наградила ее этим прозвищем, как домашнего питомца. Ария не видела никакого смысла в этом усовершенствовании. Никто не пел за пределами Сфер. Загар Сорена, по крайней мере, добавлял ему привлекательности в реальной жизни. А она получила это.

- Пожалуйста, спой для меня, - снова попросила Люмина.

Ей захотелось спросить почему опять. Почему она должна для нее петь, когда Люмину интересует только ее работа и опера. Почему она вообще должна что-то делать для матери, которая ее бросает? Но вместо этого она закатила глаза и откинула одеяло.

Люмина протянула ей одежду, но Ария покачала головой. Если должно быть по-другому, то пусть будет действительно по-другому. Она показала на свое нижнее белье:

- Я спою так.

Люмина недовольно поджала губы:

- Ты исполнишь мою арию?

- Нет-нет, мама. У меня есть кое-что получше, - ответила Ария, едва сдерживая глупую улыбку на лице.

Люмина сложила руки вместе, в ее взгляде мелькнуло подозрение. Ария сделала несколько вдохов и начала петь.

"Твое сердце как прекрасная конфетка

Прекрасная конфетка, прекрасная конфетка

Твое сердце как прекрасная конфетка

А я безумно сладости люблю!"

Она находила нечто смешное в этих строчках одной из ее любимых песен в исполнении группы "Перевернутые Зеленые Бутылочки". Но когда она посмотрела на лицо Люмины, ей стало горько. Не потому, что мама выглядела разочарованной. С виду это было не так. Но Ария знала, что она прятала это чувство внутри себя, и по какой-то причине от этого становилось еще хуже.

Люмина встала и коротко обняла Арию. Ее холодная рука задержалась на лице дочери.

- Недурно, Певчая птичка, - сказала она и вышла.

После этого воскресенья в их отношениях что-то изменилось. Ария бросила ежедневные уроки вокала, не задумываясь о том, что это может расстроить Люмину. А также отказалась от Певчих Воскресений. Она больше не хотела дарить этот час своей матери. Люмина продолжала каждую ночь с ней связываться из Блисса, как она и обещала, но их встречи были натянутыми. Какой же она была глупой. Теперь Ария это понимала. Она тратила драгоценное время на обиду и отстраненность. Все, чего она действительно хотела, это чтобы Люмина вернулась домой.

Она скрестила руки, из-за чего медкостюм немного сморщился. Свет в пустыне постепенно угасал, но Эфир, казалось, стал ярче. Он струился по небу как голубые реки. Дыхание Арии начало учащаться, когда у нее возникло желание спеть.

Она начала петь арию Тоски, ту самую, которую отказалась исполнить для Люминии в их последнее утро, но слова захлебывались, превращаясь в отрывистые бессвязные звуки. Звуки, которые лучше не слышать. После нескольких строк Ария остановилась и обхватила колени. Она отдала бы все, чтобы сейчас оказаться в оперном зале с Люминой.

- Прости меня, мама, - прошептала она в окружающую ее пустоту. - Я не знала, что это был последний раз.