В день Успения Пресвятой Богородицы (Вчерашний пожар подновил страх наш. Придите же, восплачемся пред Господом)

Вот уже Господь начал являть к нам ми­лость Свою посланием дождя. Благода­рение благосердому Его снисхождению к нам! Пора бы и нам возникнуть к благонадежию и успокоиться. Но вчерашний, хотя неболь­шой, пожар подновил страх наш, и мы снова мятемся ожиданием внезапной беды, ни к кому и ни к чему не имеем доверия и в каждом не­знакомом лице продолжаем встречать недобро­желателя себе. Оттого у нас и праздник не в праздник, — так что исполнилась над нами про­роческая угроза: «превращу праздники ваша в жалость, и вся песни ваша в плачь» (Ам.8,10).

Что ж? И давайте плакать... Мы и собра­лись ныне на место плача. Се поле, орошенное слезами! И кто из жителей города не проливал их здесь?! Так, по сродству, приидите, восплачемся пред Господом, сотворшим нас, подобно израильтянам, оплакивавшим Иерусалим «на ре­ках вавилонских» (Пс.136,1)!

Не оскорбится сим Матерь Божия! Она Сама, думаю, не без скорби взирает ныне на сие место, которое в прежние годы кипело многолюдством в день сей, — а ныне так пусто; и это не по ох­лаждению усердия, а все из тех же опасений и страха.

Приидите же, восплачемся! Но о чем плакать? О всем. Поплачем сначала о том, что житие наше здесь полно бед и скорбей: то земля колеблется, то небо потрясается, то вода устремляется пото­пить, то огнь грозит пожрать, то засуха и неуро­жай, то болезни и мор, то эти видимые, а то и невидимые враги постоянно почти держат нас в страхе, беспокойствах и опасениях за жизнь. Со всех сторон беды. Как тут не плакать, — осо­бенно когда приведешь себе на память, что пер­воначально, когда Господь в первый раз воззрел на творения Свои, в них быша вся «добра зело» (Быт.1.31)! Конечно, сами мы тому виною и праведно осуж­дены нести тяготу жития сего. Но все же нельзя не скорбеть, что так есть и что земля наша — прежде прекрасная — превращена ныне в «юдоль плача» (Пс.83,7). Много ли кому в жизни придется встре­тить ясных дней?! Да и те даются только для того, чтобы мы не впали в отчаяние,— только для того, чтоб поддерживать веру, что не все еще пропало, что не вконец прогневался Господь и есть надежда избавления от бед, хотя образом, Единому Богу ведомым.

Потом перейдем к плачу и о том паче, что грешим и грехами своими еще более увеличива­ем скорбность пребывания своего на земле, Бога прогневляем и труд Ему даем воздвигать нака­зания нам за беззакония наши. Жаль Господу и наказывать нас, но еще более жаль оставить без наказания.

Потому что если не станет Господь наказы­вать грехов и беззаконий наших, то земля наша станет хуже ада, и зло вскоре истребит весь род наш. Как же не плакать, помышляя о том, что мы заключены в такое со всех сторон противление! Грехами своими и себя расстраиваем, и другим причиняем вред, и Господу досаждаем, и невиди­мый мир возмущаем; но всё грешим и всё боль­ше и больше запутываемся в беды и нужды. Хоть то немало отрадно, что были и есть спасающие­ся между нами и что всем открыт путь спасения во Святой Божией Церкви; но и опять скорбь, что мало видим идущих сим путем, — да и сами мы не всегда туда направляем шаги свои. Как тут не плакать!

Будем плакать наконец и так, чтоб только оплакать, чтоб только сеять слезами, в чаянии, не придется ли пожать нам радостию, как обещает пророк Давид: «сеющий слезами, радостию пожнут» (Пс.125,5). Ибо что же нам делать?! Ничего не при­думаем, как поправить свое положение! Кажет­ся, все предосторожности взяты, а беда все прорывается как бы из-под рук и снова всех повергает в тревогу. Так лучше уж сесть и пла­кать, ничего не приговаривая и плачем давая только знать, что больно и больно. Пусть Сам Господь придет и посмотрит, что такое у нас, и придумает врачевство ранам нашим. Как дитя, не умеющее говорить, чувствуя боль, только пла­чет, руки и глаза устремляя к матери, и та уже сама, прибежавши, отстраняет причину и успо­каивает дитя; так сделаем и мы. Сядем и будем плакать, — очи ума и сердца устремляя горе. Есть у нас, попечительнее матери родной, Про­мысл итель Господь, скорый на помощь и утеше­ние. Он верно придет и успокоит нас, как Сам уверяет чрез Пророка: «воззовет ко Мне, и услы­шу его» (Пс.90,15). Да и то надо сказать, что, если б мы более любили плач, чем утехи, не было бы у нас столько бедствий; если б мы не предавались безумно радостям и увеселениям пустым, то Гос­поду не было бы нужды внешними скорбями ос­тепенять нас и тем возвращать в то настроение плача и сетования, которое должны мы иметь постоянно, как изгнанники из Отечества. «Сердце сокрушенное и смиренное Бог не уничижает» (Пс.50,19). Если б постоянно было так, не стал бы Господь смирять нас так, как теперь, — что многим и го­ловы негде приклонить.

Но, братие, будем плача плакать и скорбя скорбеть, — только все по-христиански, а не как язычники, упования не имеющие. Да не изыдет слово ропота из уст наших и чувство уныния и нечаяния да не омрачит сердец наших! Скор­беть, плакать и болеть есть дело человеческое, а предаваться унынию и отчаянию, ропоту и ху­ле — есть дело сатанинское. Растворим скорбь упованием, и родится плач умиления, не жгу­щий и терзающий, а разливающий отраду и умягчающий. Возверзим на Господа печаль, и Той сохранит нас, ибо «уповающего на Господа милостъ обыдет» (Пс.31,10). Исповедуем правду Божию в наказании нас — и Он пошлет милость во срете­ние ей, ибо не суд только, но и милость у Него. Потерпим в благодушии, ибо не до конца гне­вается Господь и не вовек враждует. Биет Он нас — восчувствуем боль и, молясь о помиловании, подкрепим молитву решимостию не оскорб­лять Его более грехами своими. Будем вопиять: «помилуй, Господи, помилуй!» — прибавляя притом: «не будем», — чтоб не к нам относился укор Про­рока: «бил ecu их, и не поболеша, сокрушил ecu их, и не восхотеша прияти наказания: ожесточиша лица своя паче камене и не хотеша обратитися» (Иер.5,3). Аминь.

15 августа 1860 года. На Успенском кладбище