Глава 26

ВНИЗУ, в узкой теснине улицы, взвод облаченных в железные доспехи воинов пробирался сквозь развалины рынка. За ними медленно катился легкий колесный танк «Падальщик», его восемь колес давили хрупкие остатки торговых палаток.

Легкий танк имел зловещий вид, его угловатый корпус с похожей на кабанью морду носовой частью был окрашен в грязно-белый цвет. Плоская башня с 55-мм автопушкой медленно поворачивалась, словно рыло хищника, принюхивавшегося к запаху добычи.

Вандус Барк ждал на башенке верхнего этажа, внимательно наблюдая за танком. Последняя Война потребовала усилий всех людей Медины, способных носить оружие, и Барк не считал, что инквизитор может быть исключением. К досаде Конклава, Бар присоединился к 76-му батальону на фронте. Гурион считал, что поле боя Гвардии – не место для инквизитора, но Росс был на фронте, и Барк не хотел, чтобы его старый друг представлял там Инквизицию один. Кроме того, ему не хотелось, чтобы Росс опять обошел его.

Из своей засады Барк видел, как Броненосцы пробираются по улице. За взводом пехоты и «Падальщиком» двигалась колонна тяжелой бронетехники. Некоторые танки, наиболее тяжелые и широкие, едва могли проехать по улице, их спонсоны задевали осыпающиеся кирпичные стены по обеим сторонам. Барк подождал, пока последний танк протиснется в узкую улицу, и нажал три кнопки на своем вокс-передатчике.

Серия взрывов прогремела вдоль улицы. Легкий танк прямо под позицией Барка раскрылся, как коробка, словно выбило все болты, прикрепляющие бронеплиты. Куски металла полетели во все стороны, шасси «Падальщика» загорелось.

С крыш домов и надстроек кантиканские гвардейцы осыпали врага залпами лазерных лучей и гранатами. Воздух так раскалился, что Барк мог видеть его – искаженная мерцающая завеса пара, дыма и жара.

Барк перегнулся через ограждение балкона и поднял свои бронированные перчатки. Многоствольные системы – с питанием от двух лент, обернутых вокруг магазина с патронами на спине бронекостюма – пришли в боевое положение. Барк развел кулаки широкой дугой, и из батареи стволов хлестнул поток трассеров. Из выпускных отверстий посыпались стреляные гильзы, как медный дождь, сотни дымящихся гильз хлынули на улицы внизу.

Огонь многоствольного оружия Барка выкосил взвод растерявшихся Броненосцев. Если бы не поршни и кабели стабилизаторов бронекостюма, силы отдачи было бы достаточно, чтобы сорвать мышцы с костей. От попаданий пуль калибра 0.50 в стенах оставались глубокие выбоины. Пятьсот выстрелов за пять секунд, и патронные ленты щелкнули, опустев.

— Инквизитор, из штаба дивизии приказ немедленно отступать из этого района.

Барк обернулся и увидел рядового Хонена, вокс-связиста роты «Альфа» 76-го батальона, поднявшегося в полуразрушенную верхнюю галерею. Одной рукой солдат протянул Барку вокс-наушник, другой держал дымящийся лазган.

Барк отмахнулся.

— Куда отступать?

— Верховное Командование сокращает линию фронта и отводит войска к Ангкоре. Фронт отходит к Иопайе и Сумераби, крепостям Цепи к западу и востоку от Ангкоры. Более дальние города, Чалт и Метуал уже оставлены.

«Отступление явно запоздало», подумал Барк. С самого начал боя первый удар Великого Врага привел имперскую армию в замешательство. Барк едва знал, где сейчас фронт, и в каком направлении отступать. За последние восемь часов в их засаду дважды едва не попадали свои отступающие части.

— Рота «Эхо» 76-го отойдет за нашу позицию. Они прикроют нас огнем, пока мы будем отступать.

— Хорошо, тогда пошли, — согласился Барк.

Дальше по улице кантиканцы начали отступать со своих позиций. Фигуры в белых кепи мелькали на крышах и исчезали. Их массированный огонь прекратился, сменившись отдельными выстрелами.

— Пошли, пошли! – махнул Барк рядовому Хонену, спускаясь по ступенькам. Позади, наблюдательная башенка, которую он занимал, была уничтожена попаданием танкового снаряда, разлетевшись облаком известняковой пыли. Противник приходил в себя после внезапного удара из засады.

Рота Барка скрылась в лабиринте извилистых переулков и лестниц, исчезнув в старом городе, куда не могла войти техника.

— ПЯТНАДЦАТЬ градусов к востоку, поправка по вертикали один миллиметр, — приказал Сильверстайн, глядя вдаль.

Апартан, заняв позицию с автоганом, поправил прицел и выстрелил. Пуля влетела в амбразуру в стене минарета, исчезнув среди дыма и огня боя внизу.

— Попадание, — сообщил Сильверстайн.

Охотник поднялся выше по зиккурату к Асинг-ну. Как и Апартан, бывший крестьянин устроился с автоганом за статуей танцующего существа с шестью конечностями. Здесь у Сильверстайна был другой наблюдательный пункт, отсюда он видел другие цели. С тех пор, как Броненосцы атаковали Цепь Крепостей, партизаны, пользуясь смятением и беспорядком штурма, наносили удары и исчезали. Их действия были незаметны, но каждый убитый враг давал ощущение маленькой победы.

— Шестьсот метров на одиннадцать часов, — сказал охотник, протянув руку, чтобы поправить прицел Асинг-ну. – Минус два миллиметра по вертикали, дыши ровнее, у тебя прицел трясется.

Асинг-ну выстрелил, даже не глядя.

— Попадание, — сказал Сильверстайн, хлопнув Асинг-ну по плечу.

Оказавшись в тылу наступающих колонн Великого Врага в захваченном городе Чалт, партизаны видели бой, бушующий впереди. Войска Империума отступали в беспорядке, и Броненосцы неостановимо шли вперед, оставляя за собой пожары и трупы в опустевшем городе. В нескольких километрах дальше партизаны видели вспышки выстрелов орудий Броненосцев, грохот которых отсюда был едва слышен.

Это давало Сильверстайну отличные возможности для охоты. Они следовали за фронтом Броненосцев, отстреливая их офицеров. По подсчетам Сильверстайна, партизаны убили тридцать девять эльтеберов, наиков и других полевых командиров, а так же несколько простых солдат, хотя они были менее ценной добычей. Учитывая то, что они целыми днями следовали за Броненосцами в облаках пыли, тридцать девять было вполне приличным числом.

Подойдя опасно близко к краю ступенчатой башни-гопурама, Сильверстайн пролез по крашеным ступеням туда, где ствол автогана Асинг-ну смотрел в сторону валов Цепи Крепостей. Устроившись поудобнее, Сильверстайн начал отслеживать цели своими аугметическими глазами.

— Посмотрим, сможем ли мы довести счет до сорока, — сказал он себе.

ЛЕГИОНЫ Великого Врага безостановочно наступали всю ночь.

Когда на Аридуне наступили сумерки, наступление противника разделилось на несколько клиньев, нацеленных на разрывы во фронте отступающих имперских войск. В Иопайе, где создавался новый фронт обороны на востоке, колонна быстроходных боевых машин Броненосцев – в основном патрульные вездеходы и мотоциклы – ворвалась на центральную улицу города. Части Кантиканской Гвардии – 112-й пехотный батальон и 5-й уланский полк – были вынуждены сражаться в полуокружении, ошеломленные внезапностью и скоростью атаки. Им пришлось выдержать двенадцать минут ожесточенного боя, прежде чем им на помощь пришли части 5-го полка Гасдрубала.

Вторая атака обрушилась на западный фронт у Сумераби, охватывая имперские позиции, словно в клещи. Мотоциклы и вездеходы с ревом мчались по узким извилистым улицам района мануфакторума, врезаясь в позиции немногочисленных имперских частей, не превышающих численностью роты. Они заставили имперских солдат искать укрытия, скрываясь в блокгаузах и цехах. Целую ночь мотоциклисты Великого Врага господствовали в городе. Они катались кругами на ревущих мотоциклах вокруг зданий, где прятались кантиканцы, стреляя в воздух из автопистолетов, улюлюкая и крича на своем темном языке.

Но это все были отвлекающие атаки, чтобы занять внимание старших офицеров Фейсала. Главный удар наносился по Ангкоре. Когда не удалось использовать для прорыва центральную улицу, несколько сотен танков Великого Врага направились через отдаленные кладбищенские районы, окружавшие верхние уровни Ангкоры. Их гусеницы крушили тысячи могильных камней. Там, где слой земли был слишком тонким, гусеницы танков вырывали из-под земли трупы, давя хрупкие, иссохшие конечности.

Бригадный генерал Матани Гаул организовал прочную оборону в угрожаемых районах, сочетая грамотно расположенные позиции пехоты с контратаками при поддержке огня артиллерии. К несчастью, генерал Гаул был убит снарядом из пушки «Покорителя» в первые минуты боя. Его заместитель, полковник Шеду не смог действовать столь же энергично.

Колеблющийся и осторожный, Шеду действовал не систематически, не решаясь наносить контрудары силами больше роты, разделив таким образом свои войска, и наступающие танки перемалывали их по частям. За шесть минут боя Шеду потерял почти две тысячи человек.

Чтобы предотвратить развал трехкилометрового участка фронта в кладбищенском районе, пришлось бросить в бой Почетный полк Эгины. Великолепные в своей сияющей броне из углеродно-алмазных пластин, бойцы тяжелой пехоты Эгины ударили во фланг наступающим танкам Броненосцев. Огонь минометов и лазерных пушек осветил ночь, когда эгинцы двинулись вперед, чтобы закрыть прорыв. Танки Великого Врага превращались в горящие обломки на их пути, эгинские подразделения тяжелого оружия создали «зоны смерти», обрушивая на отрезанные группы вражеской техники огонь артиллерии и лазерных пушек.

Столь яростной и непреклонно методичной была контратака Эгинского полка, что пехота Броненосцев, которая должна была двинуться вслед за танками, не пошла в наступление. Четыре дека-легиона Броненосцев на усыпанных обломками улицах кладбищенского района дрогнули и остановились. Во тьме четыреста солдат Почетного полка Эгины вели огонь такой силы, что противник решил, будто здесь занимают оборону как минимум десять тысяч имперских солдат.