Глава 27

ПО ВСЕМУ фронту шли слухи, что это последнее наступление Великого Врага возглавляет лично Хорсабад Моу.

Вокс-сообщения от офицеров на позициях, донесения от командиров дивизий накапливались в штабе Верховного Командования в Ангкоре. Все эти донесения касались одного вопроса – Хорсабад Моу или некто, принимаемый за него, лично был замечен во главе вражеских войск.

Когда наступила ночь, обе стороны отошли зализывать раны. Хотя полностью бой не прекратился: убийственный шторм наступления перешел во вспыхивающие местами перестрелки в зданиях и на углах улиц.

Потери, по данным имперской разведки, были чрезвычайно тяжелыми. Из четырехсот шестидесяти тысяч солдат, защищавших Цепь Крепостей в тот день, девяносто тысяч были убиты, и двадцать тысяч с тяжелыми ранениями оказались в госпиталях, расположенных в «зеленой зоне». Еще шестнадцать тысяч пропали без вести, исчезнув в пламени сражения.

Имперская Гвардия в течение двадцати одного часа оставила тринадцать городов Цепи, сократив и усилив фронт вокруг Ангкоры и шести крепостей на ее восточном и западном флангах. Они потеряли две трети своих позиций, слишком много по любым стандартам. После боя разрушенные крепости едва напоминали прежние огромные многоярусные города Аридуна. Артиллерия превратила их в руины, едва возвышавшиеся над фундаментом, гусеницы тяжелых танков крушили обломки в пыль.

Когда начался рассвет второго дня боя, командирские свистки стали будить гвардейцев. Они безучастно жевали табак, пытаясь вернуть подвижность пальцам, онемевшим от стрельбы. Некоторые открывали пайковые банки с консервами и жадно ели их содержимое руками. Лица людей почернели от пепла, в их глазах не было блеска. Они смирились с мыслью, что второй день боя будет хуже, чем первый. Наступала усталость, и процесс убийства стал монотонной работой.

Лорд-генерал Фейсал и инквизитор Росс верхом объезжали линию фронта. Фейсал решил, что эту войну больше нельзя вести сидя за картой в безопасном бункере. Великий Враг у ворот, и даже старшие офицеры должны идти в бой. Чтобы осталась надежда пережить этот день, нужно поднять боевой дух солдат.

Росс присоединился к 10-й бригаде Кантиканской Гвардии, удерживавшей стратегически важный пункт у восточного берега канала Ангкоры, по которому когда-то отправлялись лодки с погребальными кострами. Командир 10-й бригады и большая часть его штаба погибли в ранние часы боя предыдущего дня. Бригаде нужно руководство, чтобы она не позволила противнику переправиться через канал, ставший сейчас путем в сердце Ангкоры. Росс со своей обычной ясностью подумал, что это как в театральной пьесе Тамберлена «Переход через Медес». Подходящее место, чтобы умереть достойно, если этого пожелает Император.

Бой возобновился, как только тройные солнца появились над горизонтом. В 02:58 инквизитор Барк, командовавший передовой ротой на валах Иопайи, запросил по воксу подкрепление. Солдаты Великого Врага из новых частей, до того не участвовавших в бою, атаковали их с жестокой эффективностью. Призывы о помощи скоро пошли от командиров со всей линии фронта. В авангарде наступления шли новые войска противника, сокрушая сопротивление кантиканцев. Командир роты «Альфа» 66-го батальона, оборонявшего Иопайю, успел сказать по воксу «… чертовски рано для этого…», прежде чем связь с ним прервалась.

Великий Враг задействовал свое самое сильное оружие.

— 101-й и 104-й батальоны отброшены от канала. 99-й батальон, насколько мне известно, разбит, — доложил майор Саймил. Он присел за разбитой стеной рядом с Россом, одной рукой придерживая кепи, словно пытаясь держать голову как можно ниже за стеной.

— А 102-й? – спросил Росс о четвертом и последнем батальоне бригады под его командованием.

— Продвигается по мосту через канал, чтобы прикрыть отступление 101-го и 104-го, — ответил Саймил, перекрикивая шум боя.

— Черт, нет! Передайте 102-му приказ удерживать позиции у моста! Я не хочу, чтобы батальоны бросали свои позиции ради поддержки отступающих частей, у нас не так много солдат! – прокричал Росс. Майор ушел, не прекращая одной рукой держаться за кепи.

Росс снова обратил взгляд на поле боя перед ним. Канал представлял собой широкий ирригационный ров, больше дамбу, чем канал, протянувшись от Ангкоры до мангровых зарослей окружающего региона. Его ширина от берега до берега составляла пятьсот метров – согласно древнему суеверию, это было достаточное препятствие для неупокоенных духов, чтобы они не сбежали из города мертвых и не добрались до Цепи Крепостей. Для живых же была построена переправа в виде двух понтонных мостов. И эти самые мосты были сейчас источником тревоги Росса.

Четыре батальона под его командованием закрепились на ангкорском берегу канала – почти четыре тысячи человек, укрывавшихся среди развалин, перестреливаясь с противником на противоположном берегу. Многие выстрелы, не долетая до цели, попадали в воду, поднимая маленькие фонтаны пены и пара.

На той стороне заросшего водорослями канала строй Броненосцев растянулся по берегу на два километра, как минимум сто человек в глубину – судя по силе их огня, терзавшего бригаду, это была осторожная оценка.

— Противник наступает! – раздались крики на берегу.

Росс выглянул из-за разрушенной стены и увидел легионы Броненосцев, переправляющихся по мостам. Боевые барабаны грохотали, противник маршировал широкой колонной с развевающимися знаменами, как древние копьеносцы Темных Веков Терры.

Росс выскочил из-за укрытия, побежав к куче щебня, за которой прятались пятьдесят или около того кантиканцев. Когда он перебегал открытое пространство, вслед ему загремели вражеские выстрелы. Росс бросился на землю, среди теснившихся за укрытием гвардейцев.

— Майор Саймил, вы где? – позвал Росс.

— Сэр! – отозвался голос. Саймил поднялся и, пригибаясь, поспешил к инквизитору.

— У нас мало времени, поэтому быстро передайте это сообщение всем батальонным командирам бригады. Пусть они не мешают противнику перейти мосты…

Саймил прервал его:

— Сэр? Позволить противнику пересечь канал?

— Да! – рявкнул Росс, внося дополнительную ясность в слова с помощью психорезонанса. – Я хочу, чтобы половина колонны противника переправилась на этот берег!

Взгляд, которым майор Саймил смотрел на него, давал понять – инквизитор, несомненно, сошел с ума.

Росс продолжал:

— Когда больше половины колонны противника переправится на наш берег, батальоны своим огнем должны разрушить мосты и отрезать противника от того берега. Когда мы таким образом рассечем колонну пополам, 7-й артиллерийский откроет огонь по противнику на нашей стороне канала. Понятно?

Майор Саймил глотнул.

— Это будет настоящая мясорубка, сэр.

Росс схватил майора за лацкан и повернул к противнику.

— Настоящая мясорубка будет, если они все смогут добраться до нас.

Майор отсалютовал и ушел, на ходу вызывая вокс-связиста.

БАРК вовремя заметил удар вибро-пики и скользнул в сторону. Оружие с гудением пронеслось над его головой. Вражеский солдат прекратил атаку и вернулся в боевую стойку, широко расставив ноги. Броненосец не двигался, провоцируя Барка атаковать.

— Сообщите роте «Браво», что мы отступаем, пусть они нас прикроют! — крикнул Барк адъютанту. Но атака врага была столь стремительной, что его адъютант, вероятно, был уже убит.

Воин Великого Врага сделал шаг вперед, описав круг в воздухе своей вибро-пикой. Это был боец новых войск Хаоса, сокрушительная атака которых этим утром смяла передовые позиции кантиканцев. Барк, будучи осведомлен о данных разведки, которых не знали обычные гвардейцы, узнал в них Железных Вурдалаков. Эти «вурдалаки» были элитными бойцами абордажных команд Броненосцев и личными телохранителями Хорсабада. Там где были они, там, скорее всего, был и сам Хорсабад. Кантиканцы же в вокс-сообщениях называли их «гвардобоями». Это было подходящее прозвище, учитывая то, с какой легкостью эти воины опрокинули боевые порядки Гвардии, это было больше похоже на резню, чем на бой.

Железный Вурдалак перед ним был облачен в сталь, доспехи из небольших стальных пластин, скрепленных толстой проволокой. У него был угловатый силуэт с большими удлиненными наплечниками. С широким корпусом, полностью покрытым броней, он производил пугающее впечатление. Железная кираса, от которой Вурдалаки получили свое страшное имя, напоминала пелерину из толстого металла, переходившую в пластинчатый передник. Рогатый шлем и железная маска были соединены в одно целое. Железная пластина, закрывавшая лицо, напоминала погребальную маску с длинными оскаленными стилизованными зубами. В отличие от доспехов рядовых Броненосцев, собранных из самых разных элементов, в боевом облачении этих элитных воинов соблюдалось четкое пугающее единообразие.

Барк шагнул назад, едва не потеряв равновесие на куче щебня. У многоствольных боевых систем его бронекостюма кончились боеприпасы, из оружия у него остались только бронированные кулаки. И еще автопистолет на бедре. Его рота находилась в состоянии беспорядка. Взвод лейтенанта Пенкека был отрезан и, вероятно, уничтожен во время отступления. Остальные три взвода Барка были втянуты в бой среди развалин многоквартирного дома и окружавших его улиц. Его люди были везде. Они бежали. Не отступали, а бежали.

Судя по множеству вокс-сообщений, на передовых позициях остальных частей творилось то же самое. Немногочисленные пехотные роты кантиканцев, окопавшиеся среди развалин перед главными имперскими позициями в качестве аванпостов, вырезались противником. В ранние часы утра воины Великого Врага обрушили на них страшный удар. Эти дьяволы воистину были гвардобоями. Подтверждением этому были расчлененные останки гвардейцев, усыпавшие улицы, их плоть, разорванная вибро-пиками.

Броненосец снова сделал выпад пикой, два метра яростно вибрирующей стали нацелились в грудь Барка. Удар был таким быстрым, что Барк не успел отреагировать. Он лишь увидел, как пика летит ему в грудь. Удар убьет его, в этом не было сомнения; звуковые вибрации разорвут ткани грудной клетки и перегрузят сердце. Но он не достиг цели.

Силовые генераторы бронекостюма включились, создав небольшой пузырь антигравитационной энергии, ослабившей удар вибро-пики. Генераторы были не настолько мощными, чтобы полностью остановить пику, но их энергии было достаточно, чтобы замедлить ее удар. Барк воспользовался этим моментом, поднырнул под пику и провел мощный апперкот в лицо Броненосца. Поршни механических кулаков бронекостюма давали удару Барка такую силу, что железная маска вогнулась в лицо Броненосца. Ее подбородок деформировался, сминая длинные оскаленные зубы. Три месяца тренировок с кадианскими касркинами научили Барка наносить непрерывную цепь ударов. Он ударил пяткой по колену противника. Когда бронированный гигант пошатнулся, Барк впечатал предплечье в разрыв между кирасой Броненосца и полукруглой пластиной на шлеме, защищавшей шею. Удар, усиленный поршнями бронекостюма, раздробил позвонки.

У Барка не было времени торжествовать победу. Отделение Вурдалаков, железной стеной вибро-пик и лазганов, атаковало узкую улицу-лестницу. Новые противники подходили с соседних улиц и из развалин домов, кровь солдат Барка шипела на их гудящем оружии, как вода на раскаленном металле. Лазерный луч попал в силовое поле, почти пробив его, оставив небольшую выжженную отметину на эмали бронекостюма. Техника тау была хороша, но и ее можно было уничтожить. Адреналин и стучащий в висках страх близкой смерти заставили его действовать.

— Рота, отступать! За мной! – Барк повернулся и спрятался за развалинами фонтана, лазерные выстрелы оставили дымящиеся выбоины на том месте, где он только что стоял. Остатки роты небольшими группами бежали по улице.

Барк, вытащив автопистолет, присел за руинами фонтана, жестом приказав своим солдатам продолжать отступление. Он надеялся, что рота «Браво» еще удерживает восточный сектор, и он не ведет своих людей в ловушку. Но сейчас он не был уверен ни в чем.

— Сэр, надо идти, — сказал гвардеец, остановившись рядом. Барк подумал, что это, вероятно, капрал Тумас, но сейчас он едва мог узнать его. Все лицо солдата было покрыто пеплом, остались видны только зубы и глаза.

— Это все наши? – спросил Барк.

— Все, кого мы смогли собрать, — неохотно признал капрал.

Инквизитор произвел несколько дерзких выстрелов из автопистолета в направлении противника. Судя по приглушенному треску, он ни в кого не попал. Пригнув голову, Барк побежал за остатками отступавшей роты «Альфа» 76-го батальона.

РАБОЧАЯ команда Мадлен несла потери.

В первое утро наступления вражеский снаряд попал в кучу выкопанной земли рядом с местом раскопок. Людей окатило вихрем песка, набивавшегося в глаза, рот, нос, одежду. Мадлен подумала, что это уже достаточно плохо.

На второй день появились убитые. Два снаряда попали в карьер, убив тринадцать гвардейцев, вывозивших тележки с камнями из шахт внизу. За дальнейшие четыре часа Мадлен потеряла еще двадцать человек, все из-за артиллерийского обстрела.

Капитан Силат, командовавший саперами, решил, что ей слишком опасно находиться наверху и убедил ее укрыться в шахте раскопок, вырытой до глубины шестьсот метров.

Сначала Мадлен была очень этим недовольна. Она хотела наблюдать за раскопками с поверхности. И, кроме того, она испытывала здесь ужасную клаустрофобию. Но сейчас она убедилась, что ее опасения были необоснованны. Было очень интересно наблюдать, как гвардейцы раскапывают склеп Старых Королей, осторожно убирая землю с древнего строения. Оно все еще было наполовину покрыто землей и отложениями железной руды, но было уже видно, что это самая чудесная вещь, которую Мадлен когда-либо находила в своих научных поисках.

Это был замурованный вход. Она была уверена в этом. Она могла прочитать вырезанные на его стенах надписи, или, по крайней мере, часть их. Некоторые из них были написаны на древнем стилизованном терранском языке, одном из ответвлений Высокого Готика. Другие – на Океаническом терранском, до-имперском языке, с которым Мадлен приходилось раньше иметь дело, но она не была специалистом в нем. Этому языку было тридцать девять тысяч лет, он происходил с юго-восточных архипелагов древней Терры.

В приблизительном переводе они сообщали о спящей звезде внутри, и о расположении созвездий, которое должно пробудить ее. Там было еще много текста, но Мадлен не смогла его перевести.

Плита, закрывавшая вход, хотя еще в основном не была откопана, явно имела форму диска с радиусом около шестидесяти метров. Каждый миллиметр его поверхности покрывали строки текста и вырезанные изображения флоры и фауны Аридуна. Мадлен видела изображения, которые можно было разглядеть только с помощью лупы – птицы, цветы, насекомые и пасущиеся млекопитающие величиной не больше нескольких миллиметров, а самое большое изображение – мамонт с хоботом – было не больше ее ногтя. Она не могла представить, какие инструменты должны были использоваться, чтобы вырезать на камне изображения такого масштаба и с такой филигранной точностью. По самым приблизительным подсчетам на поверхности склепа было не менее десяти миллионов таких фигурок.

— Мадам, один из моих людей нашел кое-что, на что вам стоит взглянуть, — сказал капитан Силат.

— И что это, капитан?

— Не имею представления, я у вас хотел спросить.

Они прошли по узкому склону отложений железной руды, покрывавших нижнюю часть склепа. Силат вел ее мимо длинных участков стены с изображениями тысяч танцующих людей, поклонявшихся созвездиям, пока не нашел плиту с надписью, которую искал. Надписи на ней были совсем не похожи на остальные. Они были выполнены очень грубо, со следами резца, чего ни разу не встречалось на поверхности склепа. И что самое важное, надписи были на низком Готике.

— Это здесь, — сказал капитан Силат, указав на небольшой участок железной руды, на котором Мадлен почти стояла.

Она испуганно вздрогнула, едва не соскользнув с откоса. Прямо на нее смотрел высохший труп человека с открытым зияющим ртом, наполовину выкопанный из земли. Большая часть кожи хорошо сохранилась в сухом климате, как коричневая вощеная бумага, обвиснув на костях скелета.

— У него в руках резец и кремень, — сказал Силат.

Мадлен присела, чтобы осмотреть труп. Действительно, в высохших пальцах были кремень и резец. Этого человека, очевидно, засыпало обвалом, когда он вырезал надписи на каменной плите.

— Можно заметить, что он одет как мединский воин доимперского периода, — сказала Мадлен.

— Вы уверены?

Мадлен кивнула. Хотя одежда на трупе затвердела и была вся в земле, как и само тело, она хорошо сохранилась под слоем глины и железной руды. На мертвеце были веревочные доспехи — броня из тщательно выделанной пеньки, способная отклонить острие клинка. Головной убор из множества слоев ткани на его черепе был украшен вышитой надписью на океаническом терранском, означавшей «Сопротивление».

— Это ясно по головному убору. Он явно относится к эпохе Войны Освобождения. Это один из мятежников, сражавшихся с войсками генерал-губернатора Фултона, командовавшего кампанией по возвращению Медины под власть Империума шесть тысяч лет назад.

— А надпись на камне, что она означает? – спросил капитан Силат, осветив участок текста на каменной плите лучом фонаря.

Мадлен моргнула, вглядываясь в надписи, и начала читать вслух.

«Так кончается глава нашей свободы. Мы пытались пробудить Повелителя, нашу Звезду, но созвездия не были расположены к его пробуждению. Наш Повелитель проснулся, зевнул, и снова погрузился в сон, но своим кратким пробуждением он отнял у нас наш мир. Наводнения и бури – наших рук дело, пусть имперцы знают об этом»

Мадлен остановилась. Она услышала, как изумленно выдохнул капитан Силат. Вероятнее всего, Силат не вполне понимал, что это все значит, но Мадлен понимала очень хорошо. Судя по этой надписи, мятежники во время Войны Освобождения пытались выпустить эмбрион звезды. Но геодезические линии не были подготовлены, и расположение звезд и планет не было соответствующим. Звезда была выпущена, но из-за неверной схемы активации она «снова погрузилась в сон». Астрономия и космология никогда особенно не интересовали Мадлен, она предпочитала изучать историю человечества во вселенной, а не саму вселенную. Но сейчас скучные лекции по космологии принесли пользу. По ее мнению, надпись могла означать лишь то, что звезда вспыхнула, но потом снова вернулась в стабильное прото-состояние.

Вспышка. Вспышка выпустила достаточно радиации, чтобы истощить озоновый слой и атмосферу Аридуна, вызвать наводнения, засухи и массовое вымирание форм жизни. Старый Король был причиной, по которой Аридун умер в первый раз.

Если бы звезда была выпущена в момент, когда ее энергия была максимальной, Мадлен не сомневалась, что Старый Король поглотил бы весь Коридор Медины и произвел бы достаточно радиации, чтобы она достигла ближайших субсекторов Тетрапилон и Мантикор. Энергия, выпущенная растущей звездой была бы чудовищной. Молекулярное расширение формирующейся звезды могло уничтожать миры, звездные системы, суб-сектора…

— Это значит, — медленно сказала Мадлен, — что за этой плитой скрыта сущность, которая может уничтожить все. Мы не должны позволить Великому Врагу завладеть ею.

Высоко над ними, сотрясение от разрывов снарядов напомнило ей о войне, бушующей на поверхности.

— Капитан, пожалуйста, поспешите. Мы должны удвоить рабочие смены. У нас слишком мало времени, — умоляюще произнесла она.