VII. Ошибки при установлении мерила наказаний

Предшествующие размышления дают мне право утверждать, что единственным истинным мерилом преступлений служит вред, причиняемый ими обществу. И заблуждались поэтому все те, кто принимал за истинный критерий преступления намерение его совершить. Намерение зависит от сиюминутного впечатления, производимого вещью, и от предшествующего расположения духа: оно изменчиво у всех и каждого, и на него влияют быстрое чередование мыслей, смена чувств и внешних обстоятельств. Потребовалось бы поэтому не только разработать специальный кодекс для каждого гражданина, но и принимать новый закон для каждого преступления. Иногда люди из лучших побуждений наносят обществу непоправимый ущерб. Иногда же, руководствуясь самыми низменными намерениями, приносят ему большую пользу.

Иногда оценка преступления зависит скорее от общественного положения потерпевшего, чем от его значения для общественного блага. Если бы этот критерий действительно отвечал самой природе преступления, то неуважение к Творцу всего сущего следовало бы карать строже, чем цареубийство, поскольку любой ущерб, нанесенный природе, всегда будет ничтожно мал по сравнению с ее величием.

Наконец, полагали, что одним из критериев преступления является тяжесть греха. Ложность этой точки зрения для непредвзятого наблюдателя становится очевидной при рассмотрении им истинных отношений между людьми и между людьми и Богом. Первые суть отношения равенства. Лишь необходимость примирить столкновения страстей и противоположных интересов породила идею общей пользы, которая лежит в основе человеческой справедливости. Вторые - отношения зависимости от Всевышнего, который по своей природе Совершенство и Творец. Лишь он один позволил себе оставить за собою право соединить в одном лице законодательную и судебную власти, так как только он один способен избежать при этом отрицательных последствий такого совмещения. Если он предписал вечные кары тем, кто не повинуется его всемогущей власти, то разве осмелится ничтожнейшее существо добавлять что-либо к Божественному правосудию, мстить за высшее Существо, само себе достаточное, которому предметы материального мира не в состоянии дать ощущения земной радости или печали и который Один лишь среди всех остальных существ действует, не встречая противодействия? Тяжесть греха зависит от непознаваемой порчи, затаившейся в сердце. Суть ее не может быть постигнута смертными без Божественного откровения. Но каким тогда образом порча в сердце может служить мерилом при наказании преступлений? В этом случае люди вполне могли наказывать тогда, когда Бог прощает, и прощать, когда Бог наказывает. И если люди могут перечить Всемогущему, совершая тем самым преступления против него, то это также может произойти с ними, когда они наказывают против его воли.