Образовательный потенциал интеллектуальной истории

Интеллектуальная история как специально выделяемое направление умственной активности родилась не сегодня, а вместе с историческим познанием еще в античные времена. Ведь все античные мыслители прекрасно осознавали связь своих умственных изысканий с результатами размышлений своих предшественников в теоретической области, а также с повседневным опытом, верованиями и мифологическими представлениями людей далеких от теоретизации. Изложение и критическое освещение других взглядов вплетается в создаваемые античными авторами учения. С тех пор анализ степени разработанности и представленности той или иной проблематики в специализированных сферах духовной деятельности превращается в незыблемую традицию в познании, а интеллектуальная история всерьез и надолго занимает позиции в исследовательском пространстве философии, науки[1], литературы, искусства, политики.

На сегодняшний день интеллектуальная история (другое ставшее уже традиционным названием «история идей») одно из самых популярных направлений исторической науки. Именно это направление в ситуации пролиферации постмодернистских идей и идей синергетики в теоретико-методологическое пространство истории и кризиса традиционной самоидентификации историков-профессионалов, на мой взгляд, позволяет исторической науке сохранять свою научную значимость и привлекательность.

Интеллектуальная история возникла и возобновляется из фундаментальной укорененности и укореняемости историчности в сознании, работающего на основе актуализации своих артефактов. Обнажая историчность как инвариантную структуру в жизнедеятельности сознания, интеллектуальная история тем самым, утверждает, что вся История по своей сути является интеллектуальной и она никогда не нуждалась и сейчас не нуждается в апологии. Поэтому проблема состоит не в доказательстве необходимости Истории, а в полноте раскрытия ее интеллектуальных возможностей, которая связывается с трансформациями историчности. Вот и сегодня в очередной раз происходит переосмысление самой историчности. Последняя, как выясняется, в жизнедеятельности общества и сознания может являться и проявляться различным образом, в различных формах, в различном Пространственно-Временном измерении, то есть является многомерным целостным феноменом. Метаморфозы историчности открывают новые и по-новому проблемные поля и темы исторических исследований, включая интеллектуальную историю, которая изучает исторические аспекты всех видов творческой деятельности человека, включая ее условия, формы и результаты.

Феноменологически понимаемая историчность может быть истолкована как условие повышенной степени чувствительности интеллектуальной истории к динамичным неравновесным состояниям в континууме социальных образований, включая науку. Осмысление духовного опыта в конечном итоге связывается со смыслопорождением и понимается как со-бытие – акт качественного преобразования накопленного и актуализированного духовного потенциала человечества. Событийный акт есть акт рождения новизны в жизни человека и общества, находящий выражение в оформлении новых идей. Тем более по своей природе история идей наделена способностью к аккумуляции, ассимиляции и осмыслению опыта интеллектуально-мыслительной деятельности независимо от того, где бы, когда бы, как бы и кем бы он не накапливался.

Так, благодаря обозначенным выше динамическим особенностям, присущим интеллектуальной истории, она поддерживает, воспроизводит свою жизнеспособность и заключает в себе огромный образовательный ресурс для творческого бытия людей во всем актуально-потенциальном и потенциально-актуальном многообразии его осуществления. Об этом же свидетельствует весьма почтенный возраст и несомненные заслуги интеллектуальной истории в экспликации истории идей, порождаемых человеческой мыслью. Поэтому интеллектуальную историю можно лишь условно назвать «новым» направлением современной историографии в силу того, что ее присутствие просматривается и легко узнается в идейной конфигурации любого продукта человеческой деятельности. Новое состоит в осмыслении старого, или того, что всегда присутствовало и с чем мы имели дело, но не было эксплицировано нам и пребывало в потенциальном состоянии.

При обосновании бытийных оснований интеллектуальной истории нельзя упустить из вида еще одну ее фундаментальную и в то же время специфическую особенность, но уже связанную не с динамическим, а метафизическим аспектом историчности. История идей имеет одним из своих оснований и утверждает свою необходимость очевидным фактом бессмертия идей. Идеи не стареют, не исчезают и не умирают, они живут вечно. Рожденные когда-то мыслью идеи всегда присутствуют в настоящем либо в глубинных потенциальных контекстуальных пластах сознания, либо непосредственно включены в его актуальные тексты. Тем самым авторы идей продолжают оставаться со-временниками людей, живущих в настоящем. Циркуляция бессмертных идей в социальной коммуникации и духовное родство человечества – несомненные факты интеллектуальной истории. Именно этот факт требует философского осмысления, то есть ответа на вопрос о метафизических условиях (основаниях) бессмертия идей. Одним из таких условий можно считать вписанность человеческого сознания в универсальные мирообразующие связи, открывающие бытие вечных идей. Связь индивидуального сознания с универсальным осознавалась, устанавливались и интерпретировались в различные эпохи различным образом. В истории философии, например, духовное единство человечества объяснялось вечностью души, изначально созерцавшей истины бытия (античность), божественным откровением (средневековье), врожденными идеями (Новое время), действием антропного принципа (современность).

Наличие в «локальном состоянии» сознания идей, содержащих культурный код и обеспечивающих возможность человеческой коммуникации во временах и пространствах, покоится на презентативных связях, где целостное существование невозможно без всего иного. В состояниях со-бытийности презентативная связь выступает как рождающаяся, возникающая и образующаяся. Происхождение весьма сходных подходов и идей в различных областях знания, бесспорно, свидетельствует в пользу наличия глобальной и универсальной Пространственно-Временной, Энергетической, Информационной связанности человечества. Образовательный потенциал интеллектуальной истории коррелятивен ее операционно-процедурным способностям как актуализировать, так и выявлять и эксплицировать обозначенные выше связи. Сами же эти связи явлены сознанию и сознанием в виде идей, как в объективированном, так и необъективированном виде.

Интеллектуальная история выявляет различные способы и условия взаимодействия объективированных форм сознания и его актуальных состояний, укорененных в общественной жизнедеятельности людей и мыследеятельности, которая ее обеспечивает. Обращение к состояниям сознания, включенного в динамику социальной реальности, позволяет истории идей эксплицировать открытость социального бытия в актуально-потенциальных состояниях и, особенно, в состояниях новообразований, в которых формы сознания не просто наследуются, но и преобразуются в новую форма-цию и ин-формацию [2].

Собственно интеллектуальная история в отличие от других исторических отраслей и направлений специально сосредотачивается на том, как эти формы возникают, сохраняются и как затем трансформируются и преобразуются. Поэтому она может быть понята как идеология, то есть как направление, изучающее образование и произрастание идей – ментальных структур социума.

Таким образом, интеллектуальная история, имея дело прежде всего с возникающее-образующимся способами динамики знания сама является очень динамичной и попадает под собственную рубрику. В ней одновременно соприсутствуют две динамиками: динамика Мысли и динамика учения о ней, но фактически здесь происходит наложение актуальной и объективированной форм существования знания. Говоря другими словами, интеллектуальная история представляет особую ценность именно потому, что имеет дело не только с проявленностью, но являемостью духовной энергетики человека, которые в равной степени обладают фундаментальностью.

Концентрация духовной энергетики человека явлена Мыслью. История и есть «акт мысли». В мысли многое со-в-местно и одно-временно. Мысль целостна, неделима, ее рождение всегда обусловлено всей целостностью ситуации в данный момент («настоящим») и синергетическим эффектом – совместной и одновременной энергетикой всего существующего. Поэтому важно эксплицировать интеллектуальную историю как сочетание истории Мысли и истории идеи. Если история Мысли артикулирует состояния сознания и его активность в креативных ситуациях, то история идеи рассматривает объективированную форму бытия мысли, где смысл представлен в отрефлексированном и эксплицированном виде, затем опредмеченным в сущность и переведенной в проект и, наконец, реализованной на практике.

Наличие дополняющих друг друга и феноменально нераздельных в повседневной жизни, но все же качественно различных составляющих интеллектуальной истории еще недостаточно осознано и учитываются в конкретных исследованиях. Об этом свидетельствует хотя бы частое употребление, без каких либо комментариев и уточнений, в качестве синонимичных названий интеллектуальной истории «история Мысли» и «история идей». Такое произвольное и неосознанное отождествление родственно связанных по происхождению, но различных по своим бытийным формам «истории Мысли» и «истории идей» снижает образовательный потенциал интеллектуальной истории, скрывая событийный исток инноваций в состояниях человека и социума.

Интеллектуальная история как направление исторических исследований отражает и выражает динамику состояний человека и общества через преобразование объективированных форм сознания и одновременно является одним из духовных факторов динамики социальной реальности. Поэтому за время своего существования она многократно актуализировалась и преобразовывалась в условиях изменяющейся социально-культурной ситуации, включая состояние познания. Инициация современной интеллектуальной истории связывается с именем американского философа и историка Артура Лавджоя. Автора знаменитой книги «Великая цепь бытия: История одной идеи» (1936) интересовало какие ментально-мыслительные факторы влияют на порождение новых идей (интеллектуальных форм) и как затем эти формы воспроизводятся и преобразуются в различных сферах и областях интеллектуальной жизни.

Лавджой артикулировал проблему миграции «идей» - единиц-блоков в культуре и выдвинул требование ее междисциплинарной экспликации. Междисциплинарность истории идей обусловлена соединением в одном месте и в одно время объективированных форм, порожденных Мыслью и произведенных мышлением в различных областях знания, охватывающих всю сферу человеческой культуры. Поэтому изучение идейного контекста как своеобразной инфраструктуры творческой активности человека невозможно без междисциплинарного подхода. Неслучайно современная интеллектуальная история осуществляет свой исследовательский «срез» в том узловом месте, где сходятся все жизненно важные артерии – направления и подходы, определяющие жизнь исторической науки и, пожалуй, науки вообще, так как вскрывает ее неформализуемый и недостаточно изученный контекст. В этот срез в настоящее время попадают и естественным образом пересекаются история частной жизни, история повседневности, история ментальностей, историческая антропология, культурная история, гендерная история, устная история, историческая биография, микро- и макро- исторические подходы и др. Междисциплинарность, во-первых, позволяет полнее, глубже, тоньше, деликатнее описать и выявить различные аспекты, содержательные «моменты», «элементы» и «компоненты» феномена творчества; во-вторых, с ее помощью можно лучше определить «чрезвычайно сложный ряд отношений между тем, что немногие пишут и говорят, и тем, что многие делают на самом деле»[3]. Говоря другими словами, становится возможным выявить текстуально-контекстуальные связи активности мыслителей, своеобразную контекстуальную организованность актуализируемых знаний; в-третьих, понять как мысли и идеи становятся движущей силой истории.

Разрабатывая свою концепцию интеллектуальной истории, Лавджой выступал наследником всего духовного интеллектуального потенциала человечества, актуализируя и преобразуя идеи своих предшественников от Платона – признанного родоначальника истории идей до В.Кузена – французского философа, лидера эклектической философской школы. Среди всех идейных предшественников Лавджоя можно отметить представителей философии прагматизма и представителей «презентизма» в историческом познании, обосновавших фундаментальный статус «Настоящего» в жизнедеятельности человека, общества и тем самым открывших неклассическую онтологию историчности. Характерной чертой новой историчности апелляция к актуальным формам существования сознания, к его активности и целостности как содержательного момента общественной жизнедеятельности.

Очень важно подчеркнуть, что создание новой концепции есть факт событийный, трудно выразимый с помощью «идеи истории». Только post factum новая концепция может быть представлена как последовательное развитие каких-либо идей, существовавших до ее возникновения и претерпевших до этого, возможно, ни одну миграцию и трансформацию. После Лавджоя появились новые концептуальные подходы к изучению истории идей, но они, так или иначе, включали его идеи.

Сегодня интеллектуальная история опирается на теоретико-методологический плюрализм и включает идеи структурализма, постструктурализма, постмодернизма, синергетики. В результате интеллектуальная история значительно приумножила свой образовательный и креативный потенциал. При этом под образовательным потенциалом, имеется в виду способность интеллектуальной истории создавать условия, провоцировать событийность (креативный акт рождения нового качества) в состоянии человека и во всех видах его творческой активности, а также выражать такие состояния, специально вырабатываемыми ее средствами, которые позволяют более адекватно и деликатно эксплицировать условия и состояния творчества.

В связи с прямой причастностью интеллектуальной истории к образованию человека в новом качестве ее можно подвести под известную формулу американского историка-«презентиста» первой половины XХ века К. Беккера: «каждый сам себе историк». Это означает, что каждый человек, независимо от своего места и статуса в социуме, от того является он профессиональным историком или нет, принадлежит к интеллектуальной элите или нет, пишет историю своей собственной жизни, которая наряду с другими историями вплетается в ткань Истории. Смысловое содержание формулы К. Беккера акцентирует глобальный статус интеллектуальной истории, превосходящий сугубо научные рамки.

Сама наука с позиций интеллектуальной истории воспринимается не только как решающая задачи социальной прагматики, но и как являющая собой новое в состояниях человеческой духовности. Сознательное акцентирование и специальное позиционирование истории философии и истории науки и ее отдельных отраслей и дисциплин в качестве интеллектуальной истории обладает целым рядом преимуществ в экспликации вышеназванных состояний. Такой подход позволяет сконцентрировать внимание на творческой активности людей в философской и научных областях Мысли и условиях ее порождения.

Перенесение акцента на историю Мысли делает очевидным, что традиционный подход сопровождается формализацией представлений о научном творчестве. «История идей» неудовлетворительно эксплицирует событийность (как порождение новизны) в познании как факт истории. Личность ученых низводится до одномерного субъекта – носителя определенных политических, идеологических, научных установок, реализуемых в исследовательской деятельности, а результаты научного поиска получают одностороннюю интерпретацию. История науки, выраженная через интеллектуальные биографии ученых, предстает в экзистенциально-личностном, феноменолого-гермененвтическом измерении, дополняющим ее рационально-логическое прогрессивное развертывание[4]. Биографический аспект артикулирует человеческую, ментальную, научную индивидуальность ученых, концентрирующуюся в их духовной творческой энергетике, обеспечивающую связанность их сознания со всем образовательным ресурсом, накопленным человечеством и смысловым континуумом Универсума. Обращение к истории науки имеет целью актуализацию ее образовательного потенциала и создает условия для преодоления стереотипов и упрощенства в понимании и трактовке духовного научного поиска и феноменально многообразного творческого наследия того или иного ученого.