2015-07-21
408
На фоне всего вышесказанного, закономерно задаться вопросом, встречает ли политика МВФ какой-либо организованный отпор, сталкивается ли она с сопротивлением ущемляемых ею людей. Ответ положительный: да сопротивление имеет место. Примером такого рода отпора могут служить сентябрьские события 2000 года в Праге.
Планируя свою ежегодную встречу в Чешской республике Мировой Банк и Международный Валютный Фонд надеялись на спокойное мероприятие в единственной восточноевропейской стране, где ненависть к неолиберализму ещё не стала массовой. В итоге международным банкирам пришлось бежать из города, на улицах которого развернулись сражения между полицией и тысячами демонстрантов, собравшихся со всей Европы. Банкиры даже не решились провести итоговую пресс-конференцию. И все же, далеко не все участники движения против капиталистической глобализации оценили произошедшее как победу. Многие были шокированы насилием на улицах, а еще больше - дружной атакой прессы против демонстрантов.
Прага оказалась для руководства МВФ тяжелым имиджевым поражением. Но именно поэтому «исполнительный комитет правящего класса» неизбежно сделает выводы из произошедшего и скорректирует свои подходы.
Итак, в чем значение пражских событий? Прежде всего, именно в Праге движение против корпоративной глобализации стало по-настоящему интернациональным, глобальным. Благодаря Праге движение сформировалось в Европе. Более того, впервые со времени интернациональных бригад в Испании в 1937-39 годах представители разных стран вместе противостояли общему врагу, противостояли физически. Солидарность превратилась из лозунга, символа в практическое поведение. В Праге шли вместе турки и курды, греки и итальянцы, немцы и поляки, испанцы и баски. Причем противостоять приходилось не только полиции, но и неонацистам.
«Анти-глобалистское» движение одновременно является интернационалистским и анти-националистическим. В то же время «защитники глобализации» для того, чтобы остановить движение прибегли именно к мощи национального государства. Не только тогда, когда использовали чешскую полицию против демонстрантов, но и тогда, когда незаконно пытались остановить людей на границах республики, высылали людей за пределы Чехии и т.д.. После бегства МВФ и Мирового Банка полиция отыгралась именно на чешских участниках событий, подвергшихся массовым репрессиям. Наглядно было продемонстрировано, что глобализация означает не «бессилие государства», а отказ государства от своих социальных функций в пользу репрессивных, безответственность правительств и ликвидацию демократических свобод.
Распространившись на Европу, движение во многом изменилось. Применительно к Праге можно говорить о гораздо более внятно сформулированном антикапиталистическом message. Здесь сказывается различие политических культур – Европа имеет гораздо более сильную социалистическую традицию. К тому же в Праге заметную роль сыграли и организации крайне левых, собравшиеся со всего континента.
В то же время многие признавали, что красные знамена и революционная риторика отпугивали не только пражских обывателей, но порой и более умеренных участников движения. Ультра-левые группы неожиданно показали, что они способны объединяться и сотрудничать в масштабах Европы, преодолевая свои сектантские привычки. Они доказали также, что сегодня в их ряды снова вливается масса молодежи.
После Праги международные финансовые институты несомненно выступят с собственными реформистскими инициативами. До сих пор критики финансовой олигархии отвергали все реформистские заявления представителей МВФ и Мирового Банка как пустую риторику. Однако сейчас ситуация меняется.
Реформа финансовых институтов назрела, прежде всего, с точки зрения самого глобального правящего класса. С одной стороны, массовые протесты заставляют относиться к оппозиции всерьез – элиты понимают, что одними репрессиями проблему не решить, нужны реальные уступки «умеренным», раскалывающие движение. С другой стороны, глобальная финансовая система сама находится в столь плачевном состоянии, что с требованиями реформ настоятельно выступают не только левые, но и такие представители капиталистической олигархии как Джордж Сорос.
Реформа МВФ и других структур глобальной финансовой системы неизбежно будет проведена, она уже идёт. Другой вопрос насколько она будет успешна.
Вполне возможно, что международные финансовые институты в принципе нереформируемы и попытка их преобразовать приведет систему к краху, как перестройка привела к развалу СССР. Однако это выяснится позднее, а пока финансовая олигархия пытается восстановить управляемость в системе и вновь овладеть инициативой.
Какие же именно преобразования следовало бы внести в политику МВФ, имея в виду интересы самого широкого круга стран:
- списать долги развивающихся и бывших «коммунистических» стран;
- выработать новые правила международного кредита, в частности, запрещающие финансовым институтам выдвигать ограничивающие суверенитет стран «кондиции» (например, обязательные для выполнения рекомендации в сфере экономической политики), (в том числе и в таком вопросе, как право народа самому выбирать свою экономическую систему и хозяйственную политику);
- заменить МВФ и Мировой Банк системой региональных банков, построенных на демократической основе, подотчетных всем странам участникам в равной степени;
- поскольку на самом деле международные финансовые институты являются не частными, а общественными (public) агентствами, необходимо разделить общественный интерес (public interest) и частные прибыли (private profit) – иными словами, ни цента, ни пенни, ни копейки общественных денег частному сектору.
Последний тезис нуждается в разъяснении. До сих пор крупный транснациональный капитал заставляет нас жить по законам рынка, сам же от негативных последствий рынка страхуется. Надо изменить ситуацию с точностью до наоборот. Они хотят рынка – пусть сами и живут по его законам. Общественные деньги (не важно – на национальном или транснациональном уровне) не должны идти никуда, кроме непосредственно общественных, социализированных проектов. Необходимо создать сеть региональных и транснациональных агентств развития (development agencies), которые осуществляли бы под демократическим контролем и в условиях полной открытости крупные проекты в интересах большинства. Аргументом приватизаторов в 90-е годы было то, что национальные банковские, транспортные, телефонные и т.п. компании слишком малы для глобального рынка. Правда, после приватизации большинство из этих компаний крупнее не стали. Но аргумент в принципе верен. Для того, чтобы общественный сектор работал в новых условиях, он должен быть интегрирован транснационально.
Итак, тактика МВФ и Мирового Банка по отношению к протестующим уже определилась. Публикации в популярной прессе после Праги в этом смысле очень показательны. Часть критики признается конструктивной и отмечается, что сами лидеры МВФ и Мирового Банка настроены на реформу. Одновременно начинается массированная атака на «экстремистов», чьи действия ассоциируются с «насилием». «Серьезным» критикам финансовых институтов фактически предлагается выбор – либо косвенно поддержать реформу сверху, либо присоединиться к «хулиганам» и тем самым дискредитировать себя. Такая политика дает возможность расколоть движение. До сих пор попытки внести раскол в ряды противников корпоративной глобализации не удавались.
Организаторы акции не скрывали, что собираются сорвать мероприятия фонда и банка в Праге, блокировать конгресс-центр. Подобная тактика - результат многолетнего опыта, показавшего, что на традиционные формы протеста - демонстрации, пикеты, выступления в прессе и т.п. - международные финансовые элиты просто не реагируют. Между тем, срыв мероприятия, блокада зданий уже изначально НЕИЗБЕЖНО предполагают определенный элемент насилия. Вопрос, конечно, в масштабах насилия. Но то, что происходило в Праге в сентябре 2000 года, отнюдь не было чем-то чрезвычайным даже по западноевропейским меркам. К тому же с самого начала вся тактика полиции и вся система ее подготовки была организована таким образом, чтобы исключить малейший шанс на успех ненасильственных действий. Например, невозможно было даже пройти через полицейские заграждения, не вступая в конфронтацию с полицейскими.
Уже после того, как всё улеглось, многие газеты писали, что стычки на улицах, якобы, «отвлекли внимание» от содержательной дискуссии по проблемам глобализации. Но это не так. Дискуссии продолжались на протяжении целой недели при полном отсутствии интереса со стороны чешской или международной прессы. Тревор Мануэль, министр финансов Южной Африки, говорил прессе, что не понимает, чего хотят протестующие. Перед этим в Пражском Граде Walden Bello и другие идеологи движения битый час объясняли ему свои позиции, причем, в отличие от Мануэля, Джеймс Вулфенсон по крайней мере был достаточно честен, чтобы признать, что понимает, о чем идет речь.
Ещё бóльшая проблема в том, что media, а особенно телевидение, вообще разучились мыслить содержательно. Идеи скучны, а насилие зрелищно. Телевидение требует action, а не дискуссий. Им нужна «картинка», а не слово. Идеи сложны. Action - просто. Таковы законы жанра. Разгромленный «Макдональдс» представляет собой message, который читается на телеэкране, в то время как споры о том, кто виноват в разорении России или бедности стран «третьего мира» остаются как бы «за скобками».
Все сводится к форме, имиджу, спектаклю. Что в свою очередь предполагает господство стереотипов, торжество банальности и отсутствие смысла. Клиповое сознание телевизионных журналистов не требует ни анализа, ни попыток разобраться в причинах и следствиях события. Лишь задним числом, когда выясняется, что простой демонстрации «картинки» все же недостаточно, возникает возможность дискуссии. Именно зрелище насилия на улицах Сиэтла и позднее Праги заставило часть прессы уделить внимание нарастающей критике глобализации.
Можно сказать, что насилие это PR бедных (violence is PR of the poor). Если у вас есть деньги и власть, внимание media вам так или иначе обеспечено. Для тех, у кого нет ни денег ни власти, организация беспорядков оказывается, порой, единственным способом привлечь к себе внимание. Польские и немецкие подростки, разгромившие «Макдональдс» на Вацлавской площади Праги, просто не имели другого способа высказаться.
Отсюда вовсе не следует, что бить витрины хорошо. Вне зависимости от того, как мы относимся к fast food, цивилизация выработала гораздо более осмысленные и содержательные способы протеста.
[1] Специальные права заимствования (англ. Special Drawing Rights, SDR, SDRs) – искусственное резервное и платёжное средство, эмитируемое Международным валютным фондом (МВФ). Имеет только безналичную форму в виде записей на банковских счетах, банкноты не выпускались.
Не является ни валютой, ни долговым обязательством. Имеет ограниченную сферу применения, обращается только внутри МВФ. Используется для регулирования сальдо платёжных балансов, пополнения резервов, расчётов по кредитам МВФ. (Используется с 1969 года).
