Глава VIII: Пасха

Приближалась Пасха, но по ночам ещё было холодновато, и Мисс Бесси редко выпускали. Кроме того, часто шёл дождь, весь март он так и лил. Впервые за много лет в русле была вода, не жалкая струйка, а очень много — когда через него перелетали, если взглянуть вниз, немного кружилась голова. Джесс сажал Териана за пазуху, но щенок рос так быстро, что мог ненароком расстегнуть молнию и вывалиться в речку.

Элли и Бренда уже препирались о том, что наденут на Пасху. Три года назад мать поругалась с проповедником, и теперь они ходили в церковь раз в год, зато готовились как следует. Мать вечно жаловалась на бедность, но не жалела выдумки и денег, чтобы её семья выглядела не хуже других. Однако в этот раз, когда она собралась идти по лавкам, отец приехал из Вашингтона раньше времени, его сократили, и о новых платьях не могло быть и речи.

Элли с Брендой взревели, как пожарные машины.

— Не пойду я никуда! — кричала Бренда. — Надеть нечего!

— Разжирела, ничего и не лезет,— пробормотала Мэй Белл.

— Ты слыхала, мам? Я её сейчас убью!

Заткнись, — резко сказала мать. — Нам есть о чём подумать, кроме платьев. Отец шумно встал, подошёл к лите и налил себе чёрного кофе.

— А почему не купим в кредит? — заныла Элли.

— Знаешь, что люди делают? — взорвалась Бренда. — Возьмут в кредит, поносят и отдают обратно, не подошло им! И платить не надо.

Отец буквально взвыл:

— Нет, такой ерунды!.. Ты что, не слышала, мать сказала: «Заткнись»?

Бренда умолкла, но громко жевала резинку, показывая, что не сдалась.

Джесс был рад убежать к тихой Мисс Бесси. Вскоре в сарай постучались.

— Джесс?

— Лесли! Заходи, заходи.

Она сперва заглянула, потом вошла и села на пол, рядом со скамеечкой.

— Что нового?

— Ой, и не спрашивай! — Он мерно доил, слушая, как звенят о ведро струйки молока.

— Так всё плохо?

— Отца уволили, Бренда с Элли бушуют, нельзя купить новые платья.

— Жалость какая! То есть отца твоего жаль.

Джесс улыбнулся.

— Да уж, не сестриц. Уж из чего-нибудь платья сляпают. Посмотрела бы ты, как они выкомариваются в церкви!

— Я не знала, что вы туда ходите.

— Только на Пасху. — Он смотрел на тёплое вымя. — Наверное, ты считаешь, что это глупо.

Она минутку помолчала.

— Нет, мне хотелось бы пойти.

Он перестал доить.

— Ну, я никогда не была в церкви. Увидела бы что-то новое.

Он снова взялся за дело.

— Тебе бы совсем не понравилось.

— Почему?

— Тоска зелёная.

— Вот я б сама и посмотрела. Как ты думаешь, твои родители разрешат мне с вами пойти?

— Туда в штанах нельзя.

— У меня есть платья.

Вот тебе на! Вечно с ней удивляешься.

— Эй! — сказал он. — Открой-ка рот.

— Зачем?

— Открой, и всё.

Как ни странно, она послушалась. Он прыснул ей струю молока.

— Джесс! — пробормотала она, и по подбородку потекли струйки. — Ну что это ты зря молоко тратишь.

Она засмеялась, давясь и кашляя.

— Умел бы я так мяч забрасывать! Давай ещё раз.

Лесли перестала смеяться, закрыла глаза и серьёзно открыла рот. Но теперь смеялся Джесс, и ничего не получилось.

— Ой, кретин! Прямо в ухо, — Лесли приподняла плечо и вытерла ухо майкой, а потом опять засмеялась.

— Кончишь доить, иди домой, — сказал отец, стоя в дверях.

— Я лучше уйду, — спокойно сказала Лесли и направилась к выходу. — Простите.

Отец отодвинулся, пропуская её. Джесс подождал, не скажет ли он ещё чего-нибудь, не дождался и вышел.

Там, дома, Элли говорила, что пойдёт, если мать разрешит ей надеть прозрачную блузку, а Бренда соглашалась хотя бы на новую юбку. В конце концов все, кроме отца и Джесса, что-то получили. Им это было всё равно, однако Джесс решил извлечь из ситуации пользу.

— Раз у меня ничего нет, можно Лесли

пойдёт с нами в церковь?

— Эта девица? — он так и видел, как ищет мать предлога отказать ему. — Она одета Бог знает как!

— Ма-ам! — возопил он, капризно, как Элли. — Да у неё куча платьев, просто куча!

Мать закусила губу, как Джойс Энн, лицо её совсем осунулось, и она еле слышно проговорила:

— Я не хочу, чтобы перед моей семьёй задирали нос.

Он чуть не обнял её, как обнимал Мэй Белл, когда та нуждалась в утешении.

— Ничего она не задирает! — сказал он. — Ну, честное слово!

Мать вздохнула.

— Что ж, если она прилично оденется...

Лесли оделась прилично. Она пригладила волосы, надела синий джемпер и блузку в старомодный цветочек. Гольфы были красные, но туфли — кожаные, блестящие, Джесс никогда их не видел, потому что она, как и все здешние дети, ходила в кроссовках. Даже держалась она чинно, не смеялась, не шутила, отвечала матери «Да, мэм» и «Нет, мэм», словно поняла, как та боится унижения. Джесс знал, что ей нелегко, ведь она в жизни не сказала «Мэм».

Бренда и Элли, напротив, расфуфырились, как попугаи. Они настояли на том, чтобы ехать впереди, что было нелегко при брендином объёме. Джесс, Лесли и младшие девочки с удовольствием полезли в кузов и сидели на каких-то мешках.

Солнце не сияло, но и дождя наконец не было, так что они весело пели «О, Господи, что за утро!», «Прекрасны луга» и «Пой песню, пой!», которые разучили с мисс Эдмунде, а для Джойс Энн — «Бим-бом, бим-бим-бом!» Ветер далеко разносил голоса, мелодии обретали таинственность, и Джессу казалось, что ему подвластны убегающие назад холмы. Доехали до церкви быстро, Джойс Энн даже расплакалась, потому что они только начали песню про Санта-Клауса, которую она любила почти так же, как «Бим-бим-бом». Джессу удалось её развеселить, и когда они вылезли из кузова у задней калитки, все четверо снова раскраснелись и очень радовались.

Они немного опоздали. Старшим девочкам это было на руку, они понимали, что, пробираясь к первым рядам, будут вызывать немалую зависть. («Нет, какие же они противные!») Мать ещё смущалась из-за Лесли. Джесс пригнулся и юркнул на скамью вслед за какими-то женщинами, прямо перед отцом.

В церкви было как всегда. Джесс легко мог отключиться, как отключался в школе, когда вставал и садился вместе со всеми, не то чтобы думая о другом, скорее — вообще не думая, а где-то витая, но чувствуя себя свободным.

Раза два он заметил, что стоит, а вокруг громко, нестройно поют. Краем сознания он слушал, что поёт и Лесли, но не совсем понял, ей-то зачем стараться.

У обоих проповедников были обычные их голоса — зудит-зудит, прямо укачивает, и вдруг ка-ак крикнет! Джесс всякий раз подскакивал, а потом минуты две приходил в себя. Слов он не слушал, а красные распаренные лица казались неуместными в солидном святилище. Проповедники напоминали Бренду, когда она дуется на Джойс, которая берёт её помаду.

Старшие сестры никак не уходили из первых рядов. Джесс и Лесли увели вперёд маленьких и сели подождать.

— Я так рада, что пришла, — сказала Лесли.

Он недоверчиво к ней обернулся.

— Нет, правда! Лучше кино.

— Ты шутишь?

— Что ты!

Она и впрямь не шутила, судя по лицу:

— Про Иисуса как интересно!

— Это почему?

— Они его хотят убить, а Он им ничего не сделал, — она немного смутилась. — Такая прекрасная история... как про Линкольна, или Сократа... или про Аслана.

— Она не прекрасная, — вмешалась Мэй Белл. — Она ужасная. Гвозди в руки вбили, это ж подумать!

— Мэй Белл права, — сказал Джесс, спускаясь в самую глубь своей души. — Иисус умер, потому что мы очень грешные.

— Ты думаешь, это правда? – Он был поражён.

— Лесли, так в Библии написано!

Она посмотрела на него, словно хотела поспорить, но передумала.

— Очень странно, правда? — она покачала головой. — Тебе надо в это верить, и тебе это не нравится. Мне не надо, и мне это кажется прекрасным. — Она опять покачала головой. — Да, странно.

Мэй Белл уставилась на Лесли, как на странного зверя.

— В Библию надо верить, — сообщила она.

— Почему?

Вопрос был искренний, Лесли не смеялась.

— А потому, — отвечала Мэй Белл, буквально вылупив глаза. — Если ты не веришь, Бог тебя загонит в ад.

— Где она такое слышала? — спросила Лесли, словно обвиняла в чём-то Джесса. От голоса её и слов ему стало стыдно и жарко. Он опустил глаза и принялся теребить джутовые волокна мешка.

— Правильно, да? — визгливо сказала Мэй Белл. — Загонит, если в Библию не веришь?

Джесс отбросил волосы и пробормотал:

— Да уж...

— Не верю, — сказала Лесли. — Ты, наверное, и Библии не читал.

/ — Не всю, но читал, — ответил он, всё ещё теребя мешок. — У нас, можно сказать, других книг и нет.

Он посмотрел на Лесли и несмело улыбнулся.

Улыбнулась и она.

— Ладно. Я всё равно не думаю, что Бог загоняет в ад.

Они улыбались друг другу, не обращая внимания на испуганный голосок.

— Лесли! — не отставала Мэй Белл. — А если ты умрёшь? Что тогда будет?