Быть веселой — привычное дело

Быть внимательной это трудней...
Или томная лень одолела
После мартовских пряных ночей?

Девушка сперва улыбалась, но после Ахматовой посерьезнела.

— Слушай, я всё поняла, спасибо, - сказала она, - только шел бы ты отсюда, парень. Ты мне работать мешаешь.

Она почему-то покраснела.

— Ну ясно, - вздохнул я.

Я осознал, что мошенник из меня никудышный, а чужую булку я не возьму и под дулом пистолета. Поэтому сказал прямо и честно:

– Девушка, вы знаете, очень хочется есть. А до вечера еще далеко…

Выпалил и смотрю на её реакцию. А у самого от стыда уши горят.

– Так бы сразу и сказал! – засмеялась продавщица. – У меня сегодня хорошее настроение – на, держи батон, угощаю!

Девушка взяла с лотка булку хлеба и сунула её мне в руки.

– А теперь правда отойди, не мешай, - добавила она. – У меня покупатели.

Мы с Серегой повернулись к лотку спиной и зашагали плечом к плечу, отламывая куски от теплого, фантастически свежего батона и на ходу запихивая их в рот. Так и жевали, сгорая от стыда.

— Докатились, – мрачно подытожил я, когда от хлеба ничего не осталось.

— Но есть-то хочется… — вздохнул Серега. — Считай, пожрали авансом.

Весь остаток дня прошел в тяжелых раздумьях. Через пару суток я постучался в дверь к Сереге.

— Слушай, неудобно-то как. Мне кажется, нужно съездить, отдать девчонке деньги, у неё же вычтут…

— Ты прав, - сказал Серега, - только у меня голяк. Я пока вообще ничего не заработал.

— У меня есть. Поехали?

Мы прибыли на Полежаевскую, но лотка на месте не оказалось. Зато рядом с метро просила милостыню бабулька с самым что ни на есть разнесчастным видом. Мы зашли в магазин и вышли оттуда, гордо неся перед собой йогурт и батон хлеба.

— Бабуля, держи, — сказал я и стал торопливо совать продукты в сухенькие руки старушки.

Та в первый момент оторопела от такого напора. Но следом за этим на ее глаза навернулись слёзы, она неловко притиснула булку к груди, а йогурт запихала в черный целлофановый пакетик – она держала его в руках и, видимо, складывала туда подаяние.

— Ой, спасибо, спасибо, ребята, дай вам Бог здоровья, — растроганно прошептала она.

А мы уже неслись вниз по лестнице, торопясь и перепрыгивая через ступеньки, пока, наконец, метро не приняло нас в свою утробу.

* * *

В общежитии со мной вновь случилось то большое и прекрасное, ради чего стоит жить.

Меня всегда тянуло к девушкам, которые как-то выделялись из общей массы. Внешним видом, манерой разговора, мировоззрением… И Настя Матвеева была именно такой – выделяющейся. Она носила потрясающие прически, постоянно экспериментировала со своим имиджем, периодически перекрашивала волосы в невероятные цвета. Словом, я просто не мог ее не заметить. А заметив, втюрился по уши. Звучит не очень серьезно, скажу иначе: я действительно влюбился. Очень сильно.

…Когда нам надоело просто встречаться, мы поселились вместе в одной комнате и зажили почти семейной студенческой жизнью.

Мудрые люди считают, что любовь в самом высшем ее понимании проявляется в том, что ты служишь любимому человеку. Бескорыстно, беззаветно, а порой даже безответно.

На что я только не был готов ради своей любимой! Я встречал ее из училища, мыл полы и посуду, ходил в магазин за продуктами, варил обеды. И был счастлив от того, что рядом со мной такая замечательная девушка; я дорожил ей и обожал её. Мне доставляло радость ухаживать за ней и видеть её благодарную улыбку.

Настя заметно отличалась от меня по складу характера. Талантливейшая скрипачка, она жила музыкой, занималась с утра до вечера, репетируя и с головой погружаясь в волшебные звуки. Она оказалась лишена всяческого тщеславия, ею не двигали карьерные помыслы, она не стремилась продвигать себя и карабкаться вверх по лестнице успеха. Это ее свойство очень подкупало. Мне нравилось, что рядом со мной находится кто-то с совершенно иными мыслями в голове — иногда, возможно, слишком странными для меня, но такими живыми. Хотя в глубине души я понимал, что эти отношения, по всей вероятности, обречены. Именно из-за несоответствия наших жизненных устремлений.

Но, что бы я себе ни думал, подобные мысли отфильтровывались и уходили в отсев. Наш разрыв оказался внезапным...

Настя не любит вспоминать о том, что произошло. Мы приняли это непростое решение и, понурые, разъехались по разным комнатам общежития. Некоторое время мы старались не пересекаться, затем потихоньку начали общаться снова. А вскоре и вовсе сдружились. Мы были молоды и потрясающе легкомысленны, поэтому не вполне серьезно воспринимали происшедшее между нами.

Дружба и любовь никогда не заканчиваются. Хотя бывают разные серии

Расставаться нужно так, чтобы не причинять друг другу боли. Нет смысла наносить близкому человеку раны, которые невозможно будет залечить. Ведь самые тяжелые травмы — те, что достаются от любимых. От людей, которые знают о тебе всё – мысли, мечты – и, как следствие, видят самые уязвимые места. В таких случаях важно вовремя остановиться и остановить бывшую половинку. А еще важнее — не выносить на всеобщее обозрение то, что должно быть известно только двоим.

Не всегда, далеко не всегда кто-то виноват в разлуке. Чаще бывает так, что время расстаться приходит само собой. И ты шагаешь вперед, вдаль, сохраняя в сердце нежность и ласку – воспоминания о человеке, с которым многое пережил. Для меня очень важно оставлять после себя добро.

Мы с Настей общаемся и по сей день. Она бросила профессиональную карьеру скрипачки и погрузилась в шоу-бизнес – занялась продюсированием, продвигает собственный коллектив. Сейчас Настя живет в Воронеже, куда я иногда приезжаю её навестить. И я знаю, что там у меня есть отличный друг, к которому я всегда могу обратиться. И это взаимно.

Я дружу со своими бывшими девушками. Как и с женщинами вообще – потому что в этом нет ничего странного или противоестественного. Напомню, мы живем в мире людей. Всё лучшее в нашей жизни происходит только потому, что рядом есть кто-то, кого можно любить, с кем можно сотрудничать, для кого можно жить. А с женщинами можно еще и вести молчаливые диалоги — например, усевшись где-нибудь в парке на скамейке. Или в другой обстановке за бокалом вина. Можно позвонить друг другу и, занимаясь своими делами, слушать тишину, когда на том конце провода тоже играют в молчанку, просто наслаждаясь присутствием потенциального собеседника.

Люди живут условностями. Изобретают некие «правила жизни», отгораживаются от окружающих, придумывая себе круг общения или кланы, что еще хуже. И шаг в сторону становится побегом, после которого – ах-ах! – «ты нам чужой». А я не устаю повторять, что все мы просто люди – не столь важно, кто; главное – какие.

СПОЙ. СТАНЦУЙ. YES!

Занятия вокалом и знакомство с Сашей Савельевой. – Экзамен по аккомпанементу. – Конкурс на обложку. – Случайная встреча с неслучайным продюсером

Я могу абсолютно точно сказать, что случаи, которые люди часто называют везением, на самом деле закономерны. Ей-богу, не бывает такого, чтобы с человеком произошло событие, которое совсем не связано с его прошлыми действиями. «Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится», - справедливо заметил Булгаков устами Воланда. Вот и с удачей так же. Она достаётся только тому, кто давно прикладывает усилия к достижению своей мечты.

Но всё по порядку.

Итак, учёба в Гнесинке – это не только занятия вокалом, но и изучение большого количества других предметов. Сольфеджио, гармония, теория музыки, актерское мастерство, хоровое пение…

Одни занятия были групповыми, другие – индивидуальными, как вокал или фортепиано, на которые я приходил к преподавателю в одиночку в строго определенные часы. Фортепиано у меня вела замечательная женщина, воспитавшая немало хороших музыкантов – Ирма Мамедовна. Как педагог она была строга и требовательна. Я был у неё единственным учеником с нашего курса. Просто так сложилось. Саша Савельева тоже была единственной с курса «Руководитель народного хора».

В конце второго курса и я, и Саша сдавали экзамен по аккомпанементу – а я, кроме того, сдавал в этом же классе фортепиано. Саше нужно было выбрать вокалиста, разучить с ним песню и исполнить на экзамене ансамблем. Ирма Мамедовна, разумеется, кивнула в мою сторону.

– У меня занимается замечательный вокалист, Витя Белан, – сказала она Саше. – Приходите ко мне в одно время, я вас познакомлю, и вы подумаете, что будете вместе петь.

Саша согласилась. Так мы и сошлись. Вообще я встретил немало интересных людей именно в процессе сотрудничества. Некоторые из них впоследствии стали моими хорошими друзьями.

– Ну вот, – проговорила Ирма Мамедовна, представив нас друг другу. – Выбирайте, что вам больше нравится, что по душе… Вы тут договаривайтесь, а я пойду по своим делам, не буду вам мешать.

Ирма Мамедовна жила недалеко от училища, как раз напротив Белого дома, и периодически за чем-нибудь отлучалась. Разумеется, это было на руку её ученикам. Лично я, например, не раз бывал у неё в гостях – заходил за нотами, что-то разучивал во внеучебное время.

Едва за ней закрылась дверь, как мы оба разом перестали быть серьезными.

– Ты на каком курсе? – спросил я у Саши.

– На втором, - ответила эта сероглазая блондинка с внешностью фотомодели. – А ты?

– Тоже второй.

Слово за слово, мы выяснили друг о друге всё – кто чем увлекается, какие планы на жизнь имеет… Тут же обнаружилось, что нам обоим нравится современная музыка, мы обсудили исполнителей и сошлись на том, что Уитни Хьюстон – королева поп-музыки, голосище всех времен и народов, а Билли Холидэй бесподобно умеет передавать оттенки эмоций. Впечатлений было много, и обменяться ими до конца мы в тот день не успели.

Довольные друг другом, мы, наконец, приступили к выбору музыкального произведения. Ирма Мамедовна сама делала переложения для фортепиано, поэтому даже привычные всем вещи у неё звучали довольно экзотично.

– А вот неплохая песня, – сказала Саша. – «Снова замерло всё до рассвета» в эстрадно-джазовой обработке. Витя, как тебе?

– Вообще, мне нравится. Как раз хорошо ляжет на голос.

На следующий день Ирма Мамедовна принесла ноты, и мы с Сашей принялись репетировать, периодически прерываясь для обмена эмоциями.

Самое прекрасное в этой девушке было то, что она работала над нашей общей песней буквально до самозабвения – то есть столько, сколько надо. Мы по нескольку раз перепевали один и тот же куплет или даже такт, обсуждали, что получается хорошо, а что нет, вносили изменения, дополняли мелкими штрихами. Я видел, что Саше приходится нелегко – ибо концертмейстер (человек, который аккомпанирует певцу) должен, помимо хорошего владения инструментом и знания нот, еще и прислушиваться к исполнителю. Но она очень старалась.

– Знаешь, – говорил я ей в один из таких дней, – мне кажется, что мы еще не раз встретимся в будущем – на большой сцене…

Саша была того же мнения.

Это первое из отступлений, в которых обо мне рассказывают другие люди. Впрочем, иногда не совсем обо мне – скорее о нашем с ними сотрудничестве и о ситуациях, в которых оно происходило. Друзья, коллеги и просто знакомые – словом, те, кто видел меня не только на сцене, а в учебе, работе и быту. Не всё же вам одного меня слушать, правда? Полезен и взгляд со стороны. Он мгновенно превращает моно в стерео. Вот такая у нас будет книжка – со стереоэффектом.

Саша Савельева, певица:

Димка - хороший друг. Только времени очень мало на общение. Поэтому, к сожалению, часто видеться не выходит. Когда он был на «Евровидении», я очень сильно переживала за него - и первый раз, и второй. Я помню, как мы встретились через две недели после «Евровидения»-2006 - он приехал такой уставший, замученный, делился впечатлениями и ощущениями от конкурса. Мы разговаривали часа полтора, и такие моменты дорогого стоят. Я за него очень рада.

Он человек внимательный – в этом году его не было на моем дне рождения, но он прислал цветы. Такие мелочи очень ценны. Я могу сказать, что у нас сохраняется хорошая дружба, потому что дружба не исчисляется тем, как часто вы видитесь, перезваниваетесь, переписываетесь, поздравляете друг друга. Это что-то выше.

Наверное, все взрослеют. Минул довольно большой отрезок времени – 8 лет, – а Дима всегда шел вперед, и он продолжает это делать. Это замечательное качество. Конечно, он отличается от того мальчика, с которым я познакомилась… Димка всё такой же подвижный, но в нем появилась стать. Как бы это сказать более литературно... над ним витает ореол состоявшейся личности. Это важно, но главное, все же, – не потерять себя, оставаться собой. На концертах я часто замечала, насколько хорошо он говорит между песнями о своих эмоциях, ощущениях, мыслях. И я слышала не просто заученный текст – его слова шли от души...

Дима большой профессионал, и мне понравилась наша совместная работа. Я всё время с ним советовалась: "Как тебе кажется, нужно так или эдак?" Для меня-то работа в коллективе – дело привычное, но для него петь дуэтом – немного необычно. Он всё время говорил, что ему это интересно, поскольку в дуэте нужно слушать друг друга. Мне кажется, Дима остался доволен результатом.

Готовился к экзаменам я самозабвенно. Многие из тех студентов, которые страстно желали стать профессиональными исполнителями, брали уроки дополнительно. Я – не исключение. Большая удача, что со мной согласилась заниматься Маргарита Иосифовна – она воспитала многих звезд, и я ей тоже почему-то приглянулся. Она считала меня очень перспективным учеником, одним из лучших. Таким образом, каждый из моих преподавателей – и Виктор Николаевич, и Маргарита Иосифовна – вносил в мое обучение свой бесценный опыт. Я впитывал его, как губка – стараясь не упустить ни одного замечания или комментария.

В итоге мы великолепно подготовились к экзамену, и закономерной платой за наш труд стала заслуженная Сашина пятерка. Получилось весьма креативно – я не просто стоял и пел, отрабатывая свою партию, а исполнил настоящий эстрадный номер, немножко схулиганив и добавив в свой академический вокал нотки джаза.

После этого эпизода мы с Сашей подружились – частенько общались, вместе куда-то ходили, обсуждали новости. Правда, я не могу сказать, чтобы мы были прямо «не разлей вода». Я-то жил в общежитии, а Саша – в московской квартире, поэтому мы общались в основном в училище.

И тогда что-то между нами проскочило. Мы оба это заметили и стали пошучивать: а вдруг мы станем семейной парой? Представляли себе подобный союз и смеялись – чего только в жизни не бывает. Оба мы тогда с кем-то встречались – не знаю, был ли кто-то у Саши, но у меня точно была девушка. Поэтому нас связывали скорее общие интересы – фанатичная направленность всей жизненной энергии в одну точку – к музыке.

В то время я уже сотрудничал со студией «Союз». После занятий в училище я мчался на репетиционную базу, где тоже занимался вокалом. В общем, в моем графике вокал был и до обеда, и после обеда. Я периодически ходил с сорванным голосом, хрипел и сипел, но в нужные моменты включался и выдавал своего рода квинтэссенцию умений и возможностей.

У меня есть своя диета. Она называется: «Забыл - не поел, вспомнил – поел».

В один из вечеров, когда я собирался на студию, позвонила Саша.

– Дима, привет! Что делаешь?

– Привет-привет, - сказал я, прижимая мобильник плечом к уху, - Саш, не могу говорить, убегаю-тороплюсь. Что-то срочное? – Я как раз носился по комнате, одеваясь на ходу.

Она явно расстроилась.

– А я хотела тебя позвать… У меня вечером конкурс на обложку журнала «YES!», поболел бы…

– Ух, ты! – восхитился я, замерев с одной надетой штаниной. И зачем-то переспросил: – Участвуешь в конкурсе?

– Ага. В Московском дворце молодежи.

– Как жалко-то… А я вот должен уходить. Извини, но просто не получится приехать.

– Жаль… – вздохнула Саша.

Я поехал на студию совсем в другом настроении. Почему-то казалось, что я действительно должен быть в МДМ – несмотря на репетицию.

На студии выяснилось, что я напрасно спешил. Кто-то заболел, кто-то уехал, в общем, репетиция не состоится. Стечение обстоятельств.

Я тут же набрал Саше. Она уже была на месте – из трубки грохотала музыка.

– Приезжай, конечно! – услышал я сквозь шум.

* * *

За кулисами МДМ стоял невообразимый гомон. Столько красивых девушек в красивых костюмах да в один момент в одном и том же месте я еще не видел.

Саша стояла рядом со своими родителями. У её многочисленных друзей и подруг в этот день оказались срочные дела. Но она, похоже, совсем не расстроилась. Саша встретила меня с восторгом и принялась взахлеб рассказывать о своих приключениях.

– Представляешь, я даже не думала, что сюда попаду! – кричала она мне в ухо. – Я послала фотографию на конкурс «Девушка с обложки» и забыла про неё совсем! А мне прислали приглашение!

Далее шел взволнованный рассказ о том, как Саше позвонили из редакции журнала «YES!». Как она не могла даже вспомнить о посланном туда пляжном фото, где она запечатлена на фоне стены в шляпе и парео. Как ходила на собеседование, заполняла анкеты, участвовала в фотосъемках… В общем, обо всём, что предшествовало ее выходу на эту сцену. Саша очень волновалась: ей предстояло не просто ходить по подиуму, а еще танцевать, представлять себя, петь. На конкурсе участницы даже рисовали.

Оставив ее дожидаться выхода, я стал сновать между артистами и конкурсантками, стараясь ничего не упустить из виду и со всеми перезнакомиться.

Оживление за кулисами вдруг заметно выросло.

– Ой, девчонки, смотрите! «Динамиты» выступают!

Конкурсантки гурьбой придвинулись к краю кулис. До сцены оставалась пара метров, они буквально вываливались.

Я тоже попытался просунуть голову между очаровательных плеч и причесок, но не вышло. Поэтому я отошел вглубь – к компании, в которой находилась Саша. Она о чем-то беседовала с родителями. Сашин папа попутно развлекал стайку девушек – он был очень общительным человеком. Он что-то рассказывал, активно жестикулируя, и конкурсантки старались не слишком отдаляться, чтобы не потерять нить повествования.

За кулисами появились еще несколько человек, и в одном из них я узнал Юрия Шмильевича Айзеншписа. Он продюсировал «Динамитов». Этот сухонький и подвижный человек в дорогом светлом костюме при галстуке был откровенно взволнован. Он то обменивался короткими репликами со своими спутниками, то отходил в сторону. На него все обращали внимание – Айзеншписа хорошо знали в лицо, и для каждого, кто мечтал о сцене, событием было просто увидеть его в реальной жизни.

Вдруг Айзеншпис изменил траекторию движения и устремился в нашу сторону.

– Ну, как вам? – обратился он к нашей компании, очевидно, имея в виду своих артистов. – Нравится?

– Да, здорово, классно! – зашумели девочки и потянули шейки в его сторону. Каждой хотелось, чтобы ее заметили и по возможности получше рассмотрели.

– А кто больше нравится? – спросил Айзеншпис. – Вот тот светленький, – он указал на солиста, – он вам как?

– Да, да! Классный!..

А я вертелся вокруг и жутко нервничал. Даже во рту пересохло.

– У нас тут тоже поют, – сказал Сашин папа. – И девочки, и мальчики…

– Да? Как интересно, – сказал Айзеншпис. – И кто же из девочек и мальчиков у вас поёт?

– Вот Саша, – Он указал на свою дочь. – Еще Витя…

В этот момент я как раз находился в непосредственной близости от Айзеншписа. Думаю, он хорошенько приметил подвижного паренька, с ног до головы одетого в джинсу: кепка, брюки, куртка…

– Кто, вот это Витя? – спросил Айзеншпис и оценивающе меня оглядел. – Интересно. Сними-ка кепку.

Я стянул свой любимый головной убор и тряхнул волосами.

– А спой, – сказал Айзеншпис.

И я сходу запел одну из своих студенческих песен.

– Ух… – выдохнул Айзеншпис. – Хорошо поёшь… А танцевать умеешь?

– Умею!

Я изобразил несколько танцевальных па.

– Слушай-ка, – задумчиво сказал Айзеншпис. – А дай-ка мне свой телефон.

Немного нервничая, я достал из кармана какую-то бумажку, где наскоро настрочил номер своего мобильного. Вообще носить мобильник в те годы все еще было дорогим удовольствием, но я уже выступал, поэтому мне он был попросту необходим.

Айзеншпис тоже дал номер своего телефона.

– Я позвоню! – горячо заверил я. – А вы меня вспомните?

– Вспомню, вспомню, звони, – усмехнулся Айзеншпис.

В это время конкурс потихоньку двигался к концу. Саша вернулась за кулисы довольная – нагруженная шарами и цветами. Главный приз она, к сожалению или к счастью, не выиграла, зато её ожидало несколько специальных премий. Грех было жаловаться такой удаче, если учесть, что она никогда не мечтала быть именно фотомоделью.

Восторженно галдя, окруженные целым облаком разноцветных шаров, мы толпой вышли на улицу и спустились в метро. Саша улыбалась, шутила, что-то рассказывала и постоянно расспрашивала меня о впечатлениях от конкурса.

Где-то между станциями в кармане моей куртки ожил мобильник. Звонил Юрий Шмильевич.

– Алло, здравствуй, ты сейчас где? – сказал он и, не дав мне даже ответить, добавил: – Приезжай ко мне в студию, попробуем записать одну песню. Когда тебя ждать?

– Я сейчас приеду! Буду примерно через полчаса! – заорал я в трубку, стараясь перекричать шум подземки. – Куда ехать?!

Айзеншпис назвал адрес.

– Я выхожу на следующей, – объявил я Саше, которая смотрела на меня с недоумением.

– Ну, хорошо… – ответила она и натянуто улыбнулась. – Планы изменились? Тогда до свидания!

– Потом всё расскажу.

И я шагнул в открывшуюся на станции «Белорусская» дверь.