2015-07-14
310
X x x
Подобно тому как у смертного одра Северного царства Израиля стоялвеликий пророк Осия, так и фигура Иеремии возвышается скорбным силуэтом уконца Иудейского царства. Свидетелю его последнего взлета в годы Иосии,очевидцу Иерусалимской трагедии, Иеремии суждено было присутствовать приагонии страны и покинуть ее вместе со своим народом. Хотя он и не обладалпризванием вождя, как Моисей или Илия, не был великим поэтом и основателемшколы, как Исайя, тем не менее он оставил неизгладимый след в религиозномсознании Ветхого Завета. Не случайно о его жизни и личности Библия говорит больше, чем о прочихпророках, ибо Иеремия составляет целую эпоху в профетизме. Но если бы мызахотели искать у него каких-то новых доктрин, то нас ждало быразочарование: почти все, чему учил Иеремия, было уже сказано егопредшественниками. Однако при внимательном чтении его книги нетрудно уловитьодну важную черту, которая объясняет тайну его влияния: от главы к главе вней все яснее вырисовывается яркая живая индивидуальность автора. На фонеобличении и угроз, изрекаемых от лица Ягве, время от времени прорывается исобственный голос Иеремии, звучат слова, исполненные печали, жалоб,недоумений. У пророка нет уже цельности старых титанов Библии, он - сындругой эпохи, времени пробуждения личностного начала. Знаменательно, что онбыл современником Архилоха, первого греческого поэта-индивидуалиста. Пророкне похож на воина Ягве, беспрекословно исполняющего Его повеления, какимибыли Амос или Исайя, он нередко противится Богу. Если угодно, это-посланник,сохраняющий за собой право особого мнения о том, что ему велено возвещать.Дальше любого пророка отстоит Иеремия от восточного мистицизма с егорастворением личности в экстазе. Он принужден бороться с собой, чтобысохранить верность Божиему призыву. Страдалец Осия был его предтечей, ноболее всего он сходен с Иовом и некоторыми из псалмопевцев (5). Человек,склонный к меланхолии, раздираемый противоречиями, привыкший видеть все вмрачном свете, Иеремия постоянно обуреваем сомнениями и мучитсянеразрешимыми вопросами. В чем же заключается роль этого последнего пророка, жившего доизгнания? Чему сегодня может научить нас Иеремия? Ответить на это можнопо-разному, но в любом случае ответ будет связан с особенностями егонапряженной внутренней жизни, с его личным религиозным опытом. Этотпродолжатель пророка Осии остается нам дорог со всеми его слабостями, ибо мынаходим в нем человека, который познал тайну непосредственной живой беседы сБогом. Мир интимной молитвы, мир переживаний апостола Павла, Августина иФомы Кемпийского уже был знаком сердцу Иеремии. Иеремия встретил на своем пути Того, Кого ощутил какблизкое Существо, Кого можно любить, с Кем можно говорить и даже спорить,как с другом. Неприступный Царь Славы, явившийся Исайе, грозный Судья,вещавший устами Амоса, Михея и Софонии, в опыте Иеремии приближается кчеловеку, преодолевая дистанцию, открывая Свой живой человеческий Лик. Здесьобнаруживается прямое соответствие между Откровением и воспринимающей егодушой. Ярко выраженное индивидуальное самосознание пророка позволяет емууглубить личностный аспект "богопознания". При всем том меньше всего Иеремиюможно назвать человеком, погруженным лишь в свои внутренние проблемы. В немнет крайнего индивидуализма, отрывающего человека от прочих людей, онсознает себя членом народа Божия, ответственным за своих собратьев.Божественный призыв бросает пророка в самую гущу событий, побуждает его кнеустанной борьбе. А борьба его была долгой и тяжкой. Иеремия не вспыхнул накороткое время огневым сигналом в ночи, подобно Амосу, Осии и Софонии, егоне окружал, как Исайю, ореол почитания при жизни. Преследуемый ненавистью,отвергнутый близкими, не имеющий семьи, заклейменный как предатель, онодиноко проходил по жизни с ощущением зрячего в стране слепых. И порой не врадость становилось ему его прозрение. Только Барух, ученый человек, своейпреданностью смягчал горечь всеобщего непонимания. Ему мы обязаны тем, чторечи Иеремии и память о событиях его жизни были сохранены в годы изгнания.X x x
Иеремия родился около 645 года, в конце мрачного правления Менаше. Онпровел детство и юность в Анатоте - маленьком городке в несколькихкилометрах к северу от Иерусалима. Жители Анатота, принадлежавшие к старымлевитским семьям, гордились своим прошлым. Их предки были удалены из столицыеще при Соломоне, но сохранили славные предания старины. Здесь недолюбливалицарей, высоко ставили патриархальную простоту и с благоговением говорили овременах Моисея. Анатот фактически находился уже вне земель колена Иудина, ив нем были живы традиции Севера. Книга Осии и Тора с их тоской пооставленному Завету могут дать ясное понятие о настроениях, господствовавшихв этом левитском поселке. Отец Иеремии был священником, но, так как доходы от совершения обрядовбыли невелики, он, как и другие левиты, занимался земледелием и разведениемовец. В этой полукрестьянской среде всегда ценилось знание Слова Божия.Проповеди Иеремии свидетельствуют о том, что он был воспитан на священнойлитературе. Друзей в Анатоте у будущего пророка, по-видимому, не было, ипоэтому главными собеседниками его стали религиозные книги, образы и идеикоторых целиком завладели его душой. Иеремия с детства должен был слышать о гонениях за веру в Иерусалиме, огибели исповедников и, вероятно, нередко задумывался над трагическимисудьбами народа Господня Что ожидает его в будущем? Как исправить то, чтобыло сделано в страшные годы отступничества? Есть ли еще путь к спасению? Нетрудно предположить, что именно эти вопросы вставали перед юношей,когда с высоты анатотского холма смотрел он на далекие горы Галаада и насерую гладь Мертвого моря. Широкие панорамы невольно навевали раздумья, азапечатленные в сердце слова пророков давали неясным думам форму инаправление. Впрочем, единственное, что можно утверждать определенно об этомраннем периоде жизни Иеремии,-это то, что его не манили ни широкий мир, ниборьба. Скорее всего он предпочел бы никогда не покидать своего тихогогородка. Но путь Иеремии должен был стать иным.X x x
Как мы уже знаем, 626 год явился переломным для Иудеи. Иеремия,которому тогда было около двадцати лет, мог видеть отяды царя Иосии,проходившие мимо Анатота на север, и вместе с жителями встречать их послепобедоносного возвращения. Многие не верили своим глазам и предсказывалинаступление нового, счастливого времени. Но именно в эти дни, когда всехохватили волнение и радость, жизнь Иеремии круто изменилась в неожиданнуюсторону: он явственно услышал внутренний голос, призывавший его возвеститьлюдям волю Господню и объявлявший, что ему, сыну Хилкии, еще до рождениябыло определено стать "пророком для народов". Робость и колебания овладели юношей, когда он понял, какой трудныйподвиг возлагается на него. Сам он так описывает свои попытки уклониться отпризыва: "И сказал я: о Владыка мой Ягве! Видишь, я не владею словом, потому чтоя юн. И сказал мне Ягве: не говори "я юн", ибо ко всем, к кому Я пошлю тебя,ты пойдешь и все, что Я повелю, скажешь. Не бойся ничего перед ними, ибо Ябуду с тобою. И Ягве простер руку Свою, и коснулся уст моих, и сказал: вот Я вложилслова Мои в уста твои. Смотри, ныне поставил Я тебя над народами ицарствами, чтобы искоренять и разрушать, губить и разорять, строить инасаждать" (Иер 1, 6-10) Таким образом, перед Иеремией была поставлена задача: в решающий длянарода час беспощадно выкорчевывать нечестие и зло с тем, чтобы насаждатьсемена грядущего Царства. И пусть вся страна празднует освобождение отдревнего врага, пророк должен прервать ее веселие, поднявшись "как крепость,как железная башня, как стена медная против царя Иудеи, против князей ее,против священников ее и против народа земли". Иеремия направляется в Иерусалим, туда, где подобает говорить пророкуБожию. До города около часа быстрой ходьбы. Когда он входит в ворота, онслышит шум и ликующие крики: столица охвачена праздничным возбуждением.Недавнее прошлое забыто, о покаянии никто не помышляет. Во всем винятНиневию и плохих правителей. У всех на устах пророчество Нафана о вечнойславе дома Давидова. Никакое праздничное богослужение не проходит теперь без выступленийпророков, которые изрекают перед народом глаголы Господни и поют священныегимны. На этот раз пророчествовать будет левит из Анатота. Быть может, Иеремия произнес свою речь с того самого помоста, откудаговорили Исайя или Михей, и поэтому их слова ожили в его сознании, во всякомслучае, вначале он заговорил языком старых пророков. Желая напомнить народуо его измене Моисееву Завету, он повторил притчу Осии о неверной жене,притчу Исайи о винограднике. Он не мог не сочувствовать решению царя Иосиипокончить с язычеством в стране, но при этом ясно видел, сколь поверхностнымоставалось "обращение" масс. Еще и еще раз воскрешал Иеремия картины временотступничества. Даже язычников готов был он ставить в пример Израилю: "Пойдите на Греческие острова и посмотрите, пошлите в Кидар, разузнайтехорошенько и посмотрите: было ли что-нибудь подобно этому? Переменил ликакой-нибудь народ богов своих (хотя это и не боги)? А Мой народ променялСлаву свою на тщету. Подивитесь этому, небеса, и содрогнитесь от ужаса" (Иер2, 10-12). Пророк, намеренно сгущая краски, рисует картину народного падения. Онзаранее отвергает все оправдания и разит беспощадно. Мало того, что народ вгоды узаконенного нечестия надругался над своей верой и погрузился в омутязычества, он и теперь еще не полностью отказался от суеверий и идолов. Чегостоят клятвы именем Ягве, когда заветы Его ни во что не ставятся, когдарядом с Его храмом еще теплятся очаги преступного идолопоклонства? Как можнотерпеть тех, кто думает, что можно одновременно служить Ягве и истуканам?"Удивительное и страшное делается в этой стране,-говорит Иеремия,-пророкипророчествуют ложь, священники господствуют с их помощью, а народ Мой любитвсе это" (5, 31). В другой раз, подражая Софонии, Иеремия поет перед толпой грозную песньо возмездии. Пусть не обольщают себя иудеи падением одного врага: явятся идругие. Там, на Севере, где слышен шум битв, Ягве готовит полчища новыхзавоевателей. Они придут, неотвратимые и звероподобные, говорящие наневедомом языке и не знающие пощады. Предсказывая это новое нашествие,Иеремия сам пугается своих слов. "И сказал я: о Владыка мой Ягве! Неужели Ты только обманывал этот народи Иерусалим, говоря: "мир будет у вас", а между тем меч доходит до души?"(Иер 4, 10). Как мучительно говорить это людям, едва только вкусившим радостьосвобождения! Но пророк не в силах противиться внутреннему голосу. Емуостается лишь оплакивать свой народ, страну и себя в жалобной песне: Утроба моя, утроба моя! Стонет сердце мое, не могу молчать. Ибо слышишь, душа моя, звук трубы и крики сражения... Мрак застилаетглаза пророка, все вокруг погружается в пучину гибели. Гляжу я на землю ивот на ней разгром и запустение, На небеса и нет в них света. Гляжу на горы - и вот они сотрясаются, и все холмы колеблются. (Иер 4, 19-24) Увы! Никаких уроков не извлекла Иудея из судьбы своей "сестры" -Северного царства. Теперь израильтянам дается последний день для покаяния;Север и Юг должны, объединившись, пойти по пути покаяния и исправления. "Возвратитесь, дети-отступники, - говорит Ягве, - ибо Я сочетался свами, и возьму вас по одному из города, по два из племени, и приведу вас нагору Сион" (Иер 3,14). Хотя Иеремия и разделял веру в мировую миссию Иерусалима, но он меньшевсего думал, что для этого достаточно культовой реформы. Если люди обратятсяк Богу со всей искренностью, то внешние символы богопочитания окажутся дажеизлишними: В те дни не будут говорить больше: "Ковчег Ягве, Ковчег Ягве!" Он и на ум не придет, и не вспомнят о нем, и не будут приходить к нему, и уже не станет его. (Иер 3, 16) Пророчество Нафана исполнится, но исполнением его явится неосвобождение Израиля от иноземных врагов, а сила его веры, которая просветитчеловечество: "В то время назовут Иерусалим престолом Ягве, и все народы ради имениЯгве соберутся в Иерусалиме и не будут более поступать по упорству злогосвоего сердца" (Иер 3, 17). Как страстно должен был желать пророк, чтобы эта вселенскаяПятидесятница свершилась на его глазах! Но толпа, опьяненная политическимиуспехами, осталась глуха к его призыву: никто не любит, когда ему открываютглаза на его заблуждения; Иеремия же не был демагогом и не умел льститьнароду. Во имя Израиля он начал борьбу с самим Израилем и не замалчивал егогрехи, потому что хотел спасти его. Патриоты возмущались его речами,предпочитая слушать тех пророков, которые от имени Ягве сулили им новыепобеды. Между тем Иеремия больше, чем какой-либо из пророков, любил свойнесчастный народ и многострадальную землю. Такая же суровая любовь позволилаДанте назвать Италию рабой и домом разврата. Убедившись, что простой народ не желает его слушать, Иеремия попыталсянайти сочувствие среди образованных и влиятельных горожан. Ведь они теперьподдерживали замыслы царя и его религиозное рвение. Но иерусалимская знатьвстретила насмешками молодого проповедника. Он слишком многого от нихтребовал, и его обличения их раздражали. После ряда неудач Иеремия понял,что его попытки бесполезны. Ему стали противны эти беспечные и самодовольныеболтуны. "Похотливые жеребцы, - саркастически отзывался он о них, - каждыйиз них ржет на жену другого". Таким образом, итог первых выступлений пророка оказался ничтожным.Никто не обратил серьезного внимания ни на него, ни на его увещевания."Обойдите улицы Иерусалима,-мрачно говорил Иеремия,-посмотрите и разведайте,поищите на его площадях, найдете ли вы честного человека, найдете лисоблюдающего правду и ищущего истину?" (Иер 5, 1). Он сделал все, что было в его силах, чтобы выполнить повеление Божие,но слово его оказалось гласом вопиющего в пустыне. "С кем мне говорить? Кого убеждать, чтобы слушали? Вот ухо у нихзакрыто, и они не могут слушать; вот слово Ягве у них в пренебрежении, оноим неприятно". Не помог и горький опыт минувших лет. Пророк взывал: "Остановитесь на путях своих и осмотритесь. Спросите о путях древних,какая дорога лучше, и ступайте по ней, и найдете покой душам вашим. Но ониотвечали: не пойдем" (Иер 6, 10, 16). Иеремия вернулся в родной городок без всякой надежды на подлинноевозрождение Израиля. Но вскоре в Иерусалиме произошло событие, которое,казалось, могло поколебать его пессимизм.
