Переселения семитических народов

Переселения семитических народов начала израильской истории покрыты мраком неизвестности в такой же, если не еще большей степени, как и начала греческой и римской истории. Эти начала не только передавались и сохранялись в течение многих, столетий путем одних лишь устных преданий, но подверга­лись еще самым тенденциозным искажениям, когда нако­нец приступили к собиранию и записыванию старых легенд.

Лишь долго спустя после возвращения из вавилонско­го плена, в пятом столетии, священные книги здесь получи­ли ту редакцию, в которой они дошли до нас. Все старые предания были тогда с величайшей бесцеремонностью переработаны и дополнены выдумками, чтобы приспосо­бить их к нуждам зарождающегося господства жрецов. Вся древнеиудейская история была поставлена на голову. В особенности приходится это сказать обо всем, что рас­сказывается о допленной религии Израиля.

Когда иудеи после плена основали в Иерусалиме и его окрестностях новую общину, то, как показывают нам мно­гочисленные свидетельства, она сейчас же обратила на се­бя внимание других народов своей странностью. Напротив, из допленной эпохи таких свидетельств не сохранилось. До разрушения Иерусалима вавилонянами другие народы смотрели на израильтян как на народ, ничем не отличаю­щийся от других: они не видели в нем никаких особенно­стей. И мы имеем все основания думать, что иудеи до того времени действительно ничем особенным не выделялись. При скудости и ненадежности сохранившихся сведений невозможно набросать картину жизни древнего Израиля, которая отличалась бы достоверностью. Протестантская библейская критика доказала, правда, что многое является в Библии подделкой и выдумкой, но она и теперь еще многое принимает за чистую монету.

И если мы желаем представить ход развития израиль­ского общества, мы вынуждены во многих существен­ных пунктах ограничиваться гипотезами. Сведения, доставляемые Ветхим заветом, могут нам при этом оказать немалую помощь, поскольку мы имеем возможность срав­нить их с изображением жизни других народов, находив­шихся в аналогичном положении.

Только со времени вторжения в Ханаан израильтяне становятся историческим народом. Все рассказы о кочевом периоде их истории представляют тенденциозно перерабо­танные старые предания или позднейшие выдумки. На арену истории израильтяне выступают как участники вели­кого семитического переселения народов.

В древнем мире переселение народов играло такую же роль, как в Новое время революции. В предыдущем отделе мы познакомились с падением Римской мировой империи и видели, как подготовлялось наводнение ее гер­манскими варварами,— процесс, называемый пересе­лением народов. Но он вовсе не являлся единичным слу­чаем. На Древнем Востоке этот процесс — хотя и в мень­шем масштабе, но в силу аналогичных причин — повто­рялся несколько раз.

В некоторых плодородных приречных областях Востока уже очень рано развилось земледелие, доставлявшее большие излишки жизненных продуктов, поэтому рядом с земледельцами жило многочисленное население, зани­мавшееся другими промыслами. Это способствовало расц­вету ремесел, искусства и науки, но вместе с тем и образо­ванию аристократии, которая могла посвятить все свое время военному ремеслу. Необходимость в ней была тем настоятельнее, что богатство этих приречных областей все больше привлекало воинственных кочевников. Если земледелец хотел спокойно обрабатывать свое поле, он нуждался в защите таких аристократов, он должен был ее покупать. Но с усилением аристократии для нее рос и соблазн использовать свою военную силу, чтобы увеличить свои доходы, тем более что расцвет ремесел и искусств создавал множество предметов роскоши, чрезвычайно дорогих.

Так начинается угнетение крестьян, но начинаются также и походы опытных в военном деле аристократов и их вассалов против соседних народов, чтобы захватить у них рабов. Развивается принудительный труд и скоро загоняет общество в такой же тупик, в который позже попало римское общество в эпоху императоров. Свобод­ный крестьянин разоряется, его сменяет раб. Но вместе с этим исчезает также основа военного могущества им­перии. А одновременно с этим, несмотря на высокую военную технику, теряет свое военное преимущество и аристократия, обессиливаемая растущей роскошью.

Она утрачивает, таким образом, способности, необхо­димые для выполнения той ее функции, из которой выро­сло ее общественное положение, т. е. функции защиты общества против захватчиков. Последние все больше заме­чают слабость богатой и привлекательной добычи, все больше напирают на границы этой страны и в конце кон­цов наводняют ее, открывая таким образом движение, все больше захватывающее другие народы и долго не успокаивающееся. Часть вторгнувшихся захватывает землю, и создается новый класс свободного крестьянства. Другая, более сильная, образует новую военную аристо­кратию. При этом старая аристократия, как хранитель­ница искусств и наук старой культуры, может еще сох­ранить по отношению к варварам-завоевателям высокое положение, но уже не как каста воинов, а как каста жрецов.

Как только переселение народов останавливается, развитие снова начинает проходить этот цикл: его можно сравнить с циклом расцвета и кризиса, периодически переживаемых капиталистическим обществом, с той толь­ко разницей, что это не десятилетний, а зачастую много-, вековой цикл. Этот циклический процесс развития был! устранен только с развитием капитализма, точно так же как современному циклу расцвета и кризиса будет положен! конец только с установлением социалистического способа производства.

В различных странах Азии и Северо-Восточной Африки такая эволюция совершалась тысячелетиями — ив осо­бенности отчетливо там, где плодородные речные долины граничили со степями или пустынями. Первые создавали огромные богатства, но в конце концов переживали глубокую деморализацию и застой, вторые воспитывали бедных, но воинственных кочевников, которые всегда были готовы переменить свое местопребывание, если их манила богатая добыча: при благоприятных условиях эти команды я быстро собирались с различных сторон бесчисленными толпами к одному пункту, чтобы оттуда вторгнуться, как все уничтожающий ураган, в какую-нибудь страну.

К таким речным долинам принадлежали долины Хуан­хэ и Янцзы, где образовалась Китайская империя; долина Ганга, где концентрировались богатства Индии; долина Евфрата и Тигра, где возникли две могущественные империи — Вавилония и Ассирия, и, наконец, долина Нила с Египтом.

Напротив, Центральная Азия, с одной стороны, и Аравия — с другой, представляли неисчерпаемый резер­вуар воинственных номадов, которые портили жизнь своим соседям и пользовались их слабостью, чтобы периоди­чески вторгаться туда целыми массами.

В такие периоды из Центральной Азии время от времени выливались потоки монголов, а местами и так называемых индо-германцев, заливавших затем берега цивилизации. Из Аравии явились народы, известные под общим именем семитов. Вавилония, Ассирия, Египет и лежащее между ними побережье Средиземного моря — вот те области, в которые преимущественно вторгались семитические народы.

К концу второго столетия до Р. X. опять начинается большое переселение семитических народов; оно захваты­вает Месопотамию, Сирию и Египет и оканчивается около одиннадцатого столетия. Среди семитических пле­мен, овладевших соседними культурными странами, были и евреи. При своих кочевых передвижениях они и раньше еще могли доходить до границ Египта и Синая, но только, после продолжительной оседлости в Палестине, еврейство приобрело определенные черты, вышло из той стадии номадной неустойчивости, которая не знает никаких проч­ных, более крупных этнических соединений.