Глава 11 Габриэль

Что-то ужасное происходило в городе. Франческа с трудом заставляла себя смотреть новости. Череда убийств, насилий и прочих ужасных вещей, которые вспыхнули, казалось, по всему городу. Стоял ли за всем этим Люциан? Был ли он ответственен за преступления, захлестнувшие ее обожаемый Париж? Если она и Габриэль покинут столицу, последует ли он за ними? Потому что дело было не просто в жестоких убийствах, это было ощущение города, словно какое-то зло обосновалось в нем. Что-то мрачное и злобное, притаившееся, только и поджидающее момента, чтобы поднять голову. Почему-то создавалось ощущение, что оно пропитывало город, пока не охватило всех его обитателей. На улицах завязывались драки, происходили аварии, повсюду вспыхивали конфликты.

Для Франчески очень важно было проводить с Габриэлем так много времени, как только возможно. Она жаждала быть с ним каждый подъем, когда ночь настолько красива, что перехватывало дыхание. Все утренние часы. Хотела заниматься с ним любовью, видеть, как его пристальный взгляд становится таким сосредоточенным, что она чувствовала всплеск тепла внутри себя.

Каждый миг, который только могли, они находились вместе, их единственной обязанностью было навещать Скайлер. И хотя Франческа еще была не готова отказаться от времени, проводимого ею с Габриэлем, она понимала, что он был охотником, а газеты сообщали, что зло пробралось в ее город. Он не мог поступить иначе, как только уничтожить то, что угрожало его семье.

Габриэль шел позади нее, тихий, как и его шаги, обнимая ее за шею. Прикосновение его ладони согревало.

— Это не Люциан, любимая. Я полагаю, Скайлер и ты являетесь мишенью для немертвого, поскольку теперь о твоем существовании известно всем. Я подверг тебя опасности, которой тебе удавалось избегать на протяжении долгих веков. Что же касается Скайлер, то, несмотря на ее молодость, ее способности сильны, и она вышла из своего внутреннего мирка, где так успешно пряталась. Немертвый ищет таких, как Скайлер. Нам необходимо немедля привести ее в этот дом и установить сильнейшие защитные чары.

— Брайс говорит, нужен еще один день, — пробормотала Франческа, ощущая его руку, прикасающуюся к ней. Она всегда прекрасно чувствовала Габриэля. Его пряный запах, силу его тела, когда он двигался. Но больше всего то, как он в ней нуждался. То, как ему было необходимо дотрагиваться до нее, скользить своими пальцами сквозь ее волосы, прикасаться к ее коже. Связь между ними. Она любила, как он незаметно подходил к ней сзади и обвивал вокруг нее свои руки, оберегающе смыкая ладони поверх их ребенка.

Их дитя. Оно росло внутри нее, часть ее, часть его. Чудо, которого она никогда не ждала. Он думал, что совершил непростительный поступок, однако ей хотелось плакать от радости. Он сделал ей подарок, которому нет цены, который был пределом ее мечтаний. Франческе захотелось рассмеяться вслух над самой собой. Как это было глупо и по-детски, когда она думала, что может встретить рассвет.

Она была целительницей, сильной женщиной, прекрасно знающей свое тело. Габриэль не смог бы ее обмануть, не захоти она быть обманутой. Она охотно приняла его темное желание, десятикратно возвратив его. Он думал, что имеет над ней огромную власть, тем не менее, на каком-то уровне, она прекрасно сознавала все, что происходило. Знала. Она была не юным птенцом, она была древней. Он не смог бы соблазнить ее без ее ведома.

Был ли зов Спутников жизни так силен? Или это была притягательная сила самого Габриэля? Легенды. Мифа. Карпатца, желающего разделить ее жизнь, нет, нуждающегося в том, чтобы разделить ее жизнь. Она прислонилась к нему, ее тело нашло убежище, к которому стремилось, словно они были созданы друг для друга.

Габриэль, тень в ее сознании, удержался от напоминания, что они и были созданы друг для друга. Только друг для друга. Франческа была второй половинкой его души, его сердца. Она была его миром, поводом, из-за чего он провел две тысячи лет в темноте. Она была виновата в том, что он так яростно боролся, чтобы избавить этот мир от немертвых. Ей следует знать, что именно он был той причиной, по которой она так долго цеплялась за жизнь. Они принадлежали друг другу.

Франческа бросила на него взгляд через плечо, ее большие черные глаза были невероятно выразительными.

— Я читаю твои мысли, Габриэль, — тихо сказала она, едва заметная улыбка интригующе тронула уголки ее рта.

— Читай ты мои мысли, — коварно ответил он, — ты бы прямо сейчас залилась румянцем.

Она обнаружила, что краснеет всего лишь от звука его голоса, похожего на бархатистое прикосновение, от его дыхания. Ей не было нужды видеть картины в его сознании, такие детально яркие и всецело эротичные.

— Прекрати, у нас есть дело, которым мы должны заняться в этот подъем, — она глубоко вдохнула. — Особенно ты, — она почувствовала, как при этих словах ее сердце екнуло. Она отсылала его в город охотиться на вампира, попытаться выяснить, что происходит с ее любимым домом.

Зло расползалось по Парижу. Люциан. Темный ангел, падший ангел. Тотчас она почувствовала невероятную печаль и поняла, что уловила горе Габриэля, такое сильное, что пронеслось через него, как бушующий шторм.

Габриэль отвернулся, лишая ее своего прикосновение точно так же, как его сознание избавило ее от его скорби, но Франческа сразу же развернулась и захватила его в плен своими руками, обвившимися вокруг него. Успокаивающая, нежная, его целительница, его Спутница жизни. Ее сознание безошибочно нашло его, посылая волны покоя и утешения.

— Я с тобой, Габриэль, всегда с тобой. Не чувствуй себя так, словно ты одинок в своей борьбе.

— Если ты присутствуешь в моем сознании, Франческа, тогда ты должна увидеть его таким, каким он был, воином, непревзойденным никем другим. Он отдавал свою жизнь за наш народ, за человечество. Я всегда верил в него, и он ни разу не подвел меня. После всех тех сражений, всех тех случаев, когда я был свидетелем его убийств, моему сердцу все еще трудно примириться с тем, что, я знаю, является истиной. — Габриэль взъерошил свои черные волосы, его темные глаза были полны боли. — Он сражался с вампирами ночь за ночью. Он получал множество ран, страшных ран, но все равно часто занимал мое место, когда я бывал ранен. Он двигался так быстро, вставая между мною и вампиром, когда мы сражались. Я ни разу не слышал от него ни единой жалобы, ни разу за все эти бесконечные века. Он всегда поступал правильно, не важно, чего это ему стоило, тем не менее, я поклялся уничтожить его.

Франческа тщательно подбирала слова.

— Тот, за кем ты охотишься, больше не человек, Габриэль, всего лишь пустая оболочка. То, что когда то было великим — душа, ум и сердце твоего близнеца, — давно ушло из этого мира. Ты не можешь думать о нем, как о том, кого ты когда-то сильно любил, к кому питал глубокое уважение. Это вампир, немертвый, а не твой близнец.

Габриэль поймал ее руку и прижал ее к своей груди прямо напротив сердца.

— Я понимаю, то, что ты говоришь, правда, но он не похож на немертвых, на которых я охотился и которых уничтожал на протяжении всей своей жизни. Он сохранил определенные качества, чего я никак не ожидал.

Она придвинулась к нему ближе, небольшим защитным жестом, который он оценил.

— Возможно, эти незначительные детали поспособствуют твоему падению, Габриэль. Возможно, он достаточно хитер, чтобы понимать, воспоминания могут уничтожить тебя там, где он бессилен.

Он поднес ее руку к теплу своего рта.

— Мне известно лишь то, что он был великим человеком, и я любил его очень сильно. Мы были вместе две тысячи лет, Франческа, даже на протяжении последних нескольких веков, когда сражались друг с другом. Он всегда был рядом, дотрагивался до моего сознания, делясь информацией, был вызовом в мире пустоты. Это Люциан позволил мне продолжать сражаться, когда нависла угроза темноты и шепотки силы начали взывать ко мне. Он всегда был рядом, моя миссия на этой земле. Позволить другому уничтожить его будет кощунством, да и я дал ему слово чести, — он покачал головой, его печаль была так велика, что давила на них обоих, камнем лежа на их сердцах.

— Габриэль?

Голос замерцал в его сознании, и Франческа услышала его столь же отчетливо, как и Габриэль. Голос был мягким и прекрасным. Одиноким. Обеспокоенным. Дрожь пробрала ее до глубины души. Как мог кто-то настолько злой обладать таким даром, таким оружием? Если он скомандует ей повиноваться, окажется ли она достаточно сильной, чтобы противостоять соблазну этого голоса?

— Если ты ищешь меня, Люциан, просто открой, где ты находишься, и я поспешу к тебе, — голос Габриэля был усталым, и его тон встревожил Франческу. Она изо всех сил вцепилась в его руку, напуганная, что этот обманчивый голос каким-то образом сломает Габриэля, отчего тот больше не будет верить в свои способности.

— Ты устал, брат. Я не желаю иметь нечестное преимущество, когда есть гораздо более интересная жертва. Я оставлю тебя в покое.

Контакт был разорван так легко и быстро, как и появился. Габриэль уткнулся лицом в ее теплую шею.

— Видишь, о чем я говорю? Именно мое горе привело его сознание к моему. Он сохраняет со мной сильную связь, которую я не могу разорвать, — он поднял голову и его глаза впились в ее лицо с такой силой, что она едва смогла вынести его испытующий взгляд.

— Я хочу, чтобы ты кое-что знала, Франческа. За короткий период времени, который мы провели вместе, ты дала мне больше счастья, чем я познал за все века своего существования. Для меня большая честь получить такую чудесную Спутницу жизни, женщину храбрую и красивую, когда я был знаком лишь со злом. Я никогда раньше не имел дома. Я смотрю на твое жилище и повсюду вижу тебя. Когда я вошел в комнату, которую ты подготовила для Скайлер, и увидел, как она красива, слезы навернулись мне на глаза. Я прикоснулся к одеялу, которое ты смастерила для нее. И снова увидел тебя. Успокаивающую. Сочувствующую. Бесстрашную. Одеяло было наполнено жизнью, любовью и смехом. Я почувствовал защитные чары, чтобы держать ночные кошмары Скайлер на расстоянии. Они были сильны точно так же, как сильна и ты.

Смущенная его словами Франческа отвела взгляд от черных глубин его глаз. В некотором смысле его слова были пугающими, словно он прощался. Габриэль обхватил ее подбородок своими пальцами, удерживая ее лицо так, что его пристальный взгляд поймал ее глаза.

— Не отводи от меня взгляд. Ты заслужила заглянуть в мое сердце и душу и узнать истину моих слов. В мире больше нет никакой другой женщины, похожей на тебя. Я бы и не захотел другую. Если что-то случится со мной, я знаю, ты предпочтешь остаться в этом мире, ты будешь достаточно сильной, чтобы воспитать нашего ребенка в любви ради нас обоих. Ты проследишь, чтобы наше дитя знало, кем я был и что я выдержал.

— Габриэль, не надо! — Франческа вырвалась из его рук. — Ты говоришь о себе в прошедшем времени. Ты уничтожишь Люциана, я знаю, ты это сделаешь.

Он медленно кивнул.

— Да. У меня нет выбора.

Франческа обнаружила, что вцепилась в его руку, и легко встряхнула его.

— Ты не веришь, что вернешься ко мне.

— Нет, Люциан заберет меня с собой, — его руки обхватили ее лицо. — Ты мое сердце и, куда бы ни направился, я заберу с собой воспоминания о тебе, пока не подойдет то время, когда ты присоединишься ко мне. Достаточно того, что ты, Скайлер, и наш ребенок будете в безопасности.

— Я твоя Спутница жизни, Габриэль. Ты настоял на ритуале, связал нас воедино, дал мне ребенка. Ты не можешь идти сражаться с мыслью, что не вернешься. Спутники жизни остаются вместе, — запротестовала она. Он верил в то, что говорил, и в этот же миг она поняла, он был всем, чего она желала в своей жизни. Габриэль. Ее Спутник жизни. Ожившая легенда.

Небольшая улыбка изогнула его скульптурно очерченный рот.

— Ты такая храбрая, любовь моя, ты останешься, даже когда другие не смогут. Ты познала жизнь на этой земле, что не каждому бы удалось. Ты бы никогда не оставила Скайлер, когда она в такой беде. Она должна находиться под защитой все время и вырасти, познав свою собственную силу и власть. Без тебя Скайлер вернется назад в свой внутренний мир и будет потеряна для нашего народа. Ты знаешь это. В своем сердце ты знаешь, что лишь твоя связь с ней удерживает ее с нами. Ты не можешь покинуть ее. И есть еще наш ребенок, растущий внутри тебя, часть меня, часть тебя. Именно ты должна вырастить и направить его, чтобы он обладал силой, которой столь многие лишены. Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь другой занимался этим. Он должен узнать тебя, а через тебя и меня, — Габриэль нежно поцеловал ее в лоб, провел руками сквозь ее волосы.

— И ты должен быть здесь, чтобы помочь мне с этим делом, Габриэль, — ответила Франческа, стараясь сохранить выдержку. Он был спокойным. Даже безмятежным. Она чувствовала в нем глубокую печаль, а также полное принятие будущего. — Я говорю серьезно, Габриэль. Позови других. Позови Грегори. Он великий охотник на немертвых. Тебе неизвестна его репутация, но вампиры в страхе шарахаются от него. Есть и другие, кто может помочь. Из Соединенных Штатов может прибыть Эйдан. Он внушает страх тем, на кого охотится. Могущественен и его брат, да и принц может прийти тебе на помощь. Многие могут сделать это. Люциан не сможет уничтожить их всех.

Габриэль поднес ее руку к своим губам, задержавшись на ее пульсе, бешено бьющимся на ее запястье.

— Для Люциана все это не более чем игра, Франческа. Прямо сейчас он вбирает все, что может предложить этот век, питая свой ум, но вскоре ему станет скучно, и игра начнется по-настоящему. Если я нарушу свою клятву, данную ему, свое слово чести, я не смогу жить с этим, и хуже, что он будет использовать свою силу, чтобы уничтожить всех, кто посмеет искать его. У принца есть Спутница жизни, полагаю, у остальных тоже. Их близкие также могут стать его мишенями. Мы не можем рисковать. Ты бы сама не захотела, чтобы я поступил подобным образом.

Она уткнулась лбом в его грудь, прилагая все усилия, чтобы не заплакать.

— Я страшно боюсь, Габриэль. Для меня ты сосредоточие всех замечательных качеств, но я женщина, решившая покончить со своим одиноким существованием прежде, чем ты появился. И сейчас ты думаешь, что я не только предпочту остаться без тебя, но и сделаю это на протяжении, по крайней мере, еще двухсот лет. Одна.

— Или дольше, если потребуется. Ребенок вполне может оказаться мальчиком. Он будет нуждаться в тебе, чтобы ты дала ему воспоминания, которые останутся с ним, пока его Спутница жизни не будет найдена.

— Ты сможешь уничтожить Люциана. Я знаю, что сможешь. Должен быть выход, Габриэль. Мы должны найти его, — она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. — Я изучила твои воспоминания о нем. Знаю, что один раз ты его превзошел. Ты застал его врасплох и запер вместе с собой под землей. Он не ожидал от тебя такого, и это сработало. Нам нужно только придумать что-нибудь похожее, что-нибудь, чего он никак не ожидает. Я буду вместе с тобой. Он не ожидает, что женщина способна на подобное. Не улыбайся, Габриэль, я серьезна.

Он наклонил свою темноволосую голову и поцеловал ее. Для него она была красива во всех отношениях. Когда он смотрел на нее, она согревала его. Когда она говорила подобным образом, от ее слов таяло его сердце.

— Ты не способна причинить вред и мухе, Франческа. Ты можешь желать помочь мне, в действительности можешь даже попытаться, но целитель внутри тебя не даст тебе погубить другого. Даже немертвого. А Люциан не похож на большинство вампиров, которых ты видела или о которых слышала. Он красив и более смертоносен, чем все остальные. Засомневайся на минуту, и он убьет тебя. Я никогда не позволю этому произойти.

— Тогда не выступай против него, пока мы не придумаем план, который сработает, — решительно заявила Франческа. — Я не отдам тебя ему так легко. Ни за что, Габриэль. Ты должен уничтожить его и жить.

— Мы были связаны между собой в течение двух тысяч лет, — печально ответил он.

— Сейчас связаны мы. Что произойдет с тобой, то же случится и со мной. Я не позволю ему забрать тебя с собой, — яростно промолвила она. Ее шелковистые волосы разлетелись во все стороны. — Он не получит тебя, Габриэль. Он использует свой голос, чтобы погубить тебя, использует твои собственные воспоминания. Ты древний, и сила твоей любви велика. Он знает, что ты испытываешь к нему чувства, в то время как он — нет. В этом его преимущество. Ты должен разделить то, что осталось на земле, от того, что потеряно для тебя. Он больше не Люциан, твой близнец, твой герой, он подлый и отвратительный, и это был его выбор.

Габриэль покачал головой.

— Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой, любимая. Это сделало бы мою миссию более легкой, но у Люциана не было выбора. Он ждал так долго из-за меня, давно пропустив то время, когда мог бы встретить рассвет. Он ждал, чтобы защищать меня, несмотря на то, что потерял свои эмоции за несколько веков до того, как эта участь постигла меня. Он ждал так долго ради моего блага. В конце концов, он оказался не в состоянии сделать рациональный выбор. Он был слишком близок. Он поднялся без меня… и это свершилось, — Габриэль со стыдом уронил голову. — Я боролся с демоном. Он был со мной бесконечно, зовя, нашептывая, что для меня все потеряно. Я думал, что поднимусь немертвым, если не предпочту встретить рассвет. Вокруг нас было столь много смертей, так много жестокости. Я часто задаюсь вопросом, не моя ли борьба подтолкнула его к краю.

Франческа обвила руками его шею.

— Не поступай так с собой, Габриэль. В нашей жизни и так хватает трудностей, чтобы взваливать на себе еще проблемы других. Ты должен выполнить последнее желание Люциана и уничтожить его. Помни о своем настоящем брате, о том, с кем ты делил свою жизнь в течение этих двух тысяч лет. Он сражался, защищая тебя, чтобы ты смог найти меня, что ты и сделал. Твой настоящий брат хотел бы твоей жизни, а не смерти.

Он погладил шелковистые эбеновые пряди, спадающие вокруг ее лица.

— Ты дала мне пищу для размышлений, Франческа. Однако, я должен этой ночью поохотиться на более слабых вампиров, которые наводнили город. Они — отвратительное зловоние в воздухе, которое невозможно игнорировать.

— Мне надо отослать одеяла и сделанные витражи, которые я создаю. У меня есть бизнес, которым надо управлять, — сказала Франческа. Она старалась думать о повседневных вещах, чтобы не бояться того, что Люциан может сделать Габриэлю.

— Нет никакой причины для волнений, — тихо сказал он, его голос был волшебным и таким чистым, что Франческа мгновенно почувствовала себя лучше. Он был подобен легкому бризу, дующему сквозь ее тело, уносящему жуткий страх.

Франческа знала, что он использует свой голос, свой магический голос, чтобы помочь ей, но не возражала. Она прижала руки к животу и подумала об их ребенке, для большего спокойствия. Габриэль, как и прочие представители их расы, полагает, что она носит мальчика. Однако она знала, что носит в себе драгоценную девочку. У нее будет дочь. Хрупкая. Такая невероятно уязвимая. Франческа глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Был ли их ребенок столь редкой девочкой, поскольку ей удалось изменить хоть на короткий период химию своего тела достаточно для того, чтобы иметь возможность прогуливаться под солнцем? Как целительнице, ей было крайне важно найти ответ на этот вопрос. Девочки были столь нетипичны в их расе, и лишь немногим из них удавалось пережить девятимесячный период беременности. Одна в сто лет могла сделать это, тем не менее, ей по-прежнему приходилось сталкиваться с трудностями на первом году своей жизни. Франческа не желала быть вынужденной столкнуться с этой борьбой без Габриэля. Она не хотела потерять своего ребенка и не иметь рядом с собой его, твердую скалу, на которую можно было бы опереться.

Глаза Габриэля встретились с ее во внезапном понимании. Он притянул ее к себе, почти сминая ее изящное тело своими руками. В то же время держа ее так нежно, что ей хотелось плакать.

— Это невозможно. Наша семья произвела на свет всего одну дочь за восемьсот лет. Да и это было почти тысячу лет назад, и она не выжила. Мы не можем оказаться настолько благословенными, чтобы иметь девочку.

Франческа прижалась к нему, впитывая тепло его кожи, его мускулистого тела, так отличающегося от ее.

— Я исследовала ее чуть раньше, когда ты уходил питаться. Ребенок — девочка, и она упорно цепляется за жизнь. Я не хочу проходить это испытание в одиночку, Габриэль. Найди способ остаться в живых ради нас. И ты прав насчет Скайлер. Без моей помощи, без ее веры в меня она ускользнет обратно в себя. И тогда мы точно упустим одного из наших мужчин к немертвым. Даже более того, мы останемся без яркого редкого сокровища.

Он зарылся лицом в шелковистую завесу ее волос.

— Я не могу поступить иначе, как подчиниться твоему приказу, моя любовь. Это мой долг — проследить за твоим счастьем. Я найду способ.

Он не шутил. Она слышала решимость в его голосе. Усталость ушла, как и смирение со своей собственной гибелью. Люциан владел Габриэлем на протяжении двух тысяч лет, но Франческа не собиралась с легкостью отдавать своего Спутника жизни его порочному близнецу. Она будет бороться каждой клеточкой своего тела, каждым оружием, какое есть в ее арсенале, чтобы удержать его рядом с собой. Люциану не победить. И не имеет значения, что он был братом Габриэля и в прошлом великим человеком, сейчас он являлся самой величайшей угрозой ее семье. Она найдет, как бороться с ним. Такой способ должен существовать. Так или иначе. Такой способ должен быть.

Они еще несколько лишних минут держались друг за друга, каждый знал мысли другого, каждый был решительно настроен найти способ уничтожить величайшего вампира.

— Ты должен идти, — наконец через силу прошептала Франческа. — Мне самой столько всего необходимо сделать в этот подъем, кроме того, я обязана уделить внимание Скайлер. Я пренебрегла столькими своими обязанностями.

Улыбка Габриэля была ленивой и сексуальной, заставляющей замирать сердце.

— Я невероятно доволен, что в состоянии отвлечь тебя.

Франческа обнаружила, что краснеет безо всякой причины. В тот же миг она опустила голову, чтобы волосы упали ей на лицо, защищая ее. Он тихо рассмеялся.

— Моя красавица, не могу поверить, что ты краснеешь после всего, что между нами было.

— По крайней мере, ты не упомянул про мой возраст, — сказала она.

— Я не то, чтобы неуравновешенный, хотя должен тебе признаться, что у меня нет сколь-либо большой практики в отношении женщин, — он поклонился ей необычайно изысканно, от чего у нее, как всегда, захватило дух.

Франческа уставилась на него.

— Иди уж, Габриэль, у тебя опять появился этот взгляд, а я много чего должна сегодня сделать.

Его рука собственнически прошлась по ее длинным черным волосам.

— Нет ничего более важного, чем удовлетворение потребностей твоего Спутника жизни, — его лицо было невинным и невероятно серьезным.

Франческа моргнула, а затем наградила его одним хорошим сильным толчком.

— Иди и скажи это прошлому столетию, древний. Я современная женщина с многочисленными обязательствами.

— Ты женщина, пользующаяся большим спросом у мужчин, и я начинаю находить это неприятным.

Ее бровь приподнялась.

— Неприятным? — переспросила она. — Неужели я слышу в твоих словах замаскированную угрозу?

Он наклонил голову и поцеловал ее.

— И совсем она была не скрытой, — его усмешка была одновременно и мальчишеской, и соблазнительной. — У меня не слишком хорошо получается признаваться, что я обеспокоен теми, кто ищет твоего внимания, когда есть я — твой Спутник жизни. Как древний, я обязан был бы быть выше таких тривиальных вещей.

Франческа обнаружила, что смеется.

— То, что ты выше, согласна, но вот выше чего, я не уверена.

— Береги себя сегодня, Франческа, — предупредил Габриэль, направляясь через комнату к дверям. — Ты должна всегда помнить, что сейчас являешься целью так же, как и Скайлер.

— Я пошлю сообщение семье Эйдана с просьбой не задерживаться. Таким образом, когда Скайлер окажется дома, она может быть защищена в то время, пока мы спим, — ее темные глаза внезапно стали встревоженными. — Габриэль, не позволяй Люциану подрывать твою уверенность в самом себе. Я действительно нуждаюсь в тебе, как и наш ребенок. Наши дети.

Он замер у двери, оглянувшись на нее, его мир, единственную радость, которую он знал.

— Я очень люблю этот твой дом, — тихо ответил он.

Она смотрела, как он уходил.

— Наш, — поправила она, зная, что он все еще слышит ее, хотя дверь за ним закрылась. Слух Габриэля был феноменальным, к тому же, он часто делил ее сознание.

Это был их дом, их жизнь. Габриэль должен отделить себя от своего близнеца, если хочет выиграть грядущую битву. Франческа аккуратно сложила одеяла в большие коробки, когда ей в голову внезапно пришло, что Люциан вполне может выманить его из города, подальше от нее. Ее рука в защитном жесте взметнулась к горлу.

— Прекрати волноваться по поводу того, что еще не произошло, — изрядная доля любви прозвучала в голосе Габриэля. Напоминая ласку.

Она посмотрела на себя в зеркало.

— Прекращай предаваться мечтаниям и принимайся за работу. Тебе еще многое предстоит сделать, а времени на это отведено мало, — она была невероятно сурова сама с собой, но закручивающееся тепло постепенно овладело ее телом, едва теплый смех Габриэля тихим эхом отозвался в ее сознании.

Франческа завершила так много дел, как только могла. Она приняла заказы на свои изделия из цветного стекла и одеяла. Отправила те, которые уже завершила, и педантично оплатила свои счета. Были и приюты с больницами, куда надо было позвонить. Была благотворительность, которой она пренебрегала, и друзья, с которыми она желала поддерживать связь. Но поскольку они поднялись поздно и провели уйму времени за разговорами, было уже слишком поздно, и звонить большинству не позволяли правила приличия. Каждый ее разговор был кратким, но очень оптимистичным. Это было необходимо, чтобы на все времена сохранить видимость, что она является человеком. Она прочно укоренилась в обществе, и исчезнуть из него будет не так-то и просто. Ее связи могут оказаться полезными для Скайлер.

Как только с телефонными переговорами было покончено, Франческа поехала в больницу, сканируя окружающую ее местность на протяжении всего своего пути. Она волновалась о Скайлер, что что-нибудь может расстроить их осторожные планы в отношении нее. Она испытывала смутное беспокойство с того момента, как повстречала репортера. Что-то в нем сильно беспокоило ее. Он относился к тому типу мужчин, которые могли доставить ей огромные проблемы.

Она вошла в больницу, поприветствовав медсестер легким взмахом руки, и направилась по коридору к палате Скайлер. Ее сердце упало, когда она уловила присутствие репортера, скрывающегося всего в нескольких футах от комнаты. Франческа на мгновение замерла и взмахнула рукой, создавая иллюзию самой себя, в то время как сама растворилась. Она послала свой нежный музыкальный голос вперед себя, чтобы казалось, что ее тело быстро движется по коридору, обращаясь к невидимой медсестре за углом.

Репортер тотчас же повернул голову, поймав проблеск ее изящного тела и длинных волос. Он поспешил вниз по коридору в попытке перехватить ее. Франческа тихо рассмеялась, поджидая, пока он не исчезнет из виду, прежде чем войти в комнату Скайлер.

Девочка повернула голову, ее нежные бархатисто-серые глаза были огромными и красивыми. В ее глазах светилось радушие, которого ранее там не было.

— Я ждала вас, — ее голос был сильнее, и Франческа заметила, впервые за все время, каким мелодичным он был. — Я думала, вы никогда не придете.

— У меня было довольно много работы, которую необходимо было сделать, — сказала Франческа, садясь и дотрагиваясь до руки Скайлер. — Я создаю витражи, а также стеганые одеяла для нуждающихся людей.

Едва заметная улыбка изогнула рот юной девушки.

— У меня здесь был друг, который составил мне копанию, — она прижала к себе плюшевого волка. — Мне понравилось, как вы это сказали. «Нуждающиеся люди». Люди, подобные мне. Я заметила, что вы заставляете меня чувствовать себя так, словно все будет хорошо. Иногда, когда мое сознание погружается в хаос, я думаю о вас и чувствую вас в своем сознании, — ее длинные ресницы опустились, скрывая выражение глаз, но Франческа держала ее за руку и могла читать ее смешанные чувства. Девочка старалась примириться с мыслью снова вступить в жизнь.

— Я буду с тобой на каждом шаге этого пути, Скайлер, — нежно заверила она ее. — Ты не будешь одинока, и от тебя не будут ожидать больше того, с чем ты сможешь справиться. Я вижу, ты волнуешься по поводу школы. Не стоит думать об этом прямо сейчас.

Скайлер отвернула лицо к стене.

— Доктор Брайс сказал, что я должна буду сразу же пойти в школу, чтобы не отстать. Мне не хотелось говорить ему об этом, но я едва ли смогу пойти в школу. Я другая. Я никогда не смогу вписаться в коллектив.

— Ты другая, — подтвердила Франческа, — но в этом нет ничего плохого. Школа не имеет значения. Ты одарена, фактически, невероятно умна. Мы можем нанять для тебя репетиторов, да и я смогу помочь, когда в этом возникнет необходимость. Совершенно не о чем волноваться. Доктор Брайс хороший человек и хочет для тебя только лучшего, но не имеет ни малейшего понятия о твоих особенных талантах и способностях. Он не понимает, на что это похоже — быть женщиной и перенести надругательства, как это было с тобой. Он не понимает, на что это похоже — быть ребенком и не иметь защиты, никто не любил тебя безоговорочно. Он не имеет права голоса в твоем будущем, Скайлер.

Пальцы Скайлер переплелись с ее, небольшое свидетельство ее нервозности.

— Мне не нравится здесь. Я никогда не чувствую себя в безопасности, когда нет рядом вас или… — она замолчала, словно совершила нечто плохое. — Иногда тот другой дотрагивается до моего сознания, и я чувствую себя более спокойной.

Сердце Франчески екнуло.

— Не Габриэль?

— Он где-то здесь, но это совсем иное. Тот другой никогда ничего не говорит, он просто присутствует, дотрагивается до меня, но я могу чувствовать, что я не одна, и он приходит лишь тогда, когда я очень напугана. Например, когда у меня ночной кошмар, и я просыпаюсь. В середине дня здесь побывал незнакомец. Он мне не понравился, я была так напугана. Именно в этот момент тот другой дотронулся до меня. Прикосновение было успокаивающим и утешающим.

Франческа прикусила губу. Этим другим мог быть только Люциан. Был ли он настолько силен, что смог победить дневной свет и, дотянувшись, дотронуться до Скайлер, когда она была так напугана? Был ли он уже так связан с ней, что смог прочитать ее страх, даже когда его силы так ничтожно малы? Она втянула воздух в свои легкие, сохраняя спокойствие.

— Что за незнакомец входил в твою комнату?

— Мужчина. Он задавал мне о вас множество вопросов, но я не ответила и не смотрела на него. Я отступила, как поступаю всегда. Внутрь себя, — Скайлер продолжала смотреть на стену, словно слегка стыдилась себя. Ее пальчики стискивали игрушку с такой силой, что побелели костяшки. — Не знаю, смогу ли я удержаться от этого, когда очень боюсь.

Франческа нежно откинула волосы с ее лба. Она не могла дождаться, когда заберет ребенка домой, где та будет окружена любовью, женскими безделушками. Она не могла дождаться сделать что-нибудь с ее роскошными волосами, которыми пренебрегали так долго.

— Он репортер, милая, ничего более. Кто-то рассказал ему про меня историю, и он решил написать статью. Это никак не связано с тобой, но я позабочусь, чтобы с этого момента у твоей двери постоянно находилась охрана. Никто больше не войдет, — ей следовало бы установить охрану задолго до этого.

Тихий звук вырвался из горла Скайлер, нечто среде между смехом и плачем.

— Охрана? Не думаю, что вам стоит заходить так далеко. Думаю немного поздновато для охраны.

Франческа наклонилась над подростком и прикоснулась к ее лбу своими губами в небольшой ласке.

— Какая же ты глупышка, юная леди, если думаешь, что слишком поздно для охраны. Ты прекрасна и уникальна, редкое сокровище. Я намереваюсь защищать тебя и держать в безопасности постоянно. Нечего этому идиоту-репортеру вламываться в твою больничную палату и задавать тебе вопросы.

— Он спрашивал о странных вещах. Он хотел знать, видела ли я вас когда-нибудь в дневные часы. Разве не странно спрашивать о таком?

Внутри Франчески все замерло. Во всем Париже найдется множество людей, которые бы подтвердили, что они видели ее на протяжении дневных часов, также были фотографии, подтверждающие это. Ее фотографии с различных благотворительных вечеров не один раз появлялись в газетах. Репортер вскоре потерял бы к ней интерес, будь он не более чем обыкновенным писакой, она бы не соответствовала профилю того, что он искал. Но если он не простой журналист, если он член общества, охотящегося на представителей карпатской расы, ищущий доказательства их существования, ей необходимо об этом знать.

— Франческа? — голос Скайлер звучал устало и несчастно. — Я хочу отправиться с тобой домой. Когда я смогу уйти отсюда? Все пугает меня, даже доктор Брайс, а я знаю, что он желает только добра. Я просто не могу находиться рядом с ним больше. Он не чувствует ко мне расположения, как вы.

Скайлер была очень чувствительна к эмоциям остальных. Все интриги вокруг нее становились более интенсивными. Франческа должна заставить Брайса дать согласие забрать ребенка домой. Ей придется встретиться с ним лицом к лицу и, если потребуется, воспользоваться силой своего голоса. Они смогут лучше защитить ее, если она будет в их доме.

— Я думаю, ты права, милая. Я отыщу доброго доктора и получу его разрешение тебе уйти. Ты полюбишь дом. Он большой и просторный, заполненный многочисленными книгами и сокровищами.

— Я раньше видела витражи в церкви. Это то, что вы делаете?

— Большую часть времени я создаю витражи для частных домов. Иногда меня просят сделать окна для церкви или собора. Но больше всего мне нравится творить для домов. Я хочу знать о людях все и прочувствовать, кто они такие и в чем нуждаются. Я стараюсь заключить в узорах ощущения безопасности и покоя. — Франческа небрежно пожала плечами. — Иногда мне это удается.

— Вы сможете научить меня, как это делается? — в ее голосе слышался интерес. Настоящий интерес. — Раньше я рисовала картины с изображениями волков. Они так прекрасны. Я прочитала о них все, что смогла найти. Вот почему я люблю своего голубоглазого волка. Я всегда хотела изучать их, но понимала, что это никогда не произойдет. Не здесь, в любом случае. Но, может быть, мне удалось бы запечатлеть их образы в витражах.

— Ты можешь заниматься всем, чем захочешь, Скайлер, абсолютно всем. Если ты желаешь изучать поведение животных, я на все сто процентов за тебя. И я знаю, ты можешь создавать витражи. Я с радостью буду работать с тобой. Сейчас же отдыхай, а я пойду и поищу Брайса, — она нежно потрепала волка и, наклонившись, поцеловала девочку в лоб, прежде чем уйти.