Глава одиннадцатая

Аполлон, как и все олимпийцы, был немало удивлен, узнав, что богиня, завоевавшая якобы ледяное сердце Гадеса, оказалась на самом деле вообще не богиней. И что Деметра сама затеяла обмен души своей дочери Персефоны надушу Каролины Франчески Санторо, смертной женщины из современного мира. Деметра хотела укротить излишне беззаботную дочь, и такой обмен, казалось, предоставлял Персефоне блестящую возможность повзрослеть. А заодно зрелая деловая женщина должна была оказать смягчающее женское влияние на Подземный мир. И конечно же, полной неожиданностью явилось то, что владыка Подземного мира безнадежно влюбился в смертную, надевшую маску богини.

Впрочем, подумал Аполлон, стоило ему встретиться с Каролиной, или Линой, как звал ее Гадес, и он понял, почему бог Подземного мира был сражен наповал. Это была мудрая женщина, полная внутреннего духовного богатства, которое словно освещало все вокруг нее.

Аполлону очень нравилось, как смеялась Лина, и теперь он наконец понял почему. В этом смехе из тела, в котором временно пребывала Лина, – тела Персефоны – слышался голос смертной души. А в этой смертной душе Аполлон теперь ощущал отзвуки земного веселья Памелы.

– Так значит, эта смертная женщина отправила тебя прямиком в ад?

– Каролина, не смейся над ним! – влюблено улыбнулся Гадес своей половинке.

– Ты снова выдаешь свою сентиментальность, любовь моя, – сказала Лина, поддразнивая бога Подземного мира, что могла себе позволить только она.

Гадес фыркнул.

– Я вовсе не сентиментален, я просто слишком хорошо понимаю, в какой хаос может современная смертная женщина ввергнуть жизнь какого-нибудь бога.

Лина демонстративно не обратила внимания на слова мужа и повернулась к Аполлону. Золотой бог снял мокрую одежду, в которой явился в Подземный мир, и уютно закутался в тогу Гадеса.

Гадес и Лина устроились в своих покоях и попивали амброзию. Аполлон несколько раз навещал их с тех пор, как смертная женщина стала королевой Подземного мира, и они сделались настоящими друзьями. И богу света сейчас бы чувствовать себя спокойно, как дома. Но вместо этого он выглядел как бурлящий источник. Аполлон не мог усидеть на месте. Он нервно расхаживал взад-вперед перед большим панорамным окном, выходившим на прекрасные сады за дворцом. Но удивительного пейзажа бог света просто не замечал.

– Я не понимаю, что именно тебя тревожит. Из того, что ты нам рассказал, видно, что Памела, пожалуй, очень заинтересовалась тобой, – сказала Лина.

– Вот как раз в этом я и не уверен! Я ли ее интересую или это проклятая сила чар заклинания?

– Ну, мне кажется, это легко выяснить, – сказал Гадес. – Просто займись с ней любовью. Если после этого она отвернется от тебя, значит, ее соблазнили чары. Если не отвернется – ее привлек ты.

Аполлон нахмурился, глядя на бога Подземного мира и пытаясь понять, почему ему так не хочется подвергать Памелу подобному испытанию. Разве это не проще всего? Так почему же при одной мысли об этом все внутри судорожно сжимается?

– Страшновато, да? – прервал путаные мысли бога света голос Лины. – Это как раз то, что слишком хорошо знакомо нам, смертным, – страх быть отвергнутым. Но если ты желаешь познать истинную любовь, ты должен открыться и перед возможностью узнать истинную боль. Мне бы хотелось найти для тебя ответ попроще, но я не могу.

– Так значит, это всегда бывает трудно?

Лина нежно улыбнулась, увидев выражение боли на лице золотого бога. Гадес, сидевший рядом с ней, взял ее за руку, и они обменялись взглядом, прекрасно понимая друг друга.

– Это трудно только тогда, когда тебя это искренне тревожит, – сказала Лина.

Аполлон побледнел.

– Так я могу влюбиться в нее? – Он произнес это так, как будто только что обнаружил неизвестную болезнь и дал ей название.

Лина кивнула, изо всех сил стараясь подавить рвущийся наружу смех. Бедняга Аполлон! Он выглядел таким восхитительно несчастным!

– Боюсь, можешь.

– Взбодрись! – предложил Гадес. – Любить смертную не так уж и страшно.

– Ну, я рада слышать это от тебя, – саркастическим тоном произнесла Лина.

Гадес хихикнул и поцеловал жену в макушку.

– Но она не знает, кто я! – брякнул Аполлон. – Она ведь думает, я обычный смертный мужчина, врач и музыкант. Возможно, чары тут и ни при чем… Возможно, и она тоже может влюбиться в меня. Но не станет ли все по-другому, когда она узнает, что я прикидываюсь кем-то другим, не тем, кто я есть на самом деле?

– Не позволяй ей отвернуться от тебя.

Голос Гадеса прозвучал ровно и чрезвычайно серьезно. Он вспомнил, как едва не потерял любимую из-за собственной гордыни, и сжал пальцы Лины.

– Аполлон, ты должен быть уверен лишь в том, что показываешь ей настоящего себя, – заговорила Лина, тщательно подбирая слова. – Это самая коварная сторона любви. Ты должен полностью раскрыться, чтобы это сработало. А когда ты действительно раскроешься, ты вдруг совершенно неожиданно поймешь, что ты не бог, или доктор, или музыкант; ты просто любящий мужчина. И если она в ответ полюбит тебя, она это поймет.

– А если нет? – спросил Аполлон.

Лина ответила с полной искренностью:

– Если нет, тебе будет очень больно.

– Но это того стоит, – сказал Гадес, глядя в глаза своей любимой. – За шанс познать истинную любовь ничего не жалко отдать.

Лина в ответ нежно погладила его по щеке.

Аполлон не сводил глаз с Лины и Гадеса. Временами казалось, что они говорят друг с другом на каком-то собственном, тайном языке. Видят боги, Гадес очень изменился с тех пор, как в его жизнь вошла Лина! Как будто бы любовь к ней открыла перед ним совершенно новый мир. И если прежде темный бог был отстраненным и замкнутым, то теперь он как будто пребывал в мире с самим собой, даже стал приветливым. Лина полностью изменила Гадеса.

Аполлон тоже хотел таких перемен.

– Я это сделаю! – заявил он. – Я займусь с нею любовью! И если ее влекут ко мне только чары, я должен это знать.

Лина подумала, что Аполлон выглядел в эту минуту как человек, который решился принять вызов и сразиться на дуэли. Потом его лицо снова изменилось, он провел ладонью по лбу, как будто желая смахнуть тревоги.

– Но если это не чары, как мне удержать ее привязанность? – Он посмотрел на Лину и моргнул. – Чего вообще хотят современные женщины?

– В этом нет тайны, Аполлон, – улыбнулась Лина. – Мы хотим того же, чего хочешь ты, чего желает Гадес. Мы хотим найти кого-то, кто полюбит нас такими, какие мы есть, без масок, без притворства, без игры.

Она встала и, подойдя к золотому богу, положила ладонь на его руку.

– Ты способен на это, друг мой? Это ведь не то же самое, что гоняться за нимфами и богинями. Это совсем не так эффектно и очаровательно.

Аполлон вспомнил, как весь окружавший его мир внезапно исчез, когда Памела расслабилась в его объятиях, и как от ее доверия он почувствовал себя еще более богом, чем в сиянии Олимпа. А потом он подумал о приступе ужаса в тот момент, когда ее тело падало прямо под колеса металлических механизмов. Если бы он тогда не воспользовался своей силой, ее бы раздавило… убило…

Он снова потер лоб.

– Я уже слишком устал от эффектности. Уверен, я предпочту настоящую любовь.

– Хороший выбор, милый. – Лина, приподнявшись на цыпочки, быстро, по-сестрински, чмокнула его в щеку. – Ох, но ты должен как можно скорее объяснить ей, кто ты таков на самом деле. Поверь моему слову, куда лучше будет раз и навсегда сказать правду.

– Да-да, я это сделаю. – Аполлон, углубившись в свои мысли, похоже, и не слышал ее. – Спасибо, друзья мои.

Он погладил Лину по руке и отошел в сторону, готовясь перенестись в свой дворец на Олимпе.

– Может быть, мне надо принести ей какой-нибудь подарок… – Его слова еще звучали в палатах Гадеса и Лины, а тело Аполлона постепенно стало прозрачным и исчезло.

– Думаю, сердце бога света будет вполне достаточным даром, – сказала Лина, вздыхая.

Гадес пожал плечами.

– Ну, драгоценности тоже никогда не бывают лишними.

Памела проснулась не сразу. Она потянулась всем телом, потом зарылась поглубже в подушку, сонно думая, что сегодня должно случиться что-то прекрасное, вот только в состоянии между сном и явью она не могла припомнить, что именно. Памела чувствовала себя замечательно. Ее тело отлично отдохнуло, хотя и слегка гудело от некоего предвкушения. Солнечный луч просочился между густо покрытыми затейливой вышивкой занавесками, задернутыми не до конца. Свет пощекотал закрытые веки Памелы и навеял мысли о золотых солнечных лучах… жаре… глазах цвета сияющего аквамарина…

Прошлая ночь… поцелуй под дождем… Фебус. Глаза Памелы широко распахнулись. Ох! Как она могла забыть? Она же встречается с ним сегодня в восемь! Памела взглянула на будильник, стоявший на тумбочке у кровати, и резко села в постели. Был уже почти полдень! Она всегда была ранней пташкой, как же ей удалось проспать до полудня?

Ну, впрочем, она ведь была еще и женщиной, сторонившейся мужчин и романтических отношений несколько лет, а прошлой ночью она слишком хорошо вспомнила, каково это: таять в объятиях почти незнакомого человека. Памела подтянула колени к груди, ее сердце взволнованно заколотилось. Она не старая высушенная карга – она молода и полна жизни! Ей выпал шанс, и она им воспользуется. Восхитительная дрожь пробежала по телу, когда Памела вспомнила, как чувствовала себя в руках Фебуса. А его рот! Его поцелуй прожег ее от губ до кончиков пальцев на ногах. И если он так хорошо умеет целоваться, то нетрудно вообразить, что он может еще делать своим замечательным ртом…

Телефон зазвонил, вырвав Памелу из эротических мечтаний.

– Привет, Вернель, – сказала она, даже не взглянув на экран.

– Ты одна? – спросила Вернель драматическим шепотом.

– Да.

Памела прикусила губу и добавила:

– К сожалению.

– Ох-ох! Только послушать тебя, куколка!

– Вернель, я снова чувствую себя живой! Знаешь, как будто я была пересохшей пустыней, а он – теплым весенним дождем. И позволь сообщить тебе, я готова просто выпить его целиком!

Памела счастливо вздохнула.

– Ты как будто нализалась в стельку!

– Ты совершенно права, – напевно проговорила Памела. – Ты права! Я одурманена… я горю вожделением… у меня голова кружится! И мне хорошо! Ох, только дай мне высказаться прямо сейчас! Вслух и без всяких недомолвок! И я с готовностью признаю, что ты права!

– Погоди-ка, дай мне себя ущипнуть… Ой, больно! Значит, я действительно не сплю. Черт побери, конечно, я была права! Ты и сейчас пьяная, так?

Памела расхохоталась.

– Я вообще не была пьяной; я просто была навеселе ровно настолько, чтобы сделать то, что ты мне советовала. И – ох!.. – это было прекрасно!

– Побольше ужасных подробностей, пожалуйста. Расскажи все по порядку.

– Мы отправились к фонтанам Белладжио. Сначала они исполнили безумно романтическую арию из какой-то оперы, и Фебус…

– Фебус? – перебила ее Вернель.

– Это его имя. Он грек. Или римлянин. Или латинянин. Или еще кто-то. Эй… а ты знаешь, что «Памела» по-гречески означает «все сладкое»?

– Памми, ты теряешь нить. Давай сначала. Соберись. Его зовут Фебус, и?..

– Ах да. Значит, сначала фонтаны исполнили арию из какой-то оперы. Он понимал слова. Боже, как это было романтично…

Памела вздохнула.

– Ты уже это говорила. Продолжай скорее.

– А потом вдруг начался дождь, и мы спрятались под деревом. Ты не поверишь, что было дальше! Мы стояли там, под деревом, и… Вернель, я еще не говорила, как он великолепен?

– Сосредоточься, пожалуйста.

– Извини. В общем, мы там стояли, а фонтаны снова включились… и Фэйт Хилл запела «Поцелуй».

– Ты, должно быть, шутишь! – Вернель и вправду не поверила.

– Я серьезно! И потом мы это сделали.

– Вы совокупились прямо посреди улицы?!

– Ох, нет же! Мы были в стороне от мостовой, и мы не этим занялись; мы поцеловались!

– Значит, вы потом вернулись в твой номер и совокупились, как противные гетеросексуальные кролики?

– И опять нет! – Памела откашлялась, ей вдруг захотелось продолжить рассказ шепотом. – Но он принес меня в номер на руках!

– Ты хочешь сказать, как Ретт Батлер нес восхитительную Скарлетт?

– Именно так, в точности! Только я подвернула ногу, и шел дождь.

– Так ты споткнулась из-за своих ненормальных каблуков?..

– Что говорит о том, насколько этот парень вывел меня из равновесия! Я же скакала по улице на каблуках в три дюйма! – самодовольно произнесла Памела.

– А он изобразил рыцаря в сверкающих доспехах… я знаю, что этим штампом восторгаются девчонки, но, снова о том же, ты так и не совокупилась с этим бедным треножником?

– Пока нет, – затаив дыхание, подтвердила Памела.

– Пока? Ну, продолжай в таком случае.

– Мы назначили свидание. Сегодня вечером, – закончила она торжественно.

– Ты уверена?

– А как же!

– Так, и каков твой план? – Вернель, великий специалист по свиданиям, сразу перешла к делу.

– Ну, я думаю, мы можем вместе поужинать.

– Памми, ты в Вегасе! Придумай что-нибудь получше!

– Вот только не говори, что мы можем отправиться играть в казино.

Вернель испустила долгий страдальческий вздох.

– Конечно нет. Но Вегас – просто Мекка для всяких знаменитостей. Вы можете пойти на какое-нибудь шоу, сексуальное.

– Хорошая мысль, вот только… ну… разве мне не следует подождать, что он сам предложит?

– Памми, ты знаешь, я твоя подруга, так что прошу: не ступай на ложную тропу! Разве тебе хочется снова завязать такие отношения, когда мужчина будет постоянно командовать тобой? – мягко спросила Вернель.

– Нет! – Это слово вырвалось у Памелы вместе со вспышкой гнева. – Я не хочу ничего такого, что напоминало бы мне о Дуэйне. Я уже не та глупенькая молодая девчонка, которая выскочила за него замуж!

– Ты не была глупенькой, Памела. Ты была просто молодой и влюбленной. Это и с лучшими из нас случается.

– Ну, со мной такого больше не произойдет, – решительно заявила Памела.

– Чего именно? Ты больше не будешь молодой или больше не будешь влюбленной?

Памела открыла было рот, чтобы сказать: «И то и другое», но тут же вспомнила мягкую синеву глаз Фебуса и как он смотрел на нее: с интересом и желанием. И еще кое-что вспомнила… она ведь была почти уверена, что в его глазах, в его голосе, в том, как он прикасался к ней, она угадывала знакомый, бередящий сердце поиск. Родственные души… Эта мысль витала в ее уме, как аромат цветов над весенним лугом.

– Я уже немолода, – сказала она. – И едва ли могу влюбиться за выходные.

Вернель рассмеялась.

– Поосторожнее со словами, Памми! Памела нахмурилась.

– Мне нужно идти. Я должна успеть сделать кучу дел до вечера.

– Например?..

– Например, набросок того ужасного фонтана, чтобы было что отправить нашим Фонтанным Мальчикам.

Фонтанными Мальчиками Памела и Вернель называли братьев, владевших огромным оптовым бизнесом, к которым «Рубиновый башмачок» уже несколько раз обращался, когда нужно было приобрести готовый фонтан.

– Я ведь здесь работаю, не забыла?

– Мне казалось, Фост говорил, ты должна в эти выходные просто болтаться вокруг, чтобы пропитаться атмосферой «Форума».

– Это не значит, что я должна полностью забыть о работе. И кстати, вспомнила… ты сегодня встречаешься с миссис Грэхэм?

– Да, конечно. Мы с этой сумасшедшей кошачьей леди назначили свидание днем. Мы намерены обсудить цвет ее жалюзи. Помолись за меня.

Памела засмеялась.

– Посмотрю сейчас, не найдется ли у меня свечки, чтобы зажечь для тебя.

– Ладно, хватит говорить о незаконченных делах. Ты, как предполагается, должна просто гулять, а не работать.

– Ну, я уже более чем пропиталась всем этим дурацким подражанием римской атмосфере. И чем скорее я возьмусь за дело, тем скорее я с ним покончу.

– Фантазия и веселье, помнишь? – спросила Вернель.

– Вернель, сегодня вечером я выхожу на прогулку с потрясающим незнакомцем по имени Фебус. Разве это не забавная фантазия, как ты думаешь?

– Добавь немножко этого нахального мироощущения в свою работу, не теряя чувства юмора, и, думаю, ты получишь идеальный рецепт успеха в отношениях как с Э.Д. Фостом, так и с Фебусом. Повеселись вместе с ними обоими, Памми.

Повеселиться… ее личная жизнь давно уже перестала быть веселой. Да, она жила спокойно и уверенно, но вот веселье… счастье… радость? Нет. Не перестала ли ее радовать и работа тоже? Памеле нравилось то, что она делала; работа ее удовлетворяла. Но когда в последний раз она испытывала чувство изумления или всплеск радости, завершая очередной заказ? Она и вспомнить не могла… Эта мысль поразила Памелу.

– Памми? Ты еще там? – окликнула Вернель.

– Да, просто задумалась.

– Как тебе такое предложение… ты, конечно, уделишь какое-то время фонтану, но только после того, как позвонишь дежурным и закажешь билеты на какое-нибудь представление, а? – спросила Вернель.

– Хорошо, хорошо. Ты права, – согласилась Памела.

– А завтра я жду от тебя полного отчета.

– Ты его получишь.

– Пока! Пока, пташечка!

Памела потерла заспанные глаза. Она надеялась, что завтра ей будет о чем отчитаться. И тут же, чтобы не передумать, позвонила гостиничной дежурной.

После второго гудка ей ответил деловитый женский голос:

– Да, мисс Грэй. Чем могу быть полезна?

– Я бы хотела пойти вечером на какое-нибудь представление. – Памела немного помолчала, делая глубокий вдох. – Желательно эротическое. Но ничего слишком откровенного.

– Разумеется, ничего такого, мэм. Я бы порекомендовала вам шоу, которое недавно идет в варьете «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Его ставит та же компания, что финансирует Цирк дю Солей. Вы о нем слышали?

– Да, я видела представление Цирка дю Солей, когда они были в Денвере.

– Отлично! Это шоу называется «Зуманити». Оно эротическое, но сделано со вкусом. Я сама его видела, и мне очень понравилось. Вообще-то на него все билеты обычно продаются заранее, но наш отель всегда заказывает несколько билетов для своих гостей.

– Рада это слышать, – сказала Памела, довольная, что ей удалось сразу выполнить задачу.

– Сколько билетов вам нужно?

– Два, пожалуйста.