И внезапно вокруг маркиза, разом со всех сторон, перелесок ощетинился дулами ружей, штыками и саблями; в пороховом дыму заплескалось трехцветное знамя, крики "Лантенак!" явственно достигли слуха маркиза, а у ног его, между колючек, терний и веток, показались свирепые физиономии.
Одинокая фигура маркиза, стоявшего неподвижно на вершине пригорка, была заметна из каждого уголка леса. Хотя сам он с трудом различал тех, кто выкликал его имя, его было видно отовсюду. Если в лесу имелась тысяча ружей, то он, стоя здесь, на вершине пригорка, являл собою превосходную мишень для каждого. В густом кустарнике виднелись лишь горящие зрачки.
Маркиз снял шляпу, отогнул поля, сорвал с терновника длинную сухую колючку, вытащил из кармана белую кокарду и приколол ее колючкой вместе с поднятым бортом к тулье, надел шляпу, так что кокарда сразу же бросалась в глаза, и произнес громким голосом, как бы требуя внимания от лесной чащи:
– Я тот, кого вы ищете. Да, я маркиз де Лантенак, виконт де Фонтенэ, бретонский принц, генерал‑лейтенант королевских армий. Кончайте быстрее! Целься! Огонь!
|
|
И, схватившись обеими руками за отвороты своей козьей куртки, он широко распахнул ее, подставив под дула голую грудь.
Опустив глаза долу, он искал взглядом нацеленные на него ружья, а увидел коленопреклоненную толпу.
Громогласный крик единодушно вырвался из сотен глоток: "Да здравствует Лантенак! Да здравствует его светлость! Да здравствует наш генерал!"
Над деревьями замелькали брошенные в воздух шляпы, весело закружились над головами клинки сабель, и над зеленым кустарником поднялся частокол палок, с нацепленными на них коричневыми вязаными колпаками.
Люди, толпившиеся вкруг Лантенака, оказались отрядом вандейцев.
Увидев его, вандейцы преклонили колена.
Старинная легенда гласит, что некогда в тюрингских лесах жили удивительные существа, из породы великанов, похожие на людей и вместе с тем не совсем люди, коих римлянин почитал дикими зверьми, а германец – богами во плоти, и в зависимости от того, кто попадался на пути такого бога‑зверя, его ждал смертоносный удар или слепое преклонение.
В эту минуту маркиз ощутил нечто подобное тому, что должны были испытывать те сказочные существа, – он ожидал, как зверь, удара, и вдруг ему, как божеству, воздаются почести.
Сотни глаз, горевших грозным огнем, впились в маркиза с выражением дикарского обожания.
Весь этот сброд был вооружен карабинами, саблями, косами, мотыгами, палками; у каждого на широкополой войлочной шляпе или на коричневом вязаном колпаке рядом с белой кокардой красовалась целая гроздь амулетов и четок, на всех были широкие штаны, не доходившие до колен, плащи, кожаные гетры, открывавшие голые лодыжки, космы волос падали на плечи; у многих был свирепый вид, но во всех взглядах светилось простодушие.
|
|
Какой‑то молодой человек с красивым лицом растолкал толпу коленопреклоненных вандейцев и твердым шагом направился к маркизу. Голову его украшала простая войлочная шляпа с белой кокардой на приподнятом крае, одет он был, как и все прочие, в плащ из грубой шерсти, но руки выделялись белизной, а сорочка качеством полотна; под распахнутой на груди курткой виднелась белая шелковая перевязь, служившая портупеей для шпаги с золотым эфесом.
Добравшись до верха Кабаньей Головы, молодой человек швырнул наземь шляпу, отцепил перевязь и, опустившись на колени, протянул ее маркизу вместе со шпагой.
– Да, мы искали вас, – сказал он, – и мы вас нашли. Разрешите вручить вам шпагу командующего. Все эти люди отныне в полном вашем распоряжении. Я был их командиром, теперь я получил повышение в чине: я ваш солдат. Примите, ваша светлость, наше глубочайшее почтение. Мы ждем ваших приказаний, господин генерал.
Он махнул рукой, и из леса показались люди, несущие трехцветное знамя. Они тоже подошли к маркизу и опустили знамя к его ногам. Именно это знамя заметил маркиз тогда среди деревьев и кустов.
– Господин генерал, – продолжал молодой человек, сложивший к ногам маркиза свою шпагу с перевязью, – мы только что отбили это знамя у синих, засевших на ферме «Соломинка». Имя мое Гавар. Я служил под началом маркиза де Ларуари.
– Что ж, чудесно, – ответил старик.
Уверенным и спокойным движением он перепоясал себя шарфом.
Потом выхватил из ножен шпагу и, потрясая ею над головой, воскликнул:
– Встать! Да здравствует король!
Коленопреклоненная толпа поднялась.
И в мрачной чаще леса прокатился глухой ликующий крик: "Да здравствует наш король! Да здравствует наш маркиз! Да здравствует Лантенак!"
Маркиз повернулся к Гавару:
– Сколько вас?
– Семь тысяч.
И, спускаясь с пригорка за Лантенаком, перед которым услужливые руки крестьян торопливо раздвигали колючие ветки, Гавар добавил:
– Нет ничего проще, ваша светлость. Сейчас я вам все объясню в двух словах. Мы ждали лишь первой искры. Узнав из объявления республиканцев о вашем прибытии, мы призвали всю округу встать за короля. К тому же нас тайком известил мэр Гранвиля – наш человек, тот самый, что спас аббата Оливье. Нынче ночью ударили в набат.
– Ради чего?
– Ради вас.
– А!.. – произнес маркиз.
– И вот мы здесь, – подхватил Гавар.
– Вас семь тысяч?
– Сегодня всего семь. А завтра будет пятнадцать. Да и эти пятнадцать – дань лишь одной округи. Когда господин Анри Ларошжаклен отбывал в католическую армию, мы тоже ударили в набат, и в одну ночь шесть приходов – Изернэ, Коркэ, Эшобруань, Обье, Сент‑Обэн и Нюэль выставили десять тысяч человек. Не было боевых припасов, – у какого‑то каменотеса обнаружилось шестьдесят фунтов пороха, и господин Ларошжаклен двинулся в поход. Мы предполагали, что вы должны находиться где‑нибудь поблизости в здешних лесах, и отправились на поиски.
– Значит, это вы перебили синих на ферме "Соломинка"?
– Ветром унесло колокольный звон в другую сторону, и они не слышали набата. Потому‑то они и не поостереглись; жители фермы – безмозглое мужичье – встретили их с распростертыми объятиями. Сегодня утром, пока синие еще мирно почивали, мы окружили ферму и покончили с ними в одну минуту. У меня есть лошадь. Разрешите предложить ее вам, господин генерал?
– Хорошо.
Какой‑то крестьянин подвел к генералу белую лошадь под кавалерийским седлом. Маркиз, словно не заметив подставленной руки Гавара, без посторонней помощи вскочил на коня.
|
|
– Ур‑ра! – крикнули крестьяне. Возглас «ура», как и многие другие английские словечки, широко распространены на бретонско‑нормандском берегу, издавна связанном с островами Ламанша.
Гавар отдал честь и спросил:
– Где изволите выбрать себе штаб‑квартиру, господин генерал?
– Пока в Фужерском лесу.
– В одном из семи принадлежащих вам лесов, маркиз?
– Нам необходим священник.
– Есть один на примете.
– Кто же?
– Викарий из прихода Шапель‑Эрбре.
– Знаю. Если не ошибаюсь, он бывал на Джерсее.
Из рядов выступил священник.
– Трижды, – подтвердил он.
Маркиз обернулся на голос:
– Добрый день, господин викарий. Хлопот у вас будет по горло.
– Тем лучше, ваша светлость.
– Вам придется исповедовать сотни людей. Но только тех, кто изъявит желание. Насильно никого.
– Маркиз, – возразил священник, – Гастон в Геменэ насильно гонит республиканцев на исповедь.
– На то он и цирюльник, – ответил маркиз. – В смертный час нельзя никого неволить.
Гавар, который тем временем давал солдатам последние распоряжения, выступил вперед.
– Жду ваших приказаний, господин генерал.
– Прежде всего встреча состоится в Фужерском лесу. Пусть пробираются туда поодиночке.
– Приказ уже дан.
– Помнится, вы говорили, что жители «Соломинки» встретили синих с распростертыми объятьями?
– Да, господин генерал.
– Вы сожгли ферму?
– Да.
– А мызу сожгли?
– Нет.
– Сжечь немедленно.
– Синие пытались сопротивляться, но их было всего сто пятьдесят человек, а нас семь тысяч.
– Что это за синие?
– Из армии Сантерра.
– А, того самого, что командовал барабанщиками во время казни короля? Значит, это парижский батальон?
– Вернее, полбатальона.
– А как он называется?
– У них на знамени написано: "Батальон Красный Колпак".
– Зверье!
– Как прикажете поступить с ранеными?
– Добить.
– А с пленными?
– Расстрелять.
– Их человек восемьдесят.
– Расстрелять.
– Среди них две женщины.
– Расстрелять.
– И трое детей.
– Захватите с собой. Там посмотрим.
И маркиз дал шпоры коню.