Глава 3. Пикник

Спустя полмесяца. Сентябрь 2012.

Лесопарковая зона «Ручино», расположенная в полукилометре за городской чертой, была идеальным местом, чтобы устроить ночной пикник. И, как ни странно, всех членов «Могучей кучки» отпустили на него абсолютно спокойно, пусть и под надзором одного единственного взрослого – Евгения Владимировича, отца Лёши и приёмного отца Олега. Впрочем, Евгений Владимирович только помог ребятам поставить палатку и разжечь костёр, а потом повалился на надувной матрас и уснул.

Когда все приготовления были закончены, уже подходил седьмой час вечера, и ребята в первую очередь накинулись на еду. Лёша, не терпящий «вредной еды», кусал яблоко и пил йогурт, остальные же ели чипсы и пили лимонад. Потом начали жарить сосиски. Лёша попросил брата пожарить ему одну, а сам взял в руки гитару и начал петь.

Там, за третьим перекрёстком… И оттуда строго к югу

Всадник с золотою саблей в травы густо сеет звёзды.

Слышишь?

Гроздьями роняет небо из прорех зерно стальное,

Горные лихие тропы покрывая пеленою…

Дороги сплелись в тугой клубок влюблённых змей,

И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло.

Лукавый, смирись – мы всё равно тебя сильней,

И у огней небесных стран сегодня будет тепло…

- О, Мельница, одобряю, - улыбнулась Юля, поворачиваясь к нему. – Наш человек!

- А то! – усмехнулся юноша в ответ, и тут же испугался. За две недели он так и не успел хорошо узнать Олю, даже почти не говорил с ней. И он очень боялся, что не успеет. И ещё больше он боялся того, что повторится произошедшее летом. А так же он всё больше боялся, что она может решить, будто он влюблён в Юлю.

- Сосиски! – воскликнул Олег, протягивая брату только что названный им продукт питания. Юноша отложил гитару и взял импровизированный шампур, который заменяла обструганная ножом палка, в руку.

- Спасибо, - сказал он, доедая последнюю сосиску.

- Не за что, - рассмеялся Олег. – В следующий раз ты будешь жарить.

- Аррргх! – возопил Лёша. – Да куда же в вас столько влезает? Я, кажется, ещё неделю есть не смогу.

- Так ты не себе. Мне пожаришь, - повторно рассмеялся брат. – Я же тебе пожарил.

- Окей, окей – уговорил, – тоже рассмеялся юноша. – Только не лопни.

До полуночи играли в карты, играли на гитарах, поддерживали костёр и просто бесились. Оля очень быстро успела стать «своей», особенно она сдружилась с Верой. Правда, в основной компании она всё равно предпочитала молчать и закрывала рот, когда смеялась. В полночь объявили «отбой», хотя спать легла только Алёна, занимая место в палатке где, как решили, будут спать девушки. Юношам достались матрасы, один из которых занимал иногда просыпавшийся Евгений Владимирович.

Ближе к двум часам Лёша почувствовал какую-то тоску, и, сказав, что он пошёл за берестой, ушёл в лес, предварительно приладив наушник и включив музыку. Отойдя на довольно большое расстояние от лагеря, он окунулся с головой в слова знакомой песни и в воспоминания.

Там, за третьим перекрёстком…

Летом они с Олегом отправились в лагерь – впервые в их жизни. И там Лёша познакомился с девушкой по имени Катя. Она училась в восьмом классе того же лицея, что и он. Они быстро сблизились, и много времени проводили вместе. Уже на второй день Лёша понял, что Катя ему нравится, а на четвёртый и вовсе думал только о том, когда же они снова будут гулять.

Дороги сплелись в тугой клубок влюблённых змей…

Лёша ненавидел дискотеки и не умел танцевать, но ради Кати каждый день ходил на ночную дискотеку. И уже на пятый день пригласил её на медленный танец. Девушка, рассмеявшись, согласилась. Тогда он был на вершине счастья и точно знал – они будут встречаться. Это было так чудесно, учитывая, что Лёша встречался лишь один раз – и то всего неделю, и в четвёртом классе. Он даже не был уверен, могло ли это вообще считаться.

Осыпая крупной солью струпья цвета бычьей крови…

На восьмой день у Лёши появились сомнения. Он почувствовал, что не испытывает к Кате того прекрасного чувства, о котором он слышал в песнях и читал в книгах. Но она ему нравилась, и он не собирался отступаться. В последний, пятнадцатый, день он признался ей.

Лукавый, смирись, мы всё равно тебя сильней…

Тогда она выглядела удивлённой и испуганной, будто это не подразумевалось с самого начала. Катя долгое время ничего не говорила, а потом тихо, почти прошептала «У меня есть парень». Как ни странно, Лёша ничуть не огорчился и даже не удивился. Он словно чувствовал это раньше, и отнёсся абсолютно спокойно. Но оставалось какое-то неприятное чувство очередного разочарования и собственной никчёмности.

Но на свете нет дороги, чтобы нас вела друг к другу…

После этого Лёша решил отдохнуть. Хватит с него любовных интриг, хватит девушек. Так он думал раньше, но теперь… Он понимал, что Оля ему нравится, даже несмотря на то, что он почти не знает её. «А если это судьба? Если она, наконец, решила наградить меня?»

И у огней небесных стран сегодня будет тепло.[3]

Лёша вытащил наушник и принялся сдирать кору с ближайшей к нему берёзы. Теперь он был точно уверен, что всё, что было с Катей, осталось в прошлом, и не имеет большого значения. И вдруг он услышал шаги за своей спиной. Юноша быстро обернулся и заметил Веру. Он тут же улыбнулся.

- Пришла помочь?

- Ага, - кивнула она. – Увидела, что ты пошёл, и решила, что что-то случилось. Видимо, не ошиблась.

- Нет, сейчас всё отлично, - поспешил заверить её Лёша.

- Ну конечно, - она чуть улыбнулась, и протянула ему нож. – И поэтому ты царапаешь берёзу ногтями.

Юноша взял нож, и они оба рассмеялись. Почему-то, Лёша побоялся рассказать подруге про появляющиеся у него чувства к Оле, однако про Катю он рассказал ей всё. Они разговорились, совсем забыв про бересту. Это был их первый разговор в этом учебном году. Лёша узнал, что летом Вера рассталась с Антоном – его одноклассником, и одним из друзей. Они вернулись в лагерь только через полчаса, таща в руках по здоровенной охапке бересты, которую набрали, усердно работая ножами, за какие-то десять минут.

Время шло незаметно, но уже к четырём часам ночи почти все уснули. Лёша, которому спать не хотелось совершенно, остался сторожить костёр, но уже через десять минут юноше наскучило просто так сидеть, и он взял в руки первую попавшуюся веточку и принялся обстругивать её ножом. Он и сам не заметил, как начал петь – сначала в мыслях, потом чуть шепча себе под нос. Строчку «И твоё лишь имя, Ольга, для моей гортани слаще самого старого вина!»[4] он пропел уже почти громко, и тут же замолчал, услышав шорох из палатки девушек.

- Не спится? – спросил он, полагая, что кого-то из девочек доконал храп Алёны, слышный даже ему, и уже даже хотел пошутить на эту тему, но тут заметил, что из палатки вышла Оля. Страх тут же сжал живот юноши. «Она слышала?»

- Я обычно так рано не ложусь, - пожала плечами девушка. – Ты что-то пел?

- Да так, ерунда, - попытался отшутиться Лёша. – Скучно одному сидеть, вот и запел. Присядешь со мной?

- Давай, - она опять пожала плечами, и тоже присела к костру. Долгое время они просто молчали. Лёша подчас поворачивался, чтобы посмотреть на её лицо, но тут же отворачивался вновь, когда она ловила его взгляд.

Разговор затесался сам собой, когда костёр начал тухнуть, и они почти синхронно принялись его раздувать. Они обсуждали всех остальных, Лёша рассказывал Оле про тех или иных ребят, которых она ещё знала не очень хорошо. Когда разговор зашёл о Юле, Лёша намекнул, что они просто друзья, и он ничего к ней не испытывает. Они разговаривали всю ночь, и вместе встретили рассвет. И оба, прибыв домой, повалились спать, даже не подумав об уроках.

[3] Мельница – Дороги

[4] Мельница – Ольга