Об Украине

Лев Николаевич Гумилёв говорил: «Мы не можем предотвратить ливни, оползни, цунами, но мы имеем метеослужбу, которая предсказывает нам погоду… Точно так же и моя теория этногенеза может иметь прикладное значение. Но до этого дело пока что, к сожалению, не дошло».

Эти слова ученого имеют прямое отношение, как к этническим конфликтам периода крушения СССР, так и к современным событиям на Украине.

Для начала вспомним историю Юго-Западной Руси. Как уже говорилось, судьба русских людей, попавших под владычество Литвы и Польши, была очень печальной. Гумилёв писал: «Велико-, бело- и малороссы, которые оказались подданными Речи Посполитой, в целом были вполне лояльны по отношению к польскому правительству. Однако поляки относились к своим православным подданным свысока и даже с презрением… Русское дворянство с занятых поляками земель, было лишено всех прав на чины, а значит, и всякой возможности делать карьеру; русское купечество и городское ремесленное население было начисто вытеснено из торговли евреями, пользовавшихся покровительством католической церкви и польских панов… Перед русским населением Речи Посполитой стоял выбор не столько тяжелый, сколько аморальный сам по себе: или переходить в католицизм и становиться поляками, или терпеть всевозможные унижения. Русские, украинцы и белорусы пошли на огромные жертвы ради сохранения даже не свободы совести (этой свободы у них не было), а самой православной веры».

Православие в тех условиях выступало как индикатор принадлежности к вполне определенному этническому коллективу – «своим». Отказаться от веры означало отказаться от своего этноса. Русские люди на это пойти не могли. Но, как это часто бывает, предала верхушка – большинство православного епископата, поддержанного частью русского дворянства, пошла на заключение унии, т. е. объединение с католиками. В 1596 г. они признали главенство римского папы и католических догматов (при сохранении православного обряда) и стали называться униатами или греко-католиками.

После принятия католической (Брестской) унии положение православных в западных областях и без того тяжелое стало просто невыносимым. Православных священников, не принявших унии, изгоняли из храмов; им запрещали крестить, венчать, отпевать на дому. Монастыри отбирались и осквернялись. Люди не могли крестить своих детей, вступать в законный брак, совершать главные христианские таинства – исповедоваться и причащаться.

В городах православный человек не имел право записаться в ремесленный цех, т.е. оставался без квалифицированной работы. Жить православные должны были вдали от центра города, в отдельных кварталах. Покойника можно было вывозить из города только через те ворота, в которые вывозились нечистоты. Бывали случаи, когда трупы православных вырывались из могил и выбрасывались на съедение собакам… Католики и униаты официально приравняли православных к скотам, по-польски – быдлу.

На селе было не лучше. Поскольку заниматься хозяйством в своих поместьях польские магнаты ленились, то они нашли себе энергичных посредников в лице евреев (которых пригласил в Польшу еще в XIV в. король Казимир Великий). Евреи стали управляющими польских панов – факторами – и выжимали деньги из русских крестьян. Гумилёв писал: «налогами были обложены земли, водоемы, охотничьи угодья, сенокосы и даже православные церкви. Последнее особенно возмущало православных: еврей-фактор пользовался ключами от церкви так же, как ключами от амбара, открывая храм для службы по своему желанию в зависимости от уплаты прихожанами соответствующей суммы».

Православные люди очень долго терпели все эти издевательства, но когда терпение кончилось – вспыхнуло. Началось с Запорожья, куда издавна бежали от шляхетского гнета русские и украинские пассионарии, и где со временем сформировался новый субэтнос – запорожское казачество. Выступление запорожцев поддержали остальные казаки польской Украины, в первую очередь те, кого поляки отказывались записать в «реестр», т.е. в служилое сословие. Во главе восставших в 1648 году стал Богдан Хмельницкий, у которого были личные счеты с польскими панами. Один из таких панов, помощник губернатора, сначала ограбил хутор Хмельницкого, а затем приказал жестоко выпороть его десятилетнего сына. На третий день мальчик умер. Богдан Хмельницкий, не добившись правосудия у польского правительства, поехал в Запорожье. Там он бросил клич: «Хватит нам терпеть этих поляков, давайте соберем раду, и будем защищать церковь православную и Землю Русскую!» Этот призыв был подхвачен всеми запорожцами.

Первоначально, казаки вовсе не собирались отделяться от Польши. Их требования были кратки: «во-первых, зачислить в казаки всех желающих… во-вторых, запретить на Украине пропаганду католической унии… и вернуть захваченные католиками церкви православным, позволив каждому свободно исповедовать его веру; в-третьих, изгнать с Украины евреев».

Сначала восставшим сопутствовала удача, польские войска были разбиты в нескольких сражениях. По Украине пронеслась волна жесточайших польских и еврейских погромов. Однако затем польская шляхта собралась с силами и нанесла ответный удар. Над казаками нависла угроза полного разгрома. И тогда гетман Хмельницкий обратился за помощью к Москве. Московское правительство, после долгих раздумий, пошло навстречу, и в октябре 1653 года приняло решение о присоединении Украины к Московскому государству. «Соединение с Россией спасало подавляющее большинство православного населения Украины, и потому 8 января 1654 года в Переяславе собравшаяся рада поддержала политику присоединения к Москве словами: «Волим под царя московского, православного». Вскоре царь московский двинул свои войска, и поляки были разбиты по всему фронту.

Однако война за Левобережную Украину на этом не закончилась, она продолжалось еще полвека. Большинство гетманов и казацких старшин после смерти Хмельницкого или перешли на сторону поляков, или пытались бороться за «Вольную Украину» – независимую ни от России, ни от Польши. Последним был Мазепа, которого поддержала только часть запорожцев, настроенных в это время уже против союза с Россией. Точка в истории воссоединения братских народов была поставлена лишь в 1709 году, после Полтавской битвы.

А теперь зададимся вопросом, почему воинственные (тогда пассионарные) поляки все-таки проиграли войну за Украину, а многочисленные попытки украинских гетманов присоединиться к Польше, или создать независимое, «самостийное» государство – ни к чему не привели? Если посмотреть на это с точки зрения этногенеза, т.е. копнуть глубже, то ответ на этот вопрос будет отличаться от множества объяснений, которые дали марксистские и либеральные историки (у которых все – от «экономики» и «политики»).

Гумилёв писал: «Подобно большинству наших современников, польские паны и украинские старшины были убеждены, что их воля преобразует жизнь, и потому они игнорировали объективные природные зависимости… Так поляки считали, что достаточно привлечь к себе казацких старшин, дав им шляхетские привилегии, и все казаки будут верно служить; что можно убедить русских православных, будто католическая вера лучше, и они станут ревностными католиками…

На самом деле, первостепенное значение имела единая суперэтническая принадлежность России и Украины, массовая поддержка «своих», которыми были единоверцы. Об это всеобщее ощущение единства, как волны о скалу, разбивались рациональные планы волевых, умных искателей власти. Два близких народа – русский и украинский – соединились не благодаря, а вопреки политической ситуации, поскольку народное «волим» или «не волим» неизменно ломало те инициативы, которые не соответствовали логике этногенеза».

И вот здесь необходимо сделать отступление на злобу дня. Если посмотреть внимательнее, то мы увидим, что ситуация на Украине после распада СССР во многом напоминает ситуацию второй половины XVII века. Гетманы кравчуки, ющенки и прочие тимошенки – против России, большинство населения – за Россию*. И это несмотря на двадцатилетнюю «промывку мозгов» через антирусские СМИ и систему образования. Тогда Украину трясло почти 60 лет, современную Украину трясет больше 20-ти лет. (Предпоследняя «тряска» происходила при гетмане Скоропадском, продавшемся немцам в 1918 г., и затем – при Петлюре, сдавшем Украину полякам. Все шло по той же схеме: народ – в одну сторону, «политики» – в другую.)

Однако, с точки зренияэтногенеза, сегодня положение сложнее. Народное «волим» к России, по-прежнему, есть. Но, во-первых, Россия еще не набрала силу. Во-вторых, и это главное, былой пассионарности в украинском народе уже нет: «Волим-то волим… Да кто бы за нас все сделал!». Нет тех дрожжей – казачества! Украинская (малоросская) пассионарность оказалась ниже русской.

Большинство украинцев-малороссов уже давно превратилось в мирных обывателей, живущих по «окраинному» принципу: «Живу себе на хуторе – никого не трогаю… И вы меня не трогайте»… И этой гармоничной пассивности, нередко граничащей с субпассионарностью, есть свое объяснение: множество украинских пассионариев за века было оттянуто Россией, куда они уезжали делать карьеру (только в XVIII в. – братья Разумовские, канцлер Безбородко и многие другие). Ведь украинцы по своему стереотипу поведения и тогда были более усердными служаками, нежели русские.

Кроме того, в XVII – XVIII вв. многие пассионарные малороссы бежали с «польской» Правобережной Украины на Левобережье (до присоединения

------------------------------------------------------------------------------------------------------- * Так было до присоединения Крыма и начала тотальной информ-войны против России.

Правобережья в 1793 году) и расселялись на пограничных землях слобожанщины – современных территориях Сумской и Харьковской областей. Именно поэтому восточные украинцы оказались более пассионарными, чем центральные (заднепровские). Ну, а при Екатерине II, запорожское казачество, которое долгое время втягивало в себя самых отчаянных украинских пассионариев, было окончательно упразднено. Запорожцы, после долгих мытарств, были переселены на Кубань и стали называться кубанскими казаками.

Но все-таки главное отличие от ситуации XVII века даже не в снижении общего уровня пассионарности, а в том, что единого украинского народа сегодня просто нет. После присоединения к Украине в 1939 г. западных земель – с XIII в. оторванных (!) – в состав малороссов был искусственно включен инородный элемент – галичане (западные украинцы), представляющие собой отдельный некомплиментарный этнос. Который, надо это подчеркнуть, в значительной своей части был химеризован тесным контактом с чуждым европейским суперэтносом.

Гумилёв об этом зигзаге в истории Западной Руси ничего не писал, но мы знаем, что этнические химеры возникают не где придется, а в зонах суперэтнических контактов, когда в одном котле длительное время варятся несовместимые этнические субстраты. В Галиции, глубоко вклинившейся на территорию Европы (см. карту), такими субстратами стали: восточные славяне, поляки, евреи, чехи, немцы, венгры, валахи и пр. То есть – представители совершенно разных суперэтносов. В результате этого многовекового варева и появилась «евро-украинская» этническая химера, породившая агрессивную антисистему – униатство – противоестественный гибрид католицизма и православия.

Западных украинцев-униатов сравнительно немного, но у них есть то, чего не хватает центральным украинцам-малороссам – высокая пассионарность. И этому есть свое объяснение: по наблюдению Гумилёва, в химерных этнических конструкциях всегда происходит выброс негативной энергии... Именно западенцы-галичане и являются сейчас теми самыми дрожжами, которые будоражат Украину. Но, увы, их энергия направлена не на собирание, а на разрушение страны. Отсюда следует вывод: пока эти две совершенно разные, взаимоотталкивающиеся этнические системы – «укры-галичане» и украинцы-малороссы – живут под одной крышей – мира на Украине не будет. Ни при каких обстоятельствах.

И дело здесь не только в отрицательной комплиментарности между галичанами и малороссами (не говоря уже о русских). Дело в том, что антисистема по своей деструктивной природе ни с кем никогда ужиться не может – она фатально настроена на разрушение окружающего ее мира. Поэтому с точки зрения современных укро-фашистов – надо убить всех: сначала русских, потом «неправильных» украинцев, затем поляков, венгров, румын и так далее. А если вдруг убивать будет уже некого, то надо поискать врагов среди своих, и тоже убить…

Униаты – это типичная психология сектантства. Первые униаты XVI – нач. XVII вв. – это предатели, отступившие из страха и корысти от веры отцов. С них и начался отрицательный отбор. С течением времени к потомкам первых предателей добавились новые предатели-веротступники. Ну а далее антисистема стала воспроизводить сама себя, включая в свой состав оторвавшихся от родных этносов «химеризованных» людей (зачастую – уже антилюдей). Накопление происходило постепенно, и к началу XX в. количество перешло в деструктивное качество. И поэтому совсем не случаен тот факт, что Бандера был сыном униатского священника, а Грушевский – сыном учителя униатской гимназии. (Отметим, однако, что сегодня укро-фашистская антисистема включает в себя не только униатскую церковь, но и многочисленные тоталитарные секты – от неоязыческих до сатанинских, и нерелигиозные нацистские организации, и значительную часть интеллигенции, которая всегда и везде слабое звено.)

Мы знаем, что любая антисистема, проникая в слабопассионарную среду, начинает развиваться в ней как раковая опухоль, пуская метастазы в зоны наименьшего сопротивления. Первоначально греко-католики поглотили Галицию, затем – ее окрестности (кроме Закарпатья), а с конца XIX века они стали распространять свое влияние на коренную Украину – Малороссию. Первая мировая война, вызвавшая репрессии против сохранившегося православного населения Галиции, способствовала этой экспансии. После проведения советской компании «коренизации» в 1920-е гг., и сталинского присоединения Западной Украины в 1939 г. – процесс идейного инфицирования братьев-малороссов заметно ускорился. Ну, а после распада СССР в 1991 г. на бандеровской улице наступил долгожданный праздник! И началась поголовная «украинизация»…

Именно эта доморощенная униатская антисистема, а не австрийцы и немцы ее использовавшие, и породила в XX в. нацистскую идеологию «украинства», которую сегодня «свидомые» западные украинцы в агрессивной форме навязывают «несвидомым» украинцам, т. е. малороссам.

Именно эта разрушительная антисистема является источником того агрессивного«метафизического нигилизма», который подпитывал снизу все украинские майданы, а после февральской революции 2014 г. стал идеологией войны на Донбассе!

Истинные причины оголтелой русофобии – в этом.

Причины раскола в Украинской Православной Церкви и жуткого разгула сектантства – в этом.

Причины вопиющего аморализма, тотальной криминализации и разгула бандитизма – в этом...

А теперь вопрос: кому выгодно? Ответ очевиден. Все это выгодно другой, «руководящей» украинской антисистеме – либерально-олигархической, находящейся сегодня под жестким контролем третьей, глобальной антисистемы – фининтерновской, которая, собственно, и является главным заказчиком и выгодополучателем.

Таким образом, беда Украины заключается в том, что в условиях спада пассионарности, начавшемся еще в донадломный период, в ее ослабленном теле свило гнездо не одна антисистема, как в России, а целых две: либерально-революционная и укро-нацистская! (Причем, «либеральная» сегодня – мощнее, чем в России.) Это означает, что кроме финансов, штабов и командиров у них есть солдаты. Этих фашиствующих солдат сначала использовали на Майдане, потом вооружили, и бросили на русский Восток. Отсюда следует вывод – это надолго.

Чтобы понять, что произошло с Украиной достаточно просто перечислить тех «героев», которые пришли к власти на волне либерально-фашистской революции 2014 г. Это – президент-олигарх, с психологией типичного гангстера; его помощники: спикер-пастор-баптист и премьер-саентолог (т. е. «научный» сатанист). Далее следуют: министр МВД-гомосексуалист, глава СБУ – штатный агент ЦРУ, ряд депутатов-педофилов... и много-много других «героев», которых судебная психиатрия диагностирует как неизлечимых социопатов, т. е. человеконенавистников. (Вообще, эта гоп-компания даже хуже той, что пришла к власти в России в ультралиберальные 90-е годы.) Если составить собирательный портрет либеральной антисистемы, то мы там увидим стеклянно-ненавидящие глаза мадам Тимошенко, истеричную гримасу гомо-радикала Ляшко и хитрую ухмылочку господина Коломойского...

Таким образом, можно констатировать, что разразившийся на Украине конфликт имеет чисто этническуюподоплеку: сдвоенная либерально-бандеровская антисистема начала тотальную войну против возрождающейся Русской системы, в которую, надо это подчеркнуть, входят не только этнические русские, живущие на Украине, но и малороссы, и другие дружественные русским народы. То же самое, заметим, происходило в Югославии в 1991 – 95 гг., где против православных сербов была задействована католико-хорватская антисистема – нацисты-усташи.

С точки зрения этнологии, цель заокеанских заказчиков этой войны – предотвратить начавшееся на пространстве Русского мира объединение братских народов на суперэтническом уровне. То есть, февральская революция в Киеве – это прямая реакция глобализаторов на образование и укрепление Евразийского таможенного союза. Таким образом, они убивают двух зайцев: вбивают клин между русскими и малороссами и получают удобный плацдарм и орудие для нападения на Россию.

Война, развязанная Киевом весной 2014 г., уже получила название гражданской, что не верно (гражданская война – это война внутри этноса); это, повторим, – межэтнический конфликт, спровоцированный и управляемый «либералами» под общим руководством зарубежных структур. Два полюса этой войны, два главных антагониста – «западенцы» Галичины и русские Юго-Востока. И то, что в качестве пушечного мяса со стороны Украины используется в основном зомбированное малороссийское большинство, не меняет сути дела, но является продуманной технологией взимоуничтожения братьев-славян.

Другие факторы конфликта: религиозный, политический и даже социальный, с точки зрения этнологии, есть следствия, вытекающие из глубинных этнических противоречий, усугубленных внедрением антисистем. Например, церковный раскол на Украине практически совпадает с разделением по этническими границам. Греко-католики – это в основном галичане (Западная Украина). Раскольники-«филаретовцы» (УПЦ КП) и «автокефалисты» (УАПЦ и др.) – это те же «западенцы» и часть малороссов, зараженныхгалицийским вирусом национализма, – в основном представители «старшины» и «свидомой» интеллигенции (Западная Украина и отчасти Центр). Истинные православные (УПЦ МП) – это большинство малороссов и все русские на Украине (Центр и Юго-Восток). И поэтому, заметим, нет ничего удивительного в том, что химерного президента Порошенко в народе уже окрестили полууниатом, так как он, будучи полуевреем, причащается и у греко-католиков, и у православных. При этом, не считая за своих ни тех, ни других.

Если же взять социальную (антиолигархическую) составляющую «революции» 2014г., то мы обнаружим, что она тоже напрямую связана с главной, этнической составляющей, поскольку среди ведущих украинских олигархов ни одного этнического малоросса или русского – нет...

Конфликт на Украине осложняется тем, что в данной ситуации деморализованное большинство населения – малороссы – оказалось между двух огней. Причем, порой, в буквальном смысле слова. С одной стороны – пугающие репрессиями и взывающие к украинскому патриотизму либерал-фашисты, с другой – восставшие на Донбассе русские. Коренная Украина пребывает в растерянности: душой большинство малороссов с русскими, умом же, поврежденным антирусской пропагандой, – пока сомневаются. Чтобы украинизированные братья-малороссы пришли в себя и осознали, в какой капкан они попали, нужно определенное время. Столько, сколько потребуется, чтобы «чубы, как следует, затрещали». Ну и потом еще маленько...

По-другому, увы, уже не получится…

Что же касается украинской государственности, то зная теорию этногенеза можно смело утверждать, что никакого «независимого государства» на Украине не будет. Никогда. А если что-то и будет, то – абсолютно зависимое. Собственно, формирование такого «государства» – с центром управления в американском посольстве – мы и наблюдаем.

Каким образом будут развиваться события в этом «государстве» покажет время, но при любом исходе униатскую Западную Украину ждет незавидная судьба. Обескровленная, она рано или поздно уйдет на Запад – что будет очень правильно с этнологической точки зрения – и, вероятно, будет использована, как орудие уже против новых врагов уже на территории Европы. Скорее всего, в этой борьбе ее добьют, как когда-то добили Гитлера. Этническая история показывает, что, при положительной динамике этногенеза, любая, особенно локальная, антисистема – обречена: ее или уничтожают антисистема-покровитель, или разбивает позитивная система, или она самоуничтожается. Это вопрос времени.

Если же говорить о коренной Украине, то независимое государство ей просто не нужно. Потому, что она была и остается частью Большой России. Как говорится «от добра, добра не ищут». Что, впрочем, не исключает наличия формальных признаков государственности в будущей культурно-национальной автономии.
Но даже если пофантазировать и представить, что украинцы вдруг захотят построить суверенное государство, то у них это вряд ли получится. И не только потому, что в составе коренных малороссов слишком велик гармонично-субпасионарный элемент, руководствующийся исключительно шкурными интересами, а потому, что у них нет самого важного – государственной традиции, вошедшей в их плоть и кровь, то есть – в этнический архетип. Так уж случилось, что, начиная с XIV века, украинцы жили или под кем-то, или с кем-то; у них так и не смог развиться государственный инстинкт. Вместо него развился индивидуально-местечковый инстинкт, причудливо перемешанный с инстинктом казацко-партизанским. (И поэтому, как говорил историк Костомаров, «душа южнорусса не такая распашная, как великорусская»…)

С точки зрения этногенеза, мы имеем дело с тем редким случаем, когда на формирование этнического стереотипа поведения кроме природно-климатического фактора (мягкий климат, плодородные земли – индивидуально-хуторская, мелкобуржуазная психология) заметно повлиял фактор «давящего» этнического окружения в буферной суперэтнической зоне (поляки, евреи). Это – чистая география.

Гумилёв, в одном из интервью, говорил о малоросском стереотипе поведения: «…Нельзя бороться с украинцами за их желание есть галушки со сметаной, иметь садик и столик рядом, а не строить заводы, которые им не интересны»… И можно добавить: не заниматься большой политикой, которая им тоже не интересна.

Именно поэтому нормальной политической элиты на Украине никогда не было, и быть не может в принципе. То, что принято называть украинской политической элитой всегда напоминало, с одной стороны, ловкого шулера, задача которого всех обмануть и при этом не получить по морде, а с другой – бесстыжую блудницу, готовую продаться любому, кто больше заплатит.

И, строго говоря, виноватых тут нет. Это такая этническая история. Для того чтобы просто выжить в условиях жестокого давления со стороны польских панов, евреев-факторов и католической церкви малороссам приходилось постоянно приспосабливаться под ситуацию: терпеть, хитрить, выкручиваться, а кому-то, как реестровым казакам, выслуживаться. И, в конце концов, – бунтовать.

Вся пассионарность украинцев в течение многих веков была направлена не на строительство собственного государства, как у русских, а на то, чтобы освободиться из польского плена и отстоять православную веру.

И в этой тяжелейшей борьбе Украина выстояла – братья-малороссы в большинстве своем сберегли свою национально-религиозную идентичность, явив собой пример выживания в самых неблагоприятных геополитических и этнических условиях! Это и было их главной исторической задачей, которую они выполнили. Поэтому примерять к украинцам чужие исторические задачи и требовать от них чего-то большего, с точки зрения этногенеза, бессмысленно и даже вредно.

Таким образом, можно констатировать, что судьба братской Украины напрямую зависит от судьбы России. Сама Украина с той бедой, которая на нее свалилась, не справится. Сегодня – это самое слабое звено в Евразийской суперэтнической системе. Поэтому западные глобалисты-финансисты, которые будут даже хуже средневековых поляков-католиков, и взялись за нее всерьез. Они вложили в «самостийность» Украины большие деньги и оргресурсы, и так просто нам ее не отдадут. Бжезинский прямо заявил, что если Россия и Украина воссоединятся, то «это опять будет империя». А этого допустить нельзя. Тем более, что кроме геополитического и военного интереса у Запада есть и экономический интерес – Украина нужна ему как колония, как топливо, которое должно подогреть гаснущую западную экономику. (Это – третий заяц на убой.)

Безусловно, в своем нынешнем, пока еще полуослабленном состоянии Россия не может позволить себе резких движений. Для того чтобы после тяжелой болезни «набрать вес» необходимо время. Но что-то уже можно делать, и это делается. Русский геополитический вектор вполне определился: началось собирание потерянных земель…

Очевидно, что борьба за Украину сегодня – это борьба за Россию. Однако, повторим, рассчитывать на быструю победу не следует. И дело здесь не только в пока еще недостаточном для большой войны экономическом и военном потенциале России. Все дело в основополагающем факторе – этническом: только тогда, когда Россия придет в себя после надлома, обретет свое собственное внутрирусское единство и избавится, наконец, от пятой колонны, два братских народа, русский и украинский, смогут воссоединиться. И залогом этому будущему объединению тот факт, что, несмотря на оголтелую антирусскую пропаганду, множество малороссов по-прежнему связывают свое будущее с Россией; так как были и остаются составной частью российского суперэтноса. Сегодня эти люди напуганы и дезориентированы, но придет время, и они скажут свое слово.

А теперь вопрос: так имеет теория Гумилёва прикладное значение, или это не более чем «фантазии романиста от истории»?..