Психология межэтнических отношений

Одним из ключевых моментов нынешней ситуации является появление национального насилия или угрозы его применения. Од­нажды примененное насилие становится фактором общественного сознания, повергает народы в состояние взаимной подозрительности

и вражды. Насилие или даже его угроза немедленно стимулирует мас­совость, делает ситуацию трудноуправляемой и непредсказуемой.

Особенно остро стоит проблема межнациональных отношений в республиках Северного Кавказа. Северный Кавказ — это один из немногих регионов Российской Федерации. И, как всякий регион, он имеет свои отличительные черты, которые, в свою очередь, и форми­руют специфические проблемы. Первоочередные, насущные вопро­сы некоторых регионов России могут совпадать, однако на Северном Кавказе они имеют ярко выраженную индивидуальность. Причиной этого является довольно пестрая мозаика народов, культур и конфес­сий. Поэтому на передний план выходит проблема взаимоотношений народов, живущих на данной территории. Доказательством тому слу­жит тот факт, что подавляющее количество межнациональных конф­ликтов имело место именно здесь.

С незапамятных времен на Северном Кавказе сталкивались ин­тересы различных государств, идеологий и религий. Поле для манев­ра было более чем обширным. Внести раскол в противоборствующий лагерь не составляло особого труда. Кавказ не представлял и не пред­ставляет собой какого-либо монолитного образования. Пожалуй, единственной чертой всех кавказцев являются социальные нормы поведения. Однако и этот фактор не может служить цементирующим началом, так как основным его элементом является ярко выраженный индивидуализм горцев.

Вооруженные столкновения, войны происходили здесь с удиви­тельной периодичностью. В основном это были конфликты из-за пло­дородных земель и пастбищ, но практически никогда они не проходи­ли под знаменем национализма.

Однако сейчас надо признать, что мы сталкиваемся именно с про­явлениями национальной вражды, которая является вдохновителем, движущей силой межнациональных столкновений. Экономический аспект отодвигается аспектом политическим. Идея превосходства од­ной нации над другой, идеи собственной исключительности, создание образа «чужого», стремление решить свои проблемы за счет других — вот основные мотивы межэтнических конфронтации дня нынешнего.

Люди обыкновенно думают, что их восприятия и представления о вещах совпадают, и, если два человека воспринимают один и тот же предмет по-разному, то один из них определенно ошибается. Однако такое утверждение неверно. Любому акту познания, общения пред­шествует установка, означающая определенное направление личнос­ти, состояние готовности к определенной деятельности. Установки такого рода существуют и в сфере человеческих взаимоотношений. Сталкиваясь с человеком, принадлежащим к определенной нации, мы

заранее ожидаем от него определенного поведения. Предвзятое, т. е. не основанное на свежей, непосредственной оценке каждого явления, а выведенное из стандартизованных суждений и ожиданий, мнение о свойствах людей и явлений называется стереотипом. Стереотип - не­отъемлемый элемент обыденного сознания. Стереотип может быть истинным и ложным. Его суть в том, что он выражает отношения дан­ной социальной группы к определенному явлению. Так, образы попа, купца или работника из связок всех народов четко выражают отноше­ние трудящихся к этим социальным типам.

И в национальной психологии существуют такого рода стереоти­пы. Любая нация интуитивно ассоциируется с тем или иным образом. Хотят того люди или нет, они неизбежно воспринимают и оценива­ют чужие обычаи, традиции, формы поведения, прежде всего, сквозь призму своих собственных обычаев. Такая склонность рассматривать явления и факты чужой культуры, чужого народа называется этно­центризмом. То, что каждому человеку ближе свои обычаи, а чужие кажутся не только странными, но и неприемлемыми, является вполне естественным. Проблема возникает лишь тогда, когда эти различия выводятся в главное качество и превращаются во враждебную психо­логическую установку по отношению к какой-то этнической группе. Это и есть этническое предубеждение. М. Горький в книге «Жизнь Клима Самгина» писал: «Когда русский украдет, говорят: "Украл вор", а когда украдет еврей, говорят: "Украл еврей". Почему? Потому что в соответствии со стереотипом (еврей — жулик) внимание фиксируется не столько на факте воровства, сколько на национальности вора». Та­кими же классическими стереотипами пользуются во многих сферах: «лицо кавказской национальности», «чеченский след» и др.

Таким образом, наше восприятие действительности построено на определенных стереотипах, которые передаются нам из поколения в поколение. Поэтому и других людей, другие народы мы оцениваем при помощи все тех же стереотипов. В прошлом эти установки были весьма живучи. Это объяснялось отсутствием необходимой объектив­ной информации о других народах. Наши знания были весьма скуд­ны, поэтому мы пользовались теми шаблонами, которые составлялись людьми, имевшими непосредственный контакт с представителями других наций. Зачастую их оценки были весьма далеки от действи­тельности. Сегодня, в век информации, мы могли бы разрушить сло­жившиеся стереотипы, естественно, при наличии целенаправленной миролюбивой политики. Но такая постановка вопроса абсолютно невыгодна большинству политиков. Наоборот, средства массовой ин­формации в их руках часто служат укреплению старых и созданию новых стереотипов. Цели очевидны. Все наши предубеждения и сте-

реотипы практически не способны вызвать к жизни межнациональ­ные столкновения. Но они являются своеобразным топливом для их разжигания, именно той последней соломинкой, которая переламы­вает спину быка. Стереотипы формируют образ чужого, врага, оправ­дывают действия своей стороны, нас охватывает праведный гнев. Мы идем защищать справедливость от злых и коварных недругов. Однако большинство войн и конфликтов было порождено не ложными пред­ставлениями и отнюдь не негативными национальными стереоти­пами, а реальными экономическими, политическими, социальными причинами.

Согласно теории Геллиера, национализм — это, прежде всего, по­литический принцип, требующий, чтобы политические и националь­ные единицы совпадали. Нарушение этого принципа, недостаточ­ность политических и государственных институтов, гарантирующих развитие нации и ее культуры, вызывают обострение националисти­ческого чувства и мощные движения протеста. Всюду, где есть такие нарушения, конфликт потенциально неизбежен.

Национализм — это особое историческое состояние, соответс­твующее периоду индустриализации, переходному этапу. Национа­лизм вовсе не признак отсталости общества: он расцветает в условиях достаточно высокой грамотности, появления национально-интел­лектуальной элиты и потребности в квалифицированных кадрах. Национализм приходит и уходит, когда для него складываются опре­деленные исторические обстоятельства. Происходит национальное «пробуждение», массы крайне болезненно ощущают несоответствие между возможностями и состоянием своей национальной культуры, обеспеченностью ее средствами политической власти. В такой период национализм крайне чувствителен, агрессивен.

По словам Геллиера, национализм — дитя новой формы обще­ственных отношений, ориентированной на создание новых нацио­нальных культур, каждая из которых стремится быть защищенной собственным государством. Но таких культур слишком много, а места под солнцем слишком мало. И в этом заключается основной конфликт эпохи национализма.

Традиционные механизмы и институты решения межнацио­нальных вопросов

Ярко выраженных межнациональных проблем на территории нынешней КЧР в прошлом практически не существовало. Основные противоречия, возникавшие между народами данной территории, бы­ли сконцентрированы на главном богатстве того времени — земле. В условиях малоземелья этот вопрос являлся первостепенным для каж-

дой этнической общины. Установление контроля над плодородными землями и пастбищами одними народами фактически ставило в зави­симость остальные народы. Поэтому расценивать столкновения, на­пример, кабардинцев могли балкарцы другого общества и наоборот.

Однако механизмы разрешения конфликтов само собой сущест­вовали. Одним из таких институтов являлось аталычество. Аталычес-тво подразумевало под собой передачу детей на воспитание в другие семьи. Широко практиковалась отдача детей на воспитание в семьи других народов. Например, осетины и карачаевцы отдавали своих де­тей кабардинцам и наоборот. Ребенка отдавали с малых лет. Срок его пребывания в доме аталыка (т. е. лица, принявшего ребенка на воспи­тание) определялся для мальчика — 8-13 годами, а для девочки — до 12-13 лет. При завершении срока воспитания аталык дарил воспитан­нику парадную одежду, коня, оружие и возвращал его в родной дом. Семья воспитанника устраивала по этому поводу большие торжества, преподносила аталыку и его семье дорогие подарки. Аталычество, та­ким образом, являлось одной из форм искусственного родства и спо­собствовало укреплению связей не только между семьями, но и между народами.

В связи с расширением межэтнических контактов значительное развитие получило куначество. Кунаки постоянно находились в дру­жеских отношениях. Куначество могло завязываться при первых же встречах. Для этого давались клятвы быть верными, как родные бра­тья, обменивались подарками и т. д. Кунаков отныне связывала вза­имопомощь и участие в важнейших делах друг друга. В ряде случаев кунак заменял детям умерших родителей.

Сложившаяся в XIX в. на Северном Кавказе обстановка значи­тельно усилила распространение куначества как между горцами, так и между горцами и русскими.

Куначество играло в жизни народов Северного Кавказа важную роль. Благодаря этому институту развивались экономические, куль­турные и брачные связи, взаимно обогащались культура и быт как горцев, так и народов всего Кавказа. Существовали и другие формы, способствовавшие налаживанию межэтническихконтактовиустране-нию противоречий, например, карачаево-балкарский тере. Слово тере означает почетное место в доме. Формирование тере способствовало процессу феодальной раздробленности и междоусобицы. Предметом постоянных забот тере были также вопросы суверенитета и террито­риальной неприкосновенности, войны и мира, укрепления дружест­венных отношений с соседними народами. Однако перестройка об­щественной жизни горцев на основе государственного управления и внедрения царского административного права подорвала все тере.

Северо-Кавказские народы поддерживали между собой тесные взаимоотношения. Этому, прежде всего, способствовало то, что меж­ду ними не было резко очерченных границ территориальных. Име­лись также поселения со смешанным населением. Все это предопре­деляло развитие добрососедства, укрепление дружеских отношений, куначества, возникновение родственных связей между ними. Добро­соседские отношения имели и экономическую основу. Жители высо­когорной зоны (балкарцы, карачаевцы) приобретали зерно у абазин и кабардинцев. Абазины и кабардинцы покупали металл у карачаевцев. Кабардинские лошади пользовались большим спросом у всех Северо-Кавказских народов. Близ «стоянки Дудуркай», где жили абазины, ежегодно устраивался базар, посещаемый многими торговыми людь­ми из разных мест Северного Кавказа. Между народами Северного Кавказа существовали и другие формы экономических контактов. Абазины и карачаевцы пасли свой скот на землях кабардинцев и бес-ленеевцев. Имели место совместная заготовка зерна и рыбная ловля. В процессе длительного общения между собой горцы перенимали друг у друга трудовые навыки ведения хозяйства. Феодальные владе­тели поддерживали между собой тесные политические связи. Однако эти связи не всегда были дружественными. К середине XVI века ка­бардинские феодалы контролировали значительные районы Северо-Кавказских просторов. В вассальной зависимости от них находились абазины, карачаевцы, осетины, ингуши и др.

Однако не феодальные междоусобицы определяли взаимоотно­шения народов Северного Кавказа. В основном между трудовыми сло­ями народов поддерживались мирные и добрососедские отношения. Этому во многом содействовало установление родственных отноше­ний. Известно, что феодальные владетели заключали между собой династические браки. В таком родстве друг с другом находился целый ряд кабардинских, западно-адыгских, абазинских, дагестанских, ка­рачаевских, балкарских и ногайских владетелей. Браки совершались и между простыми людьми. Важное место в укреплении дружествен­ных отношений между различными народами имело куначество и аталычество.

Владетели разных народов приглашались в качестве посредни­ков для разрешения различных внутренних споров, связанных с вне­шнеполитической обстановкой. Установление мирных взаимоотно­шений между феодальными правителями объективно сказывалось на отношении между народами.

На основе укреплявшихся торгово-экономических, политичес­ких, добрососедских и иных связей между народами усиливалось и развивалось их культурное сотрудничество и взаимообогащение. В

результате всего этого сложилось много общих черт в материальной и духовной культуре, развитию которой способствовали сравнительно одинаковые экономические и социально-политические условия. Это четко прослеживается в предметах хозяйственного и домашнего оби­хода, в национальной одежде и пище, декоративном искусстве, в праз­днествах, в семейном и общественном быту.

О длительных и тесных связях свидетельствует также и словар­ный фонд кавказских языков. В каждом языке встречается масса слов, заимствованных у близких и далеких соседей. К тому же, народы Се­верного Кавказа владели языками соседей. Особенным даром поли­глота отличались абазины.

Все сказанное свидетельствует о том, что при всей раздроблен­ности и разобщенности постепенно складывались условия, объек­тивно способствовавшие укреплению добрососедских отношений и дружбы между народами. Показателем этих дружественных связей, взаимовлияния и взаимоотношения материальной и духовной куль­туры являлось сходство быта и нравов, социальных и общественно-политических институтов.