Дорога ведет в пропасть

В тот день я еще раз заехал в отель «Инка», чтобы проверить, не пришел ли Шпеер. Подниматься в номер я не стал, просто позвонил с низу. Ответом были все те же длинные гудки. Может, следует заявить в полицию? Я решил подождать еще один день.

Хотя Шпеер говорил мне, что оставил свой мобильный в Чили, я на всякий случай позвонил по номеру, указанному на визитке. Так и есть — «телефон абонента выключен». Следующий мой звонок был в редакцию газеты, где работал Ференц. Там мне любезно сообщили, что их сотрудник три дня назад взял месячный отпуск и сейчас, к сожалению, недоступен, но я могу изложить им свою проблему. «Если бы я изложил вам свою проблему, вы бы, ребята, из штанов повыпрыгивали», — подумал я и вежливо распрощался.

Осталось разобраться с цифрами на визитке рядом с именем Милавии. Что это, телефонный номер? Поначалу я отмел эту мысль — слишком мало цифр, но потом вернулся к ней. Ведь в маленьких городках, где не наберется и десяти тысяч жителей, телефонные номера как раз пятизначные. Милавия вполне мог жить в таком городе, что вполне логично, если он не хотел привлекать к себе внимание. Но на обзванивание всех городков в Аргентине ушел бы не один месяц…

Вторая версия — почтовый индекс. Если верить справочнику, почтовый округ с таким индексом находился где-то на юге Патагонии. Впрочем, цифры на визитке могли означать что угодно — от стоимости товара до кода ячейки в камере хранения на вокзале.

На следующее утро я, как заведенный, снова отправился в гостиницу «Инка», уже ожидая известного результата. Честно говоря, во мне зрела уверенность, что Шпеера нет в живых. Однако портье встретил меня необычной новостью: в два часа ночи постоялец из номера 545 сдал ключи, расплатился и уехал в неизвестном направлении…

Ругая себя за то, что не предусмотрел такой возможности (а что я мог поделать — выставить круглосуточный пост у гостиницы?), я отправился в контору, которой поручил поиск Милавии. Во-первых, узнать, как движутся дела, во-вторых, отдать им визитку с цифрами — может, пригодится. Но и тут меня ждал сюрприз…

В конторе меня сразу же проводили в кабинет начальника. Директор — коротко стриженный мужчина лет сорока — жестом предложил мне сесть и взял сигарету из лежавшей на столе пачки.

— Господин Кранц, — начал он, помолчав, — мне очень неудобно говорить об этом, но мы, судя по всему, вынуждены будем отказаться от выполнения вашего заказа.

— Почему?

— Господин Кранц. — Мой собеседник неторопливо прикурил сигарету. Нарочитая плавность движений говорила о том, что он сильно нервничает. — Мы хорошие специалисты с хорошей репутацией. Но я никогда не говорил о том, что мы можем все. Есть вещи, которые нам не под силу.

— Например, найти Ружеро Милавию? — изумился я. — Но ведь прошло совсем немного времени…

— Да, совсем немного. Однако его хватило, чтобы понять, что за это дело не стоит браться. Возможно, вам известно о подпольных организациях ветеранов СС…

В других условиях в ответ я бы громко и весело рассмеялся — мне ли не знать о сети современных нацистских структур. Но ситуация была слишком серьезной, и я просто кивнул.

— Так вот, — продолжил мой собеседник. — У них этот Милавия, похоже, под колпаком. Нам очень четко дали понять, что совать сюда свой нос не следует. За три дня я потерял двух человек. Двух ребят, господин Кранц, которые были прекрасными профессионалами! У одного из них была жена и двое маленьких детей. Я не могу рисковать своими людьми.

— Я понимаю вас.

— Это очень хорошо. — Мужчина зажег потухшую сигарету и глубоко затянулся. — Надеюсь, это не повредит нашей репутации в ваших глазах. Аванс мы вам вернем. И… позвольте еще один маленький совет. Бросьте вы это дело. Это плохая дорога. Эта дорога ведет в пропасть, господин Кранц, — добавил он, помолчав, и затушил сигарету. — Да, в пропасть.

«Черный орден»

Итак, в дело вмешались силы СС. Что не удивительно, ведь именно под покровительством «Черного ордена» могла создаваться новая религия. Идеология СС, бывшая для эсэсовцев даже большечем религией, как раз и ждала своего часа, чтобы стать всегерманской. Только вот не дождалась.

В 1896 году почти неизвестный английский автор М.П.Шиль опубликовал фантастическую повесть. В ней рассказывалось о группе безжалостных убийц, бродивших по Европе и уничтожавших все, что, по их мнению, препятствует прогрессу человечества. Повесть называлась «СС». Четырьмя годами позже в Мюнхене родился человек, который в своих деяниях превзошел мрачные фантазии английского писателя. Этого человека звали Генрих Гиммлер. С раннего детства он бредил историей средневекового рыцарства и сам разработал символику и многие обряды СС.

Рейхсфюрер СС мечтал о создании орденского замка, церемониального центра, сравнимого с Мариенбургом средневековых тевтонских рыцарей. Во время избирательной кампании Гитлера в январе 1933 года Гиммлер впервые побывал в замке Вевельсбург в Падерборне. Он арендовал руины этого вестфальского замка за символическую плату — за одну марку в год.

Вевельсбург, по преданию, был построен гуннами, а свое название получил от рыцаря по имени Вевель фон Бюрен. Гиммлер намеревался превратить замок в штаб-квартиру своего «черного ордена», его музей, хранилище древнегерманских традиций и духовный центр. Руководил проектом реставрации Вевельсбурга Карл Вилигут. Он одобрял идею создания орденского замка и писал, что Вевельсбург станет «новым рыцарским орденом, ноне на основе христианских ценностей, а на основе ирминизма». В одном из писем к Гиммлеру Вилигут рассказал старую вестфальскую легенду:

Замку Вевельсбург суждено стать магическим местом в будущей борьбе между Европой и Азией. Огромная армия с Востока будет окончательно разбита Западом, и эта битва получит название «битва у березы». Вевельсбург станет бастионом, о который разобьется нашествие новых гуннов.

Судя по всему, рейхсфюреру пришлась по душе идея Вилигута. Это подтверждало его собственные представления о главной роли СС в деле защиты Европы в войне Запада с Востоком.

Вскоре в Вевельсбурге был создан Музей арийской культуры, главным экспонатов которого стало Копье Судьбы, а Главным управлением СС по вопросам расы и поселений здесь же был открыт учебный центр идеологической подготовки офицеров СС. Однако уже в феврале 1935 года замок перешел в ведение Личного штаба рейхсфюрера СС.

После реставрации и перестройки в замке были устроены огромная библиотека, оружейная, личные покои самого Гиммлера, апартаменты Гитлера, главный зал для заседаний — по образцу рыцарей Круглого стола. Подвал был переоборудован в зал-крематорий, в котором должны были сжигаться гербы высших чинов СС после их смерти. Повседневные церемонии проводились в залах обергруппенфюреров СС. В особом зале проводили «крещение кровью» новобранцев. Во флигелях и малых залах замка располагались учебные комнаты. Они были названы и оформлены в честь древних ирминистических богов.

Я запросил исторический архив земли Северный Рейн-Вестфалия и через некоторое время получил фотокопии планов местности, созданных в начале 1940-х годов по приказу Гиммлера. Окружающие деревни планировалось перенести прочь от Вевельсбурга. На их месте, расширив замковые территории, собирались устроить грандиозный архитектурный комплекс. Проект должен был быть закончен к 1960 году. Гиммлер мечтало создании «Ватикана СС» — центра тысячелетнего германского рейха. Но это было только начало. В одном из ответных писем Вилигуту Гиммлер писал:

В каждом штандарте должен быть создан культурный центр немецкого величия и немецкого прошлого, и чтобы его привели в тот порядок и в то состояние, какое было бы достойно народа с древней культурой.

Историк Хайнс Хайне писал:

Покров тайны лежал на деятельности СС. Никому, даже членам партии или СА, не разрешалось знать, что делает СС. Гиммлеровский орден существовал в таинственных сумерках.

И с каждым годом эти сумерки делались все таинственнее. Так, когда кандидат в СС приносил присягу и становился полноправным членом ордена, он вдруг обнаруживал, что существует «храм внутри храма» и, чтобы сделать карьеру, он должен пройти еще один круг посвящения. И так далее, и еще, и еще.

При приеме в СС новых членов они проходили посвящение в Вевельсбурге и должны были отречься от своего прошлого. При этом соблюдался сложный ритуал. Один из наблюдателей, явно симпатизировавший происходящему, описывал сцену принесения клятвы СС в своем дневнике:

Прекрасные молодые люди с серьезными лицами, образцовой осанки и выправки, избранные. Слезы подступают к глазам, когда при свете факелов тысячеголосый хор повторяет клятву. Это похоже на молитву: «Клянусь тебе, Адольф Гитлер, фюрер и канцлер Германского рейха, быть верным и мужественным. Клянусь тебеи назначенным тобой начальникам беспрекословно повиноваться вплоть до моей смерти. И да поможет мне Бог!»

Подобные ритуалы, которые Хайне назвал «неоязыческими», существовали для свадеб и похорон. Вилигут лично разрабатывал их и представлял Гиммлеру на утверждение. Рейхсфюрер СС был в восторге. Многие фрагменты ритуалов содержатся в письмах Вилигута Гиммлеру, которые последний бережно хранил среди личных бумаг. Собственно, так они и дошли до нас.

Для офицеров СС свадебные церемонии проводились только в самом, замке Вевельсбург. Вилигут появлялся с ритуальным посохом из слоновой кости, увитым голубой лентой с изображенными на ней рунами и «освящал» этим посохом брак. На церемониях бракосочетания рядовых членов функции священника выполнял командир местной организации СС.

Крещение новорожденного в семье эсэсовца происходило перед портретом Адольфа Гитлера. Младенца обязательно должны были наречь древнегерманским именем. В подарок он получал экземпляр «Майн кампф».

Члены СС не праздновали ни Рождество, ни Новый год. Их главными праздниками былидни летнего и зимнего солнцестояния, день рождения фюрера и годовщина «пивного путча». Церемония «освящения знамен» также проходила в Вевельсбурге.

Французский исследователь Мишель Турнье так описывает этот обычай:

Пивной путч. Прогремел залп, от которого погибли шестнадцать человек из окружения Гитлера. Геринг был серьезно ранен, Гитлера придавил к земле умирающий Шейбнер-Рихтер, и фюрер сумел освободиться, вывихнув плечо. За этим последовало заключение фюрера в крепость Ландсберг, где он и написал «Майн кампф». Но все это не имело никакого отзвука. Что касается Германии, то люди отнеслись к этому вполне безразлично. Единственное, чем запомнился этот день 9 ноября 1923 года в Мюнхене, было знамя мятежников, украшенное свастикой, — знамя, лежавшее на земле среди тел шестнадцати жертв мятежа и обагренное их кровью. Поэтому окровавленное знамя — знаменитое Blutfahne — считалось самой священной реликвией нацистской партии. Начиная с 1933 года оно публично демонстрировалось два раза в год: 9 ноября, когда его выносили во время марша у Фельхеррхаллев Мюнхене, когда разыгрывалось театрализованное зрелище, напоминающее средневековые пассии. Главным событием был вынос знамени на ежегодных партийных съездах, проходивших в сентябре в Нюрнберге и являвших собой кульминацию нацистских ритуалов. В эти дни окровавленное знамя, словно бык-производитель, готовый оплодотворить бесконечное число самок, соприкасалось с новыми и новыми штандартами, стремящимися зачать от него… Затем перед ним парадным маршем проходили целые армии, каждый солдат которых был знаменосцем. О, это было море колеблемыхветром флагов, штандартов, стягов, полотнищ, инсигний и орифламм. Эти сборища достигали своей кульминации ночью, когда свет множества факелов озарял флагштоки, транспаранты и бронзовые статуи, погружая в тень огромные массы людей. Наконец наступал момент, когда фюрер восходил на монументальный алтарь, в небо внезапно и одновременно направлялись лучи ста пятидесяти прожекторов, образуя настоящий собор из столпов света, взметнувшихся на высоту тысячи футов, подчеркивая совершенно фантастический характер происходившей там мистерии.

Отличившиеся эсэсовцы получали перстень с изображением «мертвой головы» и рунической символикой, кинжал с девизом СС «Моя верность — моя честь» и меч — последний только из рук самого рейхсфюрера СС. Вручение меча сильно напоминает атрибутику древнегерманских культов и традиций тамплиеров и тевтонцев.