Герменевтическая (интерпретативная) антропология

В ходе современных дискуссий о путях развития культурной антропологии в XXI в. многие западные исследователи приходят к выводу, что развитие герменевтической антропологии в этот период станет приоритетным. Представители этого направления пришли к полному отказу от принципа европоцентризма, когда роль субъекта в изучении культур отводится западному ученому, а неевропейские общества выполняют лишь роль объекта. Процессы глобализации в современном мире приводят к тому, что совокупность культур разных народов и стран все больше превращается в единую глобальную культурную систему.

В связи с этим, как подчеркивает А.П. Садохин, «наиболее перспективно то направление в культурной антропологии, которое не воспринимает другие культуры просто как объект исследования, а признает его равноправным участником культурно-исторического процесса; которое придает приоритетное значение пониманию чужих форм жизни, систем ценностей и образа мыслей и отводит второстепенное место объяснению социальных и культурных взаимосвязей»¹.

Некоторые историки науки рассматривают становление интерпретативной антропологии как продолжение и развитие символической антропологии¹. Вместе с тем развитие этого направления культурной антропологии оказывается тесно связанным с возникновением герменевтики и понимающей социологии.

Следует подчеркнуть, что объективистски ориентированная антропология стремилась к максимальному исключению влияния субъективного фактора на результаты научных исследований. Такая антропология стремится строить свою теорию по образцу и подобию естественных наук. В отличие от объективистской ориентации антропологии (начало которому положено трудами О. Конта и его позитивной философией) понимающая (интерпретативная, герменевтическая) антропология ставит в центр изучения культуры анализ субъективных представлений. Важно заметить, что речь идет не только о субъективных представлениях объекта исследования — представителя той или иной культуры, но и о субъективных представлениях самого исследователя.

Существенное влияние на характер и содержание основных идей герменевтической антропологии оказали философские взгляды Вильгельма Дильтея (1833— 1911) — немецкого историка культуры, представителя «философии жизни». Он считается также основоположником понимающей психологии и школы «истории духа». Центральным у Дильтея выступает понятие «жизнь» как способ бытия человека, как культурно-историческая реальность. Задача философии как «науки о духе», с его точки зрения, — понять «жизнь», исходя из нее самой. В связи с этим он выдвигает метод «понимания» как непосредственного постижения некоторой духовной целостности (целостного переживания). Понимание, родственное интуитивному проникновению в жизнь, Дильтей противопоставляет методу «объяснения», применяемому в «науках о природе».

Понимание собственного внутреннего мира достигается с помощью самонаблюдения, понимание чужого мира — путем «вживания», «сопереживания», «вчувствования». По отношению к культуре прошлого понимание выступает как метод интерпретации, названный Дильтеем герменевтикой. Сущность метода состоит в истолковании отдельных явлений как моментов целостной душевно-духовной жизни реконструируемой эпохи.

Дильтей развивал герменевтику также и в качестве методологической основы гуманитарного здания. С его точки зрения, герменевтика есть учение об искусстве истолкования литературных памятников, понимания письменно зафиксированных проявлений жизни. Дильтеевская линия в развитии герменевтики была продолжена Г. Мишем, И. Вахом, Ротхакером, Больновым и др. Ныне герменевтика — это скорее собирательное имя для обозначения подходов, ориентированных на имманентное² понимание текста в отличие от его историко-генетического объяснения. Сторонники герменевтики подчеркивают, что текст необходимо понять, исходя из него самого, не подменяя его содержание социально-экономическими «причинами» или культурно-историческими «влияниями».

Таким образом, герменевтический метод исходит из того, что в человеческом поведении между реакцией и стимулом всегда стоит интерпретация, иначе говоря, осмысление того, что означает данный символ, на какие возможные последствия он указывает. Как подчеркивает В.М. Розин, даже наиболее часто встречающиеся символы, «значение которых не вызывает сомнения у подавляющего большинства населения, могут стать объектом интерпретации и действительно интерпретируются. Таким образом, человеческое взаимодействие осуществляется как постоянный процесс интерпретаций, их взаимных согласований, в ходе которых вырабатываются общие видения и оценки предметов и явлений»¹.

Такой философский подход оказал серьезное влияние на изменения в методологии этнологических исследований. Приверженцы символической антропологии часто обозначают метод интерпретация как метод культурного анализа. С точки зрения этого метода, решающее значение принадлежит роли этнолога как посредника, а не внешнего наблюдателя культурного опыта.

Фактически интерпретация всегда являлась необходимым элементом этнологических и этнографических исследований. Однако ранее она выступала как своего рода мастерство или искусство осмысления и изложения эмпирического материала. Как отмечает С.В. Лурье, начиная приблизительно с 60-х гг. XX в. «она превратилась в теоретическую альтернативу антропологии, составляющую противовес традиции эмпирических исследований, которая вела свое происхождение из естественных наук. Символизм способствовал превращению интерпретативного метода в доминирующий метод культурной антропологии»².

С точки зрения культурного анализа, исследование феноменов культуры — это объяснение путем интерпретации значений, воплощенных в символических формах (именно этот тезис демонстрирует тесную связь символической антропологии и антропологии интерпретативной). При этом подчеркивается, что такого рода объяснение принципиально отличается от тех исследовательских процедур, которые предполагает описательный подход. Для описательного подхода характерна опора на научный анализ и классификацию, отражающую эволюционные изменения и характер взаимозависимостей. С точки зрения герменевтического подхода, «изучение культуры скорее подобно интерпретации текста, чем классификации флоры и фауны». Представления, формируемые в результате интерпретации, отражают как бы «компромисс между объективной реальностью и субъективными воззрениями на нее». Таким образом, для этнологов 70 — 80-х гг. XX в. результаты антропологических исследований выступают скорее плодом интерпретации и герменевтических истолкований, чем позитивных исследований — опытных или основанных на умозаключениях.

На смену методу включенного наблюдения в рамках интерпретативной антропологии пришел метод наблюдающего участия. Различие двух этих методов состоит, прежде всего, в том, что при включенном наблюдении культурантрополог (этнолог) стремится бесстрастно наблюдать за жизнью членов исследуемой культуры. Эмоциональное контактирование с ними отступает при этом на второй план. При наблюдающем участии этнограф «переживает и наблюдает соучастие себя и других в этнографическом процессе», а это влечет за собой и изменение характера отображения научного антропологического материала: «Вместо писания этнографических мемуаров, где этнограф сам был главным действующим лицом, или стандартных монографий, где объектом рассмотрения были другие, внутри единой повествовательной этнографии, сосредоточивающей свое внимание на характере и процессе этнографического диалога, я и другой неразрывны»¹.

В качестве основателей герменевтического направления исследований в антропологии историки науки выделяют Клиффорда Гирца (р. 1926) и Виктора Тернера (1920— 1983). Они поставили своей целью исследовать роль символов в социальной коммуникации. При этом для Тернера первоочередной интерес представлял прагматический аспект символов, в соответствии с которым символы функционируют в социальном процессе как активная сила. К. Гирц свои идеи развивал в русле общей интерпретативной антропологии, задачей которой стало выявление роли символов в социальной жизни и их влияния на восприятие, чувства и мышление человека В концепции Гирца отдельные культуры трактовались как закрытые системы значений, поэтому задачей антрополога выступало чтение, анализ в истолкование этих систем как текстов (сравните с основной идеей постмодернистского анализа). Гирц выдвинул положение, согласно которому культурантропологи не должны ограничиваться описанием эмпирических данных, их задача — вскрывать «глубинные значения», лежащие в основе поступков и мыслей носителей данной культуры.

К. Гирц определял себя самого в качестве «понимающего» антрополога, который совмещает в себе и социально действующее лицо, и социального теоретика: «Его символический подход в значительной мере нацелен на то, чтобы описать слой, производящий значения и лежащий между системой символов и каждодневной жизнью. Таким образом, рассматриваются все аспекты культуры от родственных связей, религии и политики до экономики в ракурсе социальных акций ума — сознательно и бессознательно»². К. Гирц подчеркивает, что анализ культуры, т. е. этнографическое описание, сделанное антропологами, — это «интерпретация интерпретации, вторичная интерпретация мира, который постоянно описывается и интерпретируется людьми, которые ее создают»³.

Символы для К. Гирца — это ткань каждодневной коммуникации. Антрополог способен наблюдать, как выражают себя другие люди, как они проявляют посредством коммуникация свой опыт. Даже символы, связанные с тем, что принято называть «наиболее внутренними», «глубинными» мотивами, в конечном счете, проявляют себя в общественной жизни. У К. Гирца культура выступает как «исторически устойчивый образ значений, воплощенный в символах», как схема организации социальных и психологических процессов, которая необходима, утверждает К. Гирц, потому, что человеческое поведение «предельно пластично»⁴.

Интерпретативный метод, как можно судить по публикациям, характерен для многих современных западных антропологов. Современный культурантрополог В. Кряке подчеркивает, в частности: «Исследователь может изучать культуру только при помощи ее индивидуальных представителей — ее индивидуальных творцов. Культура конструируется этнологом из его опыта отношений с представителями культуры: знаковость культуры — это то, что этнолог воспринимает как отличное от его собственного прошлого опыта, часто в качестве несистематизированного интуитивного понимания, так что он не может эксплицитно¹ выделить имеющиеся различия»².

Этнолог Д. Хейэно рассказывает о себе, что, занимаясь этнографией, он так погрузился в субкультуру игроков в покер в Калифорнии, что «в течение нескольких лет действительно стал одним из тех, кого изучал»; а Л. Долби после своих полевых исследований социальной культуры гейши в Японии утверждала, что «сама ощущает себя гейшей и по телу, и по духу, научившись думать и вести себя, как гейша»³.