Пограничная застава

Предисловие (П. Иванчишин)

Огромна наша страна. Когда на востоке ее только берет старт новый день, на западе еще в разгаре день вчерашний. Практически ни на секунду не прекращается на советской земле мирный, созидательный труд. Люди строят свое светлое будущее. Планы, предначертанные ленинской партией, воплощаются в электроэнергию и металл, в зерно и ткани, в этажи жилых домов и корпуса новых предприятий, в научные открытия и произведения искусства.

Завоевания нашего многонационального народа, нашего строя, рожденного Великим Октябрем, всемирно известны. Их вынуждены признавать даже враги. Но они не хотят смириться с реальностью и постоянно пытаются помешать нам спокойно жить и работать. Так было на протяжении всей шестидесятилетней истории Советского государства, с первых его дней. И поэтому мы вынуждены были всегда думать о том, как сохранить покой Родины, поэтому Основной Закон нашей державы гласит: «Защита социалистического Отечества относится к важнейшим функциям государства и является делом всего народа».

Граница наша велика — по протяженности равна полутора экваторам. Она проходит по горным кручам и таежным дебрям, по раскаленным пескам пустыни и студеной тундре, по излучинам тихих речушек и бурным морям. Охранять ее — задача совсем не простая.

Когда молодой человек надевает военную форму и дает присягу на верность Родине, он становится ее солдатом. Солдаты, надевшие зеленые фуражки, являются еще и бойцами переднего края — защитниками советских рубежей. Это большая ответственность перед народом и высокое доверие, оказанное им.

В пограничных войсках служат люди мужественные, выносливые, высокоидейные. Так сложилось с самого начала, с весны 1918 г. 28 мая В. И. Ленин подписал Декрет Совета Народных Комиссаров об учреждении пограничной охраны. «На пограничную охрану возлагается защита пограничных интересов Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, — говорилось в документе, — а в пределах приграничной полосы — защита личности и имущества граждан…»

Впервые был четко определен смысл и порядок службы. Пограничники должны были препятствовать тайному переходу через сухопутные и морские рубежи, провозу грузов, осуществлять пограничный карантин, защищать пограничные селения.

28 мая 1918 г. стало днем рождения пограничных войск.

В новые войска шли добровольцы и прежде всего бойцы из числа рабочих, солдат и матросов, закаленные суровой школой классовой борьбы.

Весна нашей государственности памятна громами войны. Старый мир отчаянно сопротивлялся. Белогвардейцы и интервенты подступали со всех сторон. В стране царили хозяйственная разруха, спекуляция, саботаж, голод. В городах и селах разгуливали банды, искали пристанища контрабандисты. Борьбу с ними вели дзержинцы-чекисты и пограничники. Нередко стражам рубежей приходилось сталкиваться с большими отрядами вооруженных до зубов головорезов, вступать в жестокие схватки, обезвреживать опытнейших агентов иностранных разведок.

Летопись пограничных войск с первых дней существования хранит яркие примеры величайшего мужества бойцов, верности революции.

Миновал период интервенции. Но и тогда, когда молодая Советская страна вела мирное строительство, на рубежах Отчизны не прекращалась скрытая борьба. Изощреннее становились методы врага, но рос и опыт пограничных войск. Подвиги воинов в зеленых фуражках снискали к ним любовь всего народа.

Когда началась Великая Отечественная война, пограничники первыми грудью встали на пути фашистских полчищ. От Черного до Балтийского моря врагу противостояло 796 застав. 24 июня 1941 года «Правда» писала: «Как львы дрались советские пограничники… Они бились врукопашную, и только через мертвые их тела мог враг продвинуться на пядь земли».

Невиданной стойкостью поразили мир советские пограничные заставы, принявшие на себя первый коварный удар отмобилизованных фашистских армий. И все четыре года Великой Отечественной войны в боевых порядках фронтов, на труднейших участках, отважно действовали крупные пограничные формирования.

Советское правительство высоко оценило героизм и отвагу пограничников в разгроме гитлеровской Германии и милитаристской Японии. Более тринадцати тысяч воинов-пограничников были награждены орденами и медалями, свыше 150 удостоены звания Героя Советского Союза. За доблесть и мужество наградами Родины отмечено более пятидесяти пограничных полков, отрядов, отдельных маневренных групп, дивизионов, сторожевых кораблей и учебных заведений.

Граница — весьма чуткий барометр межгосударственных отношений. Любые изменения внешнеполитического климата, «похолодания» или «потепления», тотчас же сказываются на границе. Так было на протяжении всей нашей истории. Однако при этих колебаниях «давление» извне было фактором постоянным, и потому девиз «граница на замке» оставался для войск законом жизни, законом службы. Иностранные разведки привлекали себе в помощь все новые формы и средства идеологического воздействия, современную технику. Понятие «бдительность» для нас стало включать не только идейно-политическую зрелость, ратное мастерство солдат и офицеров, но и обеспечение самыми совершенными средствами обнаружения врага и противоборства любым его провокациям.

И государство дало своим дозорным все необходимое.

Боеспособность погранвойск, их качественное состояние поднялись на более высокую ступень и в полной мере отвечают современным требованиям. Войска границы обеспечены быстрым транспортом, радиолокаторами, прожекторами, приборами ночного видения и «зоркой» оптикой, новейшим оружием.

А как выросли сами люди границы! Если до Великой Отечественной войны среди призывников с высшим и средним образованием насчитывалось немногим более пяти процентов, то сейчас таких абсолютное большинство. Молодежь, выходящая ныне охранять рубежи Отчизны, — это грамотные, целеустремленные люди с большим кругозором, равно хорошо разбирающиеся в политике и электронике. Знания, полученные в школе, дают им возможность быстро постигать военную науку, сложную технику. Это молодежь, гордящаяся делами своих отцов и дедов, связанная кровными нерасторжимыми узами с предшествующими поколениями защитников границы, беззаветно преданная идеям марксизма-ленинизма. Ей присущи высокая политическая бдительность, железная дисциплина.

Как никогда, в наше время важна задача умелого воспитания воинов. И это прежде всего зависит от командного состава, от его подготовки. Сейчас почти каждый офицер-пограничник имеет высшее военное, военно-техническое или специальное образование. Почти весь офицерский состав — это коммунисты и комсомольцы. Высшие пограничные военные училища, готовящие офицеров границы, дают знания, по объему и глубине не уступающие лучшим вузам страны. Наряду с военными дисциплинами будущим командирам преподаются философия и педагогика, иностранные языки и высшая математика. Такая серьезная подготовка обеспечивает границу командирами высокой культуры, подлинными специалистами своего многотрудного дела.

Солдаты границы — верные сыны своего народа, и все, что происходит в стране, волнует и радует их сердца. Они непременные участники патриотических движений, важных политических кампаний. Их труд — служба. И поэтому все добрые почины, рожденные в войсках, обращены к службе. Образцово нести ее — значит держать «границу на замке».

Служба на рубежах страны овеяна своеобразной романтикой. Она зовет молодежь. Но при этом всегда присутствует еще одно важное понятие — убежденность. Убежденность человека в том, что на границе он наиболее полно может проявить свой патриотизм, свою веру в дело ленинской партии.

И потом долго еще помнят люди, ходившие дозорами на рубежах Отчизны, годы своей службы, закалку, полученную там. И хранят зеленые фуражки и бескозырки с ленточкой, на которой написано «Морчасти погранвойск», как реликвию. С ними едут на самые важные участки мирного строительства. Достаточно вспомнить, что только в девятой пятилетке около двадцати тысяч лучших пограничников после службы поехали работать на всесоюзные ударные стройки. Школа границы позволила им быстро выдвинуться в ряды передовиков.

Книга, которую вы держите в руках, посвящена благородному труду и ратным подвигам воинов границы — солдатам и командирам. Очерки, собранные в ней, — это лишь эпизоды их славной летописи. Но они дают возможность проследить жизнь советской границы на различных этапах ее истории. Своеобразной хроникой подвигов проходят через всю книгу короткие рассказы о тех, кто шагнул в бессмертие. Десятки застав носят имена героев-пограничников. В этой книге впервые они упомянуты все.

Старшее поколение читателей найдет в книге знакомые имена, в свое время названные в печати, в указах о награждении. Это будет встреча с добрыми старыми друзьями. Молодой читатель обретет друзей новых, героев, которым захочет подражать, ибо примеры мужества, стойкости, бдительности всегда помогают формированию человеческих характеров.

Граница — это порог нашего большого дома, гостеприимного для друзей. Но граница — это и неприступный рубеж для тех, кто пытается перешагнуть его тайно. Люди на дозорных тропах всегда начеку.

Так было, так есть, так будет.

П. ИВАНЧИШИН, генерал-майор, заместитель начальника Политуправления пограничных войск КГБ СССР

Евсей Брауде. Первые пограничники

Никогда не забуду теплый осенний вечер 1918 г., ставший поворотным в моей жизни. Меня вызвали в Бюро военных комиссаров.

На душе тревожно, чувствовал — вызов не обычный. Время лихое, трудностей горы. В Моссовете, где я работал секретарем фракции большевиков, борьба между меньшевиками, эсерами и большевиками накалилась до предела. Эти яростные споры убеждали, что только наша партия коммунистов может защитить завоеванные кровью права трудящихся, поднять миллионные массы рабочих и крестьян на активную и сознательную деятельность по строительству нового, Советского социалистического государства. Все остальные тянули страну назад. Рабочие Москвы прекрасно это понимали.

На заводах и фабриках уже были осуществлены восьмичасовой рабочий день и контроль над производством.

Классовая сознательность росла быстро. И все-таки нам приходилось нелегко. Революция в опасности. В стране разруха и голод. Процветали спекуляция и саботаж. Участились диверсии, поджоги, террористические акты.

Коммунисты вооружены. Необходимость этого доказало лево-эсеровское восстание. А сколько восстаний было в других городах! И все это помимо фронтов борьбы с белогвардейцами и интервентами.

Мои размышления прерывает обращение часового:

— Ваши документы?

Достаю мандат Моссовета с печатью, на которой еще изображен двуглавый орел, — новой не успели изготовить.

— Второй этаж, товарищ Юренев ждет вас.

Так вот с кем мне предстоит беседовать! Юренев! Член Революционного военного совета республики.

Разговаривали мы с Юреневым долго. Не берусь точно передать его слова, но смысл их был таков:

— За кордон стремятся фабриканты и помещики, князья и графы, белогвардейские офицеры и преступники, финансовые тузы и биржевики, нажившиеся на империалистической войне. Они увозят с собой ценности, произведения искусства, акции иностранных концессий — все то, что по праву принадлежит народу. Границы же как таковой нет. В конце мая товарищем Лениным подписан Декрет об организации пограничных войск. Сейчас создается три округа пограничной охраны на западе. Вы назначаетесь военным комиссаром второго округа.

Командиром второго округа назначен бывший полковник царской пограничной службы Гласко. В ваше распоряжение пока выделяю еще двух военспецов (так тогда называли бывших офицеров). Начальником штаба округа — полковника, командира кавалерийской пограничной бригады Ждановича, а штабс-капитана Любимова используйте по своему усмотрению. Люди как будто честные, проверенные. Однако на всякий случай советую приглядеться к ним повнимательнее. Вверенная вам дивизия должна занять пограничную линию от Пскова до Мозыря. Особое внимание обратите на Оршу. Крупный железнодорожный узел. Сюда ежедневно прибывают десятки и сотни лиц, чтобы уйти за кордон. Орша-Пассажирская — у нас, Орша-Товарная — у немцев. В городе бесчинствуют анархисты и темные элементы. Пора избавить Оршу от мерзавцев… Бешено ненавидит Советскую власть иностранная буржуазия. С Запада в Россию просачиваются шпионы, диверсанты и террористы. Иностранные разведчики, хитрые, прекрасно вооруженные, проникают на советскую территорию, переправляются в глубь страны, селятся в городах и промышленных центрах и начинают вершить свои черные дела. Лучшее средство борьбы с врагом — организовать крепкую охрану границы. В Орше и некоторых других пунктах находились незначительные и разрозненные остатки царских пограничных частей. Бесспорно, среди них имеются солдаты и даже офицеры, готовые честно служить делу рабочего класса. Но по своей малочисленности, а главное, политической незрелости они просто не в состоянии закрыть границу, как этого требуют интересы защиты революции. Ну вот, комиссар, как будто и все. Желаю удачи, — напутствовал меня в заключение Юренев.

…Поезд идет на запад. Останавливаемся почти на каждом полустанке. И всюду наш вагон подвергается настоящей осаде. Люди едут на крышах, гроздьями висят на подножках и буферах. На первый взгляд все трудовой народ: солдаты, крестьяне, мастеровые. Но, приглядевшись, начинаю различать, что не все здесь те, за кого себя выдают. В углу, на нижней полке, крепко зажав между колен домотканый мешок, посапывает во сне старик. Борода лопатой с запутавшимися в ней крошками хлеба, картуз с захватанным козырьком, на ногах лапти. Но вот мужик неловко поворачивается. Из-под грязного, обтрепанного рукава кургузого пиджачка виден батист нижней сорочки. Нет, не крестьянские сны видит «старик»!

На следующее утро, едва остановились возле очередной железнодорожной будки, как в разных концах вагона выросли двое в матросской форме. В руках маузеры, грудь перехвачена крест-накрест пулеметными лентами. Голоса сиплые, простуженные.

— Спокойно, братишки! Проверка документов…

Часа через 2 трогаемся дальше, оставив у полустанка более десятка человек, снятых из вагонов матросами. Где-то среди них и «старик», и другой мой попутчик в замасленном ватнике рабочего, с выправкой кадрового военного. С каждым часом все ближе и ближе Витебск — первый пункт моего назначения, город, куда еду я, военный комиссар пока еще не существующего второго округа пограничной охраны.

* * *

Первые шаги в любом деле всегда бывают трудными. Целых полмесяца наш штаб, то есть Гласко, Жданович, Любимов и я, жил в каком-то нервном возбуждении. Рассказанное — лишь небольшая часть того, что происходило.

Помню небольшой деревянный дом с палисадником, скрипучим крыльцом и оторванными перилами. В палисаднике — кусты жасмина и крыжовника. В Витебске большинство домов было деревянных, с резными наличниками и громадными ставнями, запиравшимися на ночь замками. С наступлением темноты узкие, грязноватые улочки вымирали.

Почти круглые сутки хлопала штабная дверь. Люди вбегали и убегали, чтобы спустя два-три часа вновь привязать у ворот разгоряченных коней и доложить о выполнении приказа.

…Распахивается дверь — и почти падает от усталости красноармеец.

— Там… — хрипит он. — Там обоз с продовольствием. Наших… начисто вырезали. Я один ушел…

— Товарищ Брауде, — поднимает от стола красные от бессонницы глаза дежурный. — Прибыл эшелон иваново-вознесенских ткачей. Около тысячи человек. Где размещать? Беляки все старые казармы загадили. Кони морды воротят, не то что люди…

— Эх, жисть моя мачеха, шоб тоби повылазило, — разоряется какой-то горлопан под самым окном.

Перед крыльцом развалилась на траве целая шайка. Все полупьяные, одежда — лохмотья, но возле каждого новенькая трехлинейка, у пояса наган или пара гранат. Предводитель — здоровенный детина со шрамом во всю щеку — наседает на часового:

— Што буркалы вылупил? Я же к начальству разговор имею, гвоздь тоби в пятку!

Знакомая категория людей! Профессиональные контрабандисты, почуявшие возможность легкой наживы. Расчет у них простой: вступить в ряды пограничников и заняться прибыльным делом. В сумятице попробуй разберись, кто они такие.

…Резкий телефонный звонок. Снимаю трубку и слышу взволнованный голос:

— В Полоцке горят склады с обмундированием! Подожгли анархисты.

А дверь штаба все хлопает и хлопает…

Уже в первые дни создания округа на всех вокзалах пограничных городов, на площадях и людных перекрестках, на базарах и толкучках — везде появились воззвания, внушительную пачку которых вручил мне еще в Москве Петр Фролович Федотов, член Военного совета пограничных войск республики. Воззвания, отпечатанные огромными буквами, призывали рабочих, крестьян и демобилизованных солдат вступить в ряды пограничных войск. Люди стали прибывать непрерывно. И всем им нужны были одежда, обувь, питание, хотя бы мало-мальски сносные помещения.

Штаб работал напряженно.

Уже второй раз меняет наш шофер Василий Петрович скаты на старенькой штабной машине неизвестной марки. Возвращается усталый до крайности, весь в пыли, Гласко из Полоцка, а Жданович с Любимовым четвертую ночь не ложатся спать. Они вместе с иванововознесенцами расчищали загаженные помещения старых казарм.

Хорошие это были бойцы, иванововознесенцы. Дисциплинированные, храбрые, с чувством настоящего революционного патриотизма и скромности. Не уступали им и другие пограничники — рабочие с московских заводов Гужона (ныне «Серп и молот»), Михельсена (теперь имени Владимира Ильича), Люберецкого и др.

Теплое товарищеское чувство осталось у меня и к латышским стрелкам. Почти все они грамотные рабочие и большевики, прошедшие суровую школу подполья. Люто ненавидели царский режим и были беспредельно преданы делу рабочего класса.

Но если латышские стрелки и бывшие солдаты прекрасно владели оружием, умели нести караульную и пограничную службу, то этого нельзя было сказать о тысячах других, только что пришедших в войска крестьян и рабочих. Их надо было обучать начиная с азов.

В первую очередь, считал я, необходимо создать в подразделениях крепкую партийную прослойку среди бойцов и командиров. Надо было сделать так, чтобы в каждом полку, батальоне, роте, взводе были коммунисты, хорошо разбирающиеся в международной и внутренней обстановке республики, смелые духом, неподкупные. Чего греха таить, среди набранных на первых порах людей встречались и такие, которые не прочь были попьянствовать или, что еще хуже, за приличное вознаграждение закрыть глаза на незаконный переход границы. Вести борьбу с фактами незаконного пропуска было сложно. Ведь даже уличенный в таком проступке красноармеец мог часто сослаться на незнание границы. Возражать было довольно трудно. Граница в то время «дышала». Сегодня она проходит по речке, а неделю спустя на несколько километров переместилась к западу или востоку. В таких условиях сознательность и честность пограничников играли решающую роль.

Я часто перелистываю пожелтевшие от времени листки грубой оберточной бумаги. Это приказы 1918–1919 годов. Сейчас, наверно, несколько высокопарный слог и необычность вопросов, затрагиваемых в них, вызовут невольную улыбку. Но тогда эти приказы были необходимы. В условиях голода и разрухи, нерегулярной работы транспорта, кулацких и белогвардейских восстаний, интервенции, в условиях сложнейшей обстановки на фронтах и в стране часто требовались быстрые решения. Наши приказы на первых порах заменяли газеты, задержанные доставкой, опровергали распространяемые врагом слухи, пресекали провокационные действия некоторых бывших спецов, поддерживали у пограничников уверенность в своих силах, веру в победу революции.

Вот строки из некоторых приказов.

Октябрь 1918 года, № 32:

«…В целях повышения сознательности пограничников в борьбе с контрреволюционной гидрой, приказываю во всех дистанциях дивизии организовать коммунистические ячейки… Наш коммунистический девиз: «В единении партии — сила».

Январь 1919 года, № 20:

«Еще раз напоминаю пограничникам! Впредь при обращении к начальствующим лицам употреблять слово «гражданин». Единомышленников же своих, как, например, комиссаров и других, предлагаю называть «товарищами». (Этот приказ был вызван тем, что некоторые солдаты, служившие ранее в царской армии, по старой привычке называли своих командиров «господами».)

Июль того же года, № 107:

«…Теперь наступил самый критический момент: еще одно усилие, еще одно напряжение, и мы, рабочие и крестьяне, перенеся голод и все лишения, победим белогвардейскую свору панов, помещиков, банкиров, фабрикантов и купцов. Товарищи на фронте! Стойте твердо и смело, защищая свои права, свои октябрьские завоевания и пылающую ярким пламенем нашу свободу! Хлеб будет. Он вырос и заготовлен на местах, и в первую очередь вы его получите, товарищи красноармейцы и пограничники. Вы, товарищи в штабах, тоже не смущайтесь, ибо вам хоть и голодно, вы в более безопасном положении — вы не рискуете жизнью…»

(Норма хлеба у штабистов, даже фронтовых и пограничных, была тогда три четверти фунта в день, то есть 300 граммов.)

Много подобных приказов, насущных и необходимых, печаталось в типографии политотдела, умещавшейся на пароконной повозке. Вся типография состояла из скудного набора шрифтов, «американки» — плоскопечатного станка, который вручную крутил питерский парень с Нарвской заставы Иван Перегуба — возница, наборщик и поэт дивизии.

Когда у бойцов выдавались свободные часы, часто слышались залихватские частушки его сочинения. Хотя стихи не блистали чистотой русского языка и не отличались поэтическими достоинствами, пограничники любили их за остроту и меткость:

Из пулемета как-то раз

Гад аккредитованный

Целый час в меня стрелял —

Я ж как заколдованный…

Эх, яблочко, да заграничное,

Ты заставу не минуешь пограничную.

В одну из темных осенних ночей кулацкая пуля оборвала жизнь Ивана Перегубы.

Шли недели и месяцы. Второй пограничный округ, теперь уже получивший название 53-й пограничной дивизии, окреп, стал организованной боевой частью. Дивизия включала в себя пять территориальных районов. В каждом районе находился полк пограничников. Один из них почти целиком расквартировался в Орше. Район состоял из трех подрайонов (батальонов), подрайон — из трех дистанций (рот), те, в свою очередь, из такого же количества застав (взводов). В обязанности застав входила организация караулов, засад, секретов, обходных постов, кавалерийских разъездов.

Граница наконец была закрыта. Так думали мы…

Октябрь в 1918 году выдался пасмурный. День за днем непрерывно лили дожди. Они вконец размыли дороги, превратив их в топкую, липкую грязь; проехать можно было только верхом. По утрам туманы заволакивали улицы Витебска, в сером, похолодевшем небе слышались тоскливые крики перелетных птиц.

Время наступило тяжелое… Худо было с продовольствием и фуражом. Крестьянам-беднякам самим есть нечего, не то что армии помогать, кулаки же гноили зерно в земле, лишь бы не дать ненавистной им Советской власти.

В дивизии все еще ощущался недостаток обмундирования. Доставшееся нам в наследство со времен империалистической войны было низкого качества. Владельцы заводов и фабрик вместе с изворовавшимися интендантами царской армии в последний год войны снабжали войска гнильем. Бойцы, получавшие эту экипировку, диву давались: сукно на шинелях и гимнастерках дрянное, чуть тронь его — расползается, сапоги и ботинки разваливались через неделю.

Формированием дивизии, ее боевым сколачиванием, вооружением и обмундированием постоянно занимались губернские и уездные комитеты партии. Ряды дивизии значительно пополнились за счет чоновцев (бойцов из частей особого назначения), а на должности комиссаров полков и дистанций пришли опытные работники губкомов и укомов партии. Из них вскоре выросли стойкие, талантливые пограничники-чекисты, не раз отличавшиеся в боевых операциях. Бывший председатель уездного комитета партии города Рогачева Кузнецов, партийные и советские работники Пронин, Матасов и многие другие вошли в семью тех, кому было поручено охранять рубежи Родины.

По просьбе губкомов и укомов партии наши бойцы нередко выезжали с продовольственными отрядами для реквизиции у кулаков продуктов. Часть продуктов шла на довольствие дивизии. Нередко отряды нарывались на засады, и поездки заканчивались вооруженными стычками, а то и гибелью нескольких товарищей, но, даже несмотря на это, пограничники успешно справлялись с заданиями. Такие поездки еще больше сближали их с трудящимися окрестных сел и городов.

…Приближалась первая годовщина революции. Штаб дивизии решил отметить праздник в торжественной обстановке. Готовились к нему тщательно, и, хотя тогда опыта в таких делах еще не было, праздник получился замечательным. Здание городского театра, где должно было проходить заседание партийного и советского актива совместно с представителями пограничных войск и трудового населения, молодежь Витебска украсила гирляндами из еловых веток; над входом вывесили портрет Ленина, алые знамена и транспаранты. Невзрачное здание театра стало нарядным.

Зрительный зал заполнен до отказа. В тесных рядах смешались военные гимнастерки приехавших за сотни километров бойцов-пограничников, косоворотки рабочих, платья девушек-комсомолок и крестьянские зипуны.

Сначала открылось торжественное заседание, ораторы сменяли один другого. Говорили о переживаемых трудностях и путях их преодоления, о будущем страны.

Затем состоялся концерт. Среди пограничников нашлось немало певцов, танцоров и музыкантов. Люди, казалось, забыли, что завтра вновь ночные секреты и наряды на границе.

Во время концерта дежурный по штабу передал начальнику штаба записку. Жданович, прочитав, пошел к выходу, сделав мне знак следовать за ним. В фойе он показал мне телеграмму:

«Органами ВЧК разоблачена и арестована группа диверсантов, важных государственных преступников. Главарю и четверым членам шайки удалось бежать. Преступники направляются по Александровской железной дороге к западной границе. Немедленно примите меры к задержанию…»

— К задержанию… — Жданович вздохнул. — Где их, подлецов, искать? В поездах? Уверен, что сошли, не доезжая до границы километров сто — двести. В общем, комиссар, думаю, что пункт перехода кордона у них один — Орша.

Были даны срочные распоряжения.

Пограничники 472-го полка во главе с командиром Затеплинским и комиссаром Мирошниковым провели сложнейшую операцию. Для нас это было первое боевое крещение по обнаружению и задержанию вражеских лазутчиков, направлявшихся к границе из глубины нашей страны.

Мы подняли в ружье все заставы в районе Орши, выставили дополнительные ночные дозоры в наиболее важных районах города. Наши латышские стрелки, переодетые в штатское, день и ночь дежурили на Оршинском вокзале, проверяли документы у пассажиров во всех поездах, на шоссейных и даже проселочных дорогах. Пограничные патрули дежурили в гостиницах, на постоялых дворах, базарах. В международном вагоне поезда Москва — Варшава трое вылощенных «дипломатов» привлекли внимание пограничного патруля. Один из латышских стрелков до революции работал гравером в подпольной типографии большевиков. Он-то и обратил внимание на совершенно безукоризненно исполненные документы «дипломатов».

В дальнейшем нам не раз случалось сталкиваться с фальшивыми паспортами, солдатскими книжками, различными справками. И, как правило, их можно было всегда отличить от настоящих по идеально поставленным печатям (без единой неясной буковки), точно скопированным подписям, заранее продуманным и проставленным датам выдачи документов, виз и т. д.

Четвертого диверсанта задержал ночной дозор у самой границы. Это был террорист, опытный и смелый. Он пытался прорваться за кордон один, рассчитывая, что так у него больше шансов на успех. При задержании он оказал вооруженное сопротивление, но был взят.

Прошло семь дней со времени получения телеграммы. ВЧК требовала окончательных результатов, а пятого преступника мы не обнаружили.

Было очень неприятно сознавать, что он ушел. Значит, граница закрыта неплотно, где-то есть лазейки, которыми еще пользуется враг. Там, где прошел один, могут пройти десять. Штаб дивизии на экстренном совещании принял решение ответить Москве: да, прохлопали.

Буквально через два часа стало понятно, какую мы допустили ошибку при организации операции. Мы полностью понадеялись только на силы пограничников, а жизнь нас поправила.

На хуторе Белая Роща, в сорока километрах от Орши, к председателю комитета крестьянской бедноты Василию Суходреву пришел местный кузнец. Он сообщил, что в погребе за гумном, у соседа-кулака, вот уже двое суток прячется какой-то подозрительный человек. Кузнец сам видел, как неизвестный по ночам пробирается в хату. И он-де решил, что не будет ничего плохого, если председатель поинтересуется «гостем». И председатель поинтересовался. Так крестьяне помогли пограничникам. Это был пятый.

Задание ВЧК было выполнено.

* * *

Наступила весна. Снова раскисли дороги, снова в небе послышались крики перелетных птиц. Только теперь они летели в наши леса, на поля. На душе было весело и радостно. В настроении пограничников чувствовалась та приподнятость, которая всегда появляется с наступлением весны. Весело на душе было и потому, что немецкие войска уходили с оккупированной территории России. Вслед за ними двигалась на запад и наша пограничная дивизия.

Вспоминается картина вступления пограничников в Могилев.

Погранбатальон 473-го полка в полной боевой готовности сосредоточился в предместье города, местечке Луполово, вдоль берега реки. Отсюда хорошо виден и мост через Днепр, и утопающий в зелени город, лежащий на противоположном берегу. Воздух прозрачен и чист. Я, начдив Гласко и командир батальона стоим на высоком холме и наблюдаем, как последние колонны немцев в серо-зеленых мундирах покидают город.

В бинокль отлично видно: Могилев словно вымер. Улицы пустынны, магазины не работают, ставни домов закрыты. Людей нет совсем. Как же быть? Ведь мы готовились вступить в город торжественно, даже духовой оркестр пригласили. Неужели придется идти под звуки марша по безлюдным улицам? Разведка донесла:

— Немцы оставили город.

— Оркестр, вперед! Марш! — послышалась команда. Вскакиваю в машину. Рядом Гласко и двое матросов. Мелькают пролеты моста. Вот он, Могилев. Наш, советский!

Навстречу бежит народ. Откуда только появилось столько людей! Нас обнимали и целовали. Радостные, заплаканные лица горожан: «Свои! Родные!» Все смешалось вокруг: румяный каравай хлеба на ярком рушнике, цветы, смех, улыбки и крепкие объятия.

Возник митинг. Выступающих было много. Говорили бойцы, представители рабочих, крестьян, интеллигенции. Значит, готовился народ к этому, значит, жил надеждой на скорое освобождение. И ожил город. Широко распахнулись окна домов, открылись магазины и лавки, заполнились улицы народом. Над зданием бывшего дворянского собрания гордо вознесся в голубое весеннее небо красный флаг.

* * *

Граница продвинулась далеко на запад. Могилев, Минск и другие города и села снова стали советскими. Появились новые, нехоженые дороги и тропинки. Все приходилось начинать заново.

Демаркационная линия теперь граничила с землями панской Польши. Планы захвата Советской Украины и Белоруссии Пилсудский вынашивал заранее. С этой целью на границе белополяками часто устраивались провокационные вылазки и налеты на наши заставы. Сначала это были выступления небольших групп, с которыми гарнизоны застав справлялись без особого труда. Но однажды третья застава в районе Барановичей ночью была поднята по боевой тревоге. На границе отчетливо слышались выстрелы. Частые винтовочные залпы перемежались с длинными пулеметными очередями. У наших дозоров пулемета с собой не было. Значит, снова белополяки!

О переходе границы крупными силами легионеров я узнал в три часа утра и вскоре докладывал в Смоленск, где в это время находился главком Западного фронта.

Ответ был краткий: «Пока держитесь своими силами, через каждый час докладывайте обстановку. Помощь организуем немедленно».

Легионеры перешли границу силами до двух батальонов при поддержке нескольких пулеметов, установленных на тачанках. К полудню им удалось проникнуть на нашу территорию приблизительно на три-четыре километра. Третья застава отступала, неся ощутимые потери.

Боевые действия развивались стремительно. Личный состав заставы совместно с подоспевшими пограничниками из второго эшелона дистанции занял оборону на берегу небольшой речки. Легионеры уже дважды пытались ее форсировать, но оба раза им пришлось отступить. Тогда они подтянули трехдюймовое орудие и начали подготовку новой, третьей атаки. Увлекшись, белополяки не следили за своими флангами. Это и решило исход боя.

Подразделения, подошедшие на помощь пограничникам заставы, мы спешно направили в обход. Легионеры ничего не замечали. Зато наши на флангах заметили на той стороне границы не только конфедератки белополяков, но и стальные шишкастые шлемы немцев.

Кто-то из командиров, находившихся на нашем командном пункте, заметил:

— Товарищ комиссар, да ведь это немцы с поляками нам пробу устраивают. Проверить хотят, чего мы стоим.

— Сейчас, — говорю, — узнают, гады, да так, что не только им, а и чертям жарко станет.

От вышки немцев к атаковавшим легионерам бешеным аллюром летел верховой.

Успеет ли предупредить об окружении? Успел все-таки! Резкие команды словно встряхнули пилсудчиков. Готовившиеся к атаке солдаты стали растерянно оглядываться, многие повернули назад, орудийный расчет даже не дослал снаряда. Легионеры растерялись. И тут в действие вступил кинжальный огонь трех наших «максимов». Паника охватила белополяков. Она только ускорила их гибель. Из двух батальонов пехоты ни один солдат не вернулся обратно за границу. Дорого обошелся немецко-польским захватчикам эксперимент на границе.

* * *

Горячими днями было заполнено лето 1919 года у бойцов дивизии.

В коротких воспоминаниях всех боевых дел не перечислишь, а рассказывать о них надо. На героических примерах боевой деятельности первых пограничников воспитываются молодые солдаты и офицеры. Верю, что они свято будут хранить традиции советских чекистов, создавать которые выпала честь нашему поколению.

Анатолий Марченко. «Усилить пограничные войска коммунистами»

Ленинская забота об охране границы. Она предопределила первые шаги в создании органов, на которые возлагалась одна из важнейших функций молодого Советского государства, она на десятилетия вперед определила то направление, в котором развивалось военное наследие Ленина, посвященное строительству пограничных войск.

С первых дней создания пролетарского государства В. И. Ленин самое пристальное внимание уделял организации защиты социалистической Родины. Под его непосредственным руководством разрабатывались принципы охраны границ Советского государства, создавались пограничные войска.

Каждый ленинский документ, относящийся к проблемам защиты завоеваний социализма, охраны государственной границы СССР, вновь и вновь подтверждает величайшую мудрость Ленина, его гениальную прозорливость, умение выделить главное звено в цепи и принять необходимые меры для решения неотложных задач.

Один из ленинских документов — выписка из протокола заседания Политбюро ЦК РКП (б) от 14 мая 1921 года, на котором присутствовал В. И. Ленин. Среди множества безотлагательных, архиважных вопросов слушался один особенно дорогой для нас, пограничников, — «Об охране границ». После традиционного протокольного «постановили» помечены буквами русского алфавита меры — мудрые, своевременные, решительные. Разработанные и принятые ради того, чтобы государственная граница республики была неприступной для наших врагов. Среди этих мер:

«в) Усилить пограничные войска коммунистами».

Удивительно лаконичная строка. И в этой строке — беспредельная вера Ленина в могучую силу, в громадный организаторский талант созданной им партии.

В одном из отчетов Политического управления Реввоенсовета республики говорилось:

«Будущий историк с изумлением отметит, что, стараясь предусмотреть шансы победы, ответственные лица иной раз считали более тщательно количество имеющихся налицо коммунистов, чем количество пушек и пулеметов».

Так и было: считали более тщательно количество находящихся в строю коммунистов…

Обобщая опыт гражданской войны, В. И. Ленин писал: «Как мы действовали в более опасные моменты гражданской войны?

Мы сосредоточивали лучшие наши партийные силы в Красной Армии; мы прибегали к мобилизации лучших из наших рабочих; мы обращались за поисками новых сил туда, где лежит наиболее глубокий корень нашей диктатуры».

«Сосредоточивали лучшие наши партийные силы в Красной Армии». Это же можно сказать и о пограничных войсках.

«Усилить пограничные войска коммунистами…»

Как восприняли теперь уже далекие наши предшественники ленинский наказ, волю ленинской партии?

Они были тогда молодыми. Но в их сердцах горел огонь Революции, а рядом с партийным билетом лежал мандат: «Направляется в пограничные войска».

Чтобы усилить их коммунистами. Чтобы сцементировать ряды защитников границы. Показать пример геройства и отваги. И если потребуется — отдать жизнь за Родину, но не пропустить врага.

Расскажу коротко о судьбах трех коммунистов, пришедших на охрану границы с путевкой Ильича.

В октябре 1920 года курсанта Первых пулеметных командных курсов Андрея Косюкова приняли в члены партии. Партийный билет вручил ему комиссар. Радостный и счастливый, смотрел Андрей на партбилет и, не удержавшись, спросил:

— А у товарища Ленина такой же? Комиссар улыбнулся:

— У всех коммунистов, товарищ Косюков, партийные билеты одинаковы. Такой же и у товарища Ленина.

Много позже, в Музее В. И. Ленина, увидит Косюков партийный билет Ильича и с особой остротой и волнением вспомнит слова комиссара…

Вскоре Андрея Косюкова и его товарищей, тоже коммунистов, вызвал к себе комендант Кремля Р. А. Петерсон. Когда они вошли в кабинет, навстречу из-за стола поднялся Ф. Э. Дзержинский.

— Недобитая контрреволюция поднимает голову, — сказал Феликс Эдмундович. — Нужно быть начеку. На вас, кремлевских курсантов-коммунистов, возложена самая ответственная и почетная задача — охранять Ленина. Оправдайте это высокое доверие партии!

С того дня коммунист Косюков стал назначаться на пост № 27.

Андрей часто слушал выступления Владимира Ильича, воспринимал его слова как наказ, которым определил свою жизнь на все дальнейшие годы.

После окончания курсов красный командир Косюков получил назначение в пограничные войска. Службу свою он начал в Петрограде. Затем, окончив Высшую пограничную школу, был назначен начальником заставы 4-го Шлиссельбургского отряда. И поныне на письменном столе Андрея Алексеевича лежит кусок гранита из фундамента той, первой в его жизни заставы…

На заставу Косюков ехал зимой. Сани, ныряя в снежных ухабах, несли его к Ладожскому озеру. Стояла ночь. Деревни, лежавшие на пути, дремали в синих снегах. Собачий лай сопровождал упряжку.

Сразу же за деревней, на полуострове, Косюков увидел одинокий дом с большой трубой. Из трубы струился дымок. С трех сторон лежало намертво скованное льдом озеро. Лишь изредка потрескивал лед. Граница…

В ту первую ночь на заставе Андрей Косюков долго не мог уснуть. Одолевали тревожные думы. Начинался новый период в жизни, суровый и романтичный.

Первая встреча с пограничниками заставы оказалась не слишком веселой.

— Как живете? — спросил Косюков у пограничников.

— Живем не тужим, — отозвался один.

— Скука смертная, да куда денешься, — добавил второй.

— А как со службой, с боевой и политической подготовкой? Какое отделение идет впереди, какое отстает?

Долгую, неловкую паузу нарушил командир отделения:

— Идем одинаково…

Так вот в чем дело… Вот почему застава тащится в хвосте. Косюков собрал командиров отделений:

— Равнодушию — смертный бой!

Вначале дело шло со скрипом. Не все слушались Косюкова: подумаешь, такой же молодой, как и мы.

Помог политчас. Проводил его Косюков. Тема — «Разгром барона Врангеля в Крыму».

Он рассказал бойцам, как воевал на гражданской, как видел в бою Фрунзе, как был ранен в жаркой схватке с белоказаками, как стоял на посту № 27, охраняя самого дорогого для пролетариев всех стран человека.

С первых дней своей жизни на границе Косюков нес бойцам животворную ленинскую мысль. Весь ушел в работу с людьми, помня ленинское: «Быть в гуще…» Нужно было сколотить бойцов заставы в единую семью.

Пограничная тишина в ту пору то и дело прерывалась выстрелами. Как-то местные рыбаки сообщили Косюкову, что моторка с незнакомыми людьми ходит утром к нашему берегу. Ночью пограничники устроили засаду. На рассвете из тумана вынырнула лодка. Приблизившись к берегу, нарушители заглушили мотор. Двое неизвестных в кожаных накидках приподнялись в лодке, нацелили фотоаппараты на наш берег. Все ясно! Пограничник Проскуряков скомандовал причалить к берегу. В ответ раздались выстрелы, взревел мотор. Лодка пустилась наутек. Пограничники открыли огонь. Шпионский замысел был сорван.

В другой раз пограничники задержали в деревне неизвестного и привели на заставу. Казалось, все в порядке: документы на имя инспектора финотдела. Но печать и подпись вызвали подозрение. Задержанного направили в отряд. И не зря: «инспектор» оказался диверсантом.

В пограничных стычках оправдывал звание коммуниста Андрей Косюков.

Упорный труд принес свои плоды: застава стала передовой. Ни один лазутчик не смог проскочить там, где границу стерегли ее бойцы. Пограничники-коммунисты помогли создать на селе комсомольскую ячейку, избу-читальню. Проводили беседы среди рыбаков. Ныть и скулить в «глуши» было некогда.

В день десятой годовщины ВЧК — О ГПУ Андрея Косюкова премировали собранием сочинений В. И. Ленина. Эти тома и поныне стоят на книжной полке в ленинградской квартире А. А. Косюкова.

* * *

Петру Орлову, молодому чекисту, Вельская уездная Ч К поручила «разгрызть крепкий орешек». Волость кишмя кишела дезертирами, сынками кулаков. Петр носился по уезду от сельсовета к сельсовету. Поднимал на ноги местных комсомольцев, раздавал листовки, выступал на сходках, вел горячие споры в крестьянских избах.

Приходилось рисковать жизнью. Объявил неделю добровольной явки, но главарь банды Моченый крепко зануздал дезертиров, не отпускал. Петр поехал в деревню, где расположилась банда. Его смелость ошеломила бандитов. Он говорил с дезертирами так искренне и так подкупающе горячо, что те не выдержали:

— Раз Советская власть прощает, пойдем с нею.

Тучи сгущались, саранчой лезли белополяки. Коммунисты взяли в руки винтовки. Шли жаркие схватки с белополяками, когда из Московской ЧК пришел запрос — выделить одного коммуниста. Выбор пал на Орлова.

В Москве сказали: пограничным войскам нужны коммунисты. Сам Ильич приказал.

Так чекист Орлов стал пограничником. Прямо с курсов, из Петрограда приехал он на границу. Должность звучала внушительно: комендант участка.

И прежде досыта хлебнул трудностей Петр Орлов, но здесь, на границе, нужны были стальная выдержка и стойкость. Участок большой, а люди наперечет. Из комсомола — одни начальники застав. Жили в землянках, там, где прежде стояли кордоны царской пограничной стражи. По-фронтовому чадили коптилки. Дырявые сапоги надевали лишь те, кто шел в наряд. Транспорт — конные волокуши. На них подвозили боеприпасы, дрова, сено, доставляли в ближайший медпункт заболевшего или раненого бойца.

Дел было невпроворот. Но Орлов не растерялся. Помогли старшие товарищи — коммунисты. Здесь, на границе, встретил Орлов своего бывшего преподавателя курсов Ивана Николаевича Хропова, почетного чекиста. Хропов и его помощники часто приезжали и в комендатуру, и на заставы, учили молодых командиров налаживать охрану границы, оперативную работу, связь.

Острова в Финском заливе были пристанищем вражеских лазутчиков. Контрабанда и шпионаж намертво переплелись между собой. Нужно было закрыть нарушителям все пути-дороги.

До Орлова наряды не выходили на лед Финского залива. Этим ловко пользовались лазутчики. Орлов изменил тактику. И не зря: вскоре на льду пограничники задержали необычный санный «поезд». Обнаружили с трудом: кони, впряженные в сани, были накрыты белым покрывалом, все сливалось со снежной гладью залива. «Улов» оказался богатый: гора золотых монет старой чеканки, сорок бидонов спирта, обувь, мануфактура, рыболовные сети, оружие. Выгрузили на заставе — целый магазин.

Позже, на другом участке, Орлов усилил охрану границы во время преследования двух диверсантов. Нарушителей схватили, отобрали у них пистолеты, патроны, две бомбы большой разрушительной силы, бикфордовы шнуры, яд, карты. Один из диверсантов оказался капитаном врангелевской армии Балмасовым, второй — внуком председателя государственного совета царской России Сольским.

Тревожное то было время на границе. Одна поисковая группа сменяла другую, вылавливая террористов, любыми способами пытавшихся пересечь границу.

Шли дожди. Лесные болота вспузырились ржавой водой. Бойцы очередной поисковой группы уже выбивались из сил, когда наконец увидели в мокрой лесной чащобе силуэты двух людей. Старший секрета выдвинулся вперед и скомандовал:

— Стой! Бросай оружие!

В ответ прогремели два выстрела. Старший секрета был ранен. Диверсант набросился на него, стараясь вырвать винтовку. Пограничник изловчился, штыком пригвоздил его к земле. И тут же упал без сознания на труп поверженного врага.

Старший секрета был коммунистом. Жаль, не запомнил Орлов его фамилии…

Пограничники закалялись в боях. А в перерывах между боями налаживали свой быт. И в этом запевалами тоже были коммунисты.

Решено было на свои средства купить радиоприемник. Собрали по пять рублей (немалая сумма, если учесть, что в те годы комендант участка получал 63 рубля). Приемник поставили в клубе. Соорудили высоченную антенну — она взметнулась выше леса, — чтобы «достать» Москву. Иа торжество приехали в клуб по два пограничника с застав, собрались местные жители. И тут произошел конфуз. Приемник молчал.

Связисты кинулись искать неисправность. Шли томительные минуты, часы.

И вдруг, мигом загасив разговоры и смешки, репродуктор возвестил:

— Говорит Москва…

Никогда не забудется, как замерли люди, перестали дышать, внимая голосу советской столицы. Потом пограничники и крестьяне долго ходили вокруг приемника, присматривались к нему, как к живому существу.

А первый автомобиль в пограничном отряде! Это был лучший агитатор за Советскую власть. Начальник отряда Фролов, бывший шофер старой армии, сам сел за руль. На автомобиле объехали все заставы и почти все деревни — там, где мосты и дороги позволяли проехать. Крестьяне убеждались: Советская власть крепнет. А кулачье провожало автомобиль злобными выкриками: «Антихрист на колесах!»

Много пережили, вынесли на своих плечах коммунист Петр Орлов и коммунисты его комендатуры. А было их всего одиннадцать.

Когда Орлова переводили с повышением на другой участок, пришли к нему на квартиру бойцы. Приказ о сдаче комендатуры был подписан, чемоданы уложены. Но секретарь комсомольской ячейки Коля Богачев сказал:

— Просим вас, товарищ командир, и жену вашу, Серафиму Степановну, в клуб.

Трогательное это было прощание. Клуб, полный бойцов. Простые, бесхитростные, душевные слова. И — грамота, написанная от руки самими бойцами…

Пройдут годы, по многим дорогам мира и войны пройдет Петр Павлович Орлов, член партии большевиков с апреля 1920 года, станет генерал-лейтенантом, многих заслуженных наград будет удостоен он, но как самую дорогую реликвию сохранит он эту грамоту — грамоту от первых пограничных бойцов.

* * *

Широко известно в нашей стране имя ветерана партии, Героя Социалистического Труда Василия Петровича Виноградова.

Будучи депутатом Петроградского Совета, Виноградов встречался с Владимиром Ильичем Лениным, с оружием в руках сражался за победу Великого Октября.

Василий Петрович Виноградов — один из первых пограничников молодой Советской республики. Еще 30 октября 1918 года ему был вручен мандат Революционного военного совета республики:

«Выдан сей Всероссийским Бюро Военных Комиссаров тов. Виноградову Василию Петровичу, являющемуся Военным Комиссаром 1-го округа пограничной охраны, в том, что ему предоставляется право пользования телеграфом, телефоном, прямыми проводами и всеми средствами передвижения и связи.

Предлагаем всем лицам и учреждениям оказывать тов. Виноградову Василию Петровичу полное содействие при исполнении им служебных обязанностей».

Военному комиссару 1-го округа пограничной охраны было всего двадцать три года.

В сборнике документов и материалов «Пограничные войска СССР, 1918–1928 гг.» более десяти документов подписаны Виноградовым. Первый из них — рапорт Управления 1-го округа пограничной охраны о положении в Эстляндии и принятии необходимых мер для усиления экономической охраны границы:

«Доносим, что комиссар округа выезжал в г. Нарву в Совет Комиссаров Эстляндской Трудовой Коммуны для выяснения вопросов о границах…»

Документ, подписанный начальником округа Акимовым и военным комиссаром Виноградовым, лаконичен. Но в нем очень емко и продуманно изложен анализ сложившейся обстановки и предложены меры, способствующие укреплению границы.

В первые годы после революции северо-западная граница, укреплять которую был послан Василий Петрович Виноградов, представляла особую опасность: она ближе всех границ была к Петрограду. Чрезвычайно сложной была обстановка на границе с Финляндией. В северных районах Советской республики готовились высадиться войска интервентов Антанты. Пограничникам приходилось в неимоверно трудных условиях вести борьбу с крупными отрядами белогвардейцев и белофиннов.

С началом военных действий на этом участке границы пограничные части были переформированы в 1-ю пограничную дивизию.

Из «Приказа командования 1-й дивизии пограничных войск о результатах боев и задачах, стоящих перед дивизией» от 7 мая 1919 года:

«…За время… операции как 1-м, так и 2-м полками проявлена стойкость, которая сохранилась, невзирая даже на лишения и многодневное пребывание в боевой линии без поддержки и смены, что указывает на высокое сознательное отношение пограничников к делу защиты Советской России и их дисциплинированность… Всем начальникам напоминаю, что для успеха в выполнении поставленной задачи необходимо каждому сверху донизу знать, как можно наиболее просто выполнить и достигнуть намеченную цель, то есть знать свой маневр, для чего требуется бдительность, знание своих подчиненных и противника, забота о тех, чья жизиь вверена начальнику, наличие связи с начальником и соседями, внутренняя сознательная дисциплина, стойкость в бою и сознание своего превосходства над противником».

Под приказом стоит подпись военного комиссара Виноградова.

Василий Петрович многое сделал для укрепления северо-западной границы. В частности, значителен его вклад в создание Финско-Ладожской пограничной флотилии, в которую входили два сторожевых корабля, буксир, два паровых и шестнадцать моторных катеров.

Только в один из сентябрьских дней 1921 года суда «Копчик» и «Коршун», входившие в состав этой флотилии, у острова Сескар в Финском заливе задержали одиннадцать катеров и шлюпок с иностранными агентами и контрабандистами.

* * *

Три судьбы коммунистов-пограничников. Три судьбы, за которыми — такие же судьбы многих бойцов партии, самоотверженно выполнивших наказ Ильича: «Усилить пограничные войска коммунистами».

Коммунисты усилили, сцементировали пограничные войска, увлекали за собой беспартийных, весь личный состав на ратные подвиги во имя защиты Родины.

Как прекрасная героическая симфония звучат с виду сухие строки документа, в котором как бы типизирован легендарный подвиг советских пограничников, оказавшихся в засаде на отрезанном басмачами участке границы. Приведем его полностью:

«Из истории боевой деятельности Фрунзенского пограничного отряда (не ранее июня 1928 года).

На второй день обороны Ойтала Воробьев направил красноармейца Камышана с донесением на соседнюю заставу Ишик-Арт. Камышан отлично выполнил боевой приказ. Получив донесение, начальник заставы Ишик-Арт смог не только послать группу пограничников на выручку товарищей, но и предпринять меры по укреплению боеготовности своей заставы. Одним из таких мероприятий был вызов на заставу пограничников с поста Кашка-Су для совместной борьбы с басмачами.

Получив приказ, семь пограничников во главе с Андреем Сидоровым выехали на Ишик-Арт. День стоял пасмурный, холодный, низко ползли белесые облака, закрывая горы. В ущельях поднимался туман.

За одним из поворотов тропинки пограничники неожиданно натолкнулись на засаду басмачей. «Шашки к бою!» — скомандовал Сидоров и первым ринулся на врага.

Сбив по пути еще три засады, пограничники были уже близко к цели, но неожиданно навстречу им попался большой отряд басмачей.

Рядом с тропой оказалась зимовка, срубленная из крепкой тяньшаньской ели. Здесь и заняли оборону пограничники. Они забаррикадировали дверь, заложили камнями окна, превратив их в бойницы.

Густой цепью приближались басмачи к зимовке.

«Сдавайся!» — кричали они на ломаном русском языке.

«По бандитам — огонь!» — скомандовал в ответ Сидоров. Заработал пулемет, затрещали винтовочные выстрелы. Больше десятка бандитов было скошено меткими выстрелами. Остальные отступили. Шесть раз бросались они в атаку, но безуспешно: пограничники дружно отбивали врага.

Наступил вечер. Басмачи уже больше не пытались атаковать, но и не собирались уходить. Окружив зимовку, они грелись у костров, угрожающе помахивая кулаками в сторону осажденных.

Вдруг со стороны Ишик-Арта донеслась перестрелка.

«Помощи ждать неоткуда, там тоже басмачи», — тихо произнес кто-то из бойцов.

«Так что же, сдаваться? — в упор спросил Сидоров и сам же ответил: — Пограничники никогда не сдаются! И нечего унывать! Ну-ка, Ватник, песню!»

Ватник уселся поудобнее и высоким голосом запел любимую песню пограничников. Ее подхватили бойцы, и широкая певучая мелодия вырвалась из зимовки, понеслась мимо вражеских костров и растаяла в вечерней прохладе.

…Восемь суток горсточка героев отбивала атаки озверелых бандитов. Восемь суток никто из пограничников почти не отходил от бойниц. Они похудели, обросли, но были полны решимости продолжать борьбу до конца.

На девятый день у них вышла вся вода. Боеприпасы были тоже на исходе: оставалось всего лишь три обоймы. Еще хуже было с питанием. Выезжая с поста, пограничники взяли с собой скудный запас сухарей, и каждое утро Сидоров выдавал по полсухаря на человека, но три дня тому назад и они кончились.

На рассвете десятого дня бандиты снова ринулись на штурм зимовки. Они шли с диким воем, стреляя на ходу, но зимовка молчала. Прижавшись к бойницам, пограничники ждали сигнала командира. И вот бандиты подошли совсем вплотную. Огонь! Редко затрещали выстрелы. Ни одна пуля не прошла мимо. И на этот раз басмачи вынуждены были отступить.

Через час они повторили штурм. Подобравшись к зимовке, враги стали стучать в двери прикладами и кулаками. Сквозь окна внутрь просунулись дула ружей. Зимовка наполнилась грохотом выстрелов и пороховым дымом.

Выхватив клинки, изнуренные голодом и жаждой, пограничники бросились в последнюю рукопашную схватку.

А снаружи басмачи забрасывали дымящиеся головни на сухую камышовую крышу зимовки.

Семь пограничников погибли в огне, но не сдались врагу. Перед смертью они испортили свое оружие, чтобы оно не досталось басмачам, и на пулеметном щитке написали: «Апрель 1927 года. Да здравствует коммунизм!» Ниже шли подписи: «Андрей Сидоров, Яков Бердников, Владимир Охапкин, Иван Ватник, Валерий Свищевский, Николай Жуков, Иосиф Шаган».

Погибшие пограничники были похоронены на заставе Ишик-Арт. В память о героях, отдавших жизнь за победу коммунизма, одной из среднеазиатских застав 21 мая 1974 года присвоено имя Андрея Сидорова.

* * *

Николай Островский писал: «Сталь закаляется при большом огне и сильном охлаждении. Тогда она становится крепкой и ничего не боится».

Так и коммунисты границы родились, выросли и возмужали в пламени и пороховом дыму и закалились как сталь.

И потому там, где по дозорной тропе государства идет пограничник-коммунист, — там обеспечена высокая бдительность, там никто не посмеет нарушить границу.

Коммунисты границы, правофланговые войск, твердой поступью идут по дозорным тропам Отчизны. Идут, чтобы образцово выполнять требования Основного Закона могучей Советской державы — Конституции СССР, надежно защищать социалистическое Отечество.

Прекрасно сказал о роли коммунистов Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев на XXV съезде нашей партии:

«Советские люди знают: там, где трудности, — там впереди коммунисты. Советские люди знают: что бы ни случилось, коммунисты не подведут. Советские люди знают: там, где партия, — там успех, там победа!»

Замечательные судьбы коммунистов границы подтверждают эти слова.

Юрий Ленчевский. По путевке Дзержинского

Год 1921-й. Паровозик, нещадно дымя, тащит к Москве набитый до отказа состав. Кого только нет в вагоне: крестьяне, боязливо прижимающие к себе холщовые мешки, беженцы с тощими котомками, красноармейцы, спящие в обнимку с винтовками, рабочие с черными от въевшейся металлической пыли ладонями…

Бурлит вагон. Тема для разговоров одна: Красная Армия сломала хребет интервентам, враг выброшен с советской земли. Но до полной победы еще далеко. Голод, разруха, безработица.

— Дайте срок, и этого «врага» сбросим со счетов, — басит пожилой рабочий.

— Сбросим, — недовольно тянет толстая тетка, словно в коконе упрятавшаяся в шерстяном платке. — Что лопать прикажете, товарищи красные? Разговоры о счастливой жизни?

— Ну, тебе, тетка, голод не грозит, — вмешивается молодой красноармеец с обветренным лицом. — Тебе, тетка, попоститься даже полезно, проживешь дольше.

Командир Красной Армии Лавровский лежит на верхней полке и прислушивается к перебранке. Вот опять звучит глуховатый голос рабочего. И столько в нем силы, убежденности, что в вагоне устанавливается тишина.

— Голод, — говорит он не спеша. — Да, голод, да, разруха. Прибавьте к этому недобитых бандитов, рыскающих по лесам, шпионов всех мастей, ползущих через нашу границу. Нелегко нам сегодня. Да, нелегко! А кто сказал, что новая жизнь начинается с медовых пряников? С наших рабочих рук она начинается. Мы сами кузнецы своего счастья. И это счастье в обиду не дадим никому. Наши руки крепко держат и серп, и молот, и винтовку…

«Крепко держат и серп, и молот, и винтовку». Хорошо сказал рабочий.

Стучат на стыках колеса вагонов, поскрипывают переборки. За окном морозная ночь. Тихо в вагоне. Посапывает усталый красноармеец; опершись на оконный косяк, спит рабочий…

Лавровский пытается закрыть глаза и не может. Завтра — Москва! Завтра — встреча с Феликсом Эдмундовичем Дзержинским. За что такая честь? Чем заслужил ее он, товарищ Лавровский?

Перед глазами проходят одна за другой картины жизни. Детство, юность…

Навсегда впечатались в память баррикады 1905 года на Пресне, события 1917 года. В числе питерских рабочих и солдату Лавровскому посчастливилось встречать Владимира Ильича Ленина на Финляндском вокзале, а позднее, в декабре 1918 года, уже как член Всероссийского комитета рабочих артиллерийских заводов, докладывал он вождю о положении дел в артиллерийской промышленности. Эти события осветили всю жизнь Лавровского. Молодой инженер-путеец понял, что неотделим от Коммунистической партии, и тогда же вступил в ее ряды. Какое бы задание ни дала ему партия, он с готовностью брался за его выполнение.

Совсем свежи в памяти последние события. Конец 1920 года. По Рязано-Уральской дороге в голодающую Москву идут с Волги нефть, хлеб, соль, рыба. А банды Антонова не дают покоя. Что ни день, то бандитский налет, диверсия. Бандиты разрушали железнодорожное полотно, устраивали засады, пытались грабить поезда, обстреливать бойцов охраны. Частям войск внутренней службы республики (ВНУС) доводилось участвовать в боевых операциях. Одна из них едва не стоила жизни Лавровскому, но горстке красноармейцев удалось без единого выстрела обезвредить несколько десятков антоновцев.

Мысли о предстоящей встрече с