Билет № 9

1. А.С.Пушкин «Капитанская дочка». Судьбы героев и смысл эпиграфа «Береги честь смолоду».

«Капитанская дочка» — это и исторический роман (о крестьянском бунте под предводительством Пугачева), и семейная хроника Гриневых, и роман-биография Петра Гринева, и роман воспитания (история становления характера дворянского «недоросля»), и роман-притча (судьбы героев — подтверждение нравственного тезиса, ставшего эпиграфом к роману: «Береги честь смолоду»).Гринев — свидетель и участник исторических событий. Формирование личности молодого дворянина — это непрерывная цепь испытаний его чести и человеческой порядочности. Уехав из дома, он то и дело попадает в ситуации нравственного выбора. Сначала они ничем не отличаются от тех, что бывают в жизни каждого человека (проигрыш ста рублей Зурину, встреча с вожатым во время бурана, любовный конфликт). Он абсолютно не готов к жизни и должен полагаться только на нравственное чувство. Наставлением сурового отца, полученным перед отъездом, и ограничился его жизненный опыт.
Нравственный потенциал героя раскрылся во время бунта. Уже в день взятия Белогорской крепости ему несколько раз пришлось выбирать между честью и бесчестием, а фактически между жизнью и смертью.
Но самое главное нравственное испытание оказалось впереди. В Оренбурге, получив письмо от Маши, Гринев должен был сделать решающий выбор: солдатский долг требовал подчиниться решению генерала, остаться в осажденном городе — долг чести требовал откликнуться на отчаянный призыв Маши: «вы один у меня покровитель; заступитесь за меня бедную». Гринев-человек победил Гринева-солдата, присягнувшего императрице, — он решился уехать из Оренбурга, а затем воспользовался помощью Пугачева.
Честь Гринев понимает как человеческое достоинство, единство совести и внутреннего убеждения человека в своей правоте. Такое же «человеческое измерение» чести и долга мы видим у его отца, который, узнав о мнимой измене сына, говорит о пращуре, умершем за то, что честь «почитал святынею своей совести».
Честь стала в романе мерой человечности и порядочности всех героев. Отношение к чести и долгу развело Гринева и Швабрина. Искренность, открытость и честность Гринева привлекли к нему Пугачева («Моя искренность поразила Пугачева»). В исторических испытаниях в человеке проявляются скрытые волевые качества (Маша Миронова). Подлость и низость делают его законченным негодяем (Швабрин). История дает шанс спастись даже в сложных испытаниях тем, кто честен, человечен и милосерден.

2. Сатирические стихотворения В.В.Маяковского. Чтение наизусть одного из них (или отрывка).

На протяжении всего творчества Маяковский сохраняет интерес к сатирическим жанрам: сначала это пародийно-иронические «гимны», потом эпиграммы и плакатные «Окна РОСТа», стихотворения фельетонного типа, мистерии, и, наконец, комедии.
В произведениях дореволюционного периода сатира Маяковского — это беспощадный вызов («долой ваш строй», «пощечина общественному вкусу»), а в советский период она становится агитационно-пропагандистской.
Основные художественные приемы Маяковского-сатирика — гипербола и гротеск.
Серьезным врагом советской власти Владимир Маяковский считал новое мещанство. В своих произведениях он показал различные его типы. Среди его сатирических персонажей и простые служащие, и высокопоставленные чиновники, и даже член ЦК. Их объединяет виртуозное двуличие. Мещанин не показывает своего истинного лица. Он в маске. Политические лозунги стали для таких людей средством занять себе удобное «место под солнцем»,
«О дряни» — основным средством обличения является ирония. Поэт высмеивает тех, кто, «наскоро оперенья переменив •>, «свили уютные кабинеты и спаленки», почувствовав себя хозяевами нового мира. В повседневной жизни персонажей стихотворения причудливо соседствуют приметы советской действительности (газета «Известия», портрет Маркса на стене, символика серпа и молота на платье и традиционные атрибуты старого мещанского существования («на «Известиях» лежа, котенок греется», в клетке — «оголтелая канареица»). Сочетая несовместимые понятия, Маяковский добивается сатирического разоблачения мещанства.
Маркс со стенки смотрел, смотрел...
И вдруг
разинул рот,
да как заорет:
«Опутали революцию обывательщины нити.
Страшнее Врангеля обывательский быт»...