М. Цветаева

В чертах поэтики Цветаевой также множество элементов, которые сближают ее поэзию с жанрами устного народного творчества (главным образом, лирическими).

Во многих стихотворениях Цветаевой обращают на себя внимание характерные для фольклорных жанров языковые формулы. Ее лирическая героиня зачастую использует в своей речи просторечия и диалектизмы:

То не ветер
Гонит меня по городу,
Ох, уж третий
Вечер я чую ворога.

(“Нежный призрак…”)

К фольклору в стихотворениях Цветаевой отсылает и обилие традиционно-поэтической лексики, включающей многочисленные эпитеты (ср. “зорким оком своим – отрок”, “дремучие очи”, “златоокая вострит птица”, “разлюбезные – поведу – речи”, “крут берег”, “сизые воды”, “дивный град”, “багряные облака” и т.д.).

Предметный мир, в который погружает Цветаева своего читателя, тоже связан с традиционной культурой – он как будто “перекочевал” в ее поэзию из народной сказки, легенды и других фольклорных жанров. Здесь и серебро, жемчуг, перстни, ворожба, сени, крыльцо; здесь и странницы, богомольцы, монашки, юродивые, знахари и т.д.

Много у Цветаевой и упоминаний часто встречающихся в народной поэзии животных и птиц. Причем, как и в фольклоре, поэт говорит о животных, а имеет в виду людей. В этом можно увидеть, с одной стороны, традиционное для фольклора изображение чудесного оборачивания человека животным или птицей, а с другой – поэтический прием, скрытое сравнение. Как и в народном творчестве, у Цветаевой чаще всего встречаются образы голубя, лебедя, орла: “На страшный полет крещу Вас: / Лети, молодой орел!”, “Мой выкормыш! Лебеденок! / Хорошо ли тебе лететь?”, “Материнское мое благословение / Над тобой, мой жалобный / Вороненок”, “Снежный лебедь / Мне п?д ноги перья стелет” и т.д. (Ср. в народных песнях: “Ты мой сизенький, мой беленький голубочек, / Ты к чему рано с тепла гнезда слетаешь, / На кого ты меня, голубушку, покидаешь?”, “Скажу я милому про свое несчастье: / – Сокол ты мой ясный, молодец прекрасный, / Куда отъезжаешь, меня покидаешь?..”.)

Различные маски надевают на себя не только персонажи Цветаевой, но и сама лирическая героиня. Она примеривает на себя роль “смиренной странницы”:

И думаю: когда-нибудь и я <…>
Надену крест серебряный на грудь,
Перекрещусь и тихо тронусь в путь
По старой по дороге по калужской.

(“Над синевою подмосковных рощ…”)

Оборачивается ворожеей:

На крыльцо выхожу – слушаю,
На свинце ворожу – плачу.

(“На крыльцо выхожу – слушаю…”)

Именует себя “чернокнижницей”:

Чтоб не вышла, как я, – хищницей,
Чернокнижницей.

(“Канун Благовещенья…”)

Принимает облик московской боярыни:

И ничего не надобно отныне
Новопреставленной болярыне Марине.

(“Настанет день – печальный, говорят!”

У Цветаевой такого рода повторы становятся едва ли не основным композиционным приемом в очень многих стихотворениях. И примеров здесь может быть очень много, приведем только некоторые:

Не люби, богатый, – бедную,
Не люби, ученый, – глупую,
Не люби, румяный, – бледную,
Не люби, хороший, – вредную:
Золотой – полушку медную!

(“Не люби, богатый, – бедную…”)

Или:

Юношам – жарко,
Юноши – рдеют,
Юноши бороду бреют.

(“Юношам – жарко…”)

Или:

Привычные к степям – глаза,
Привычные к слезам – глаза,
Зеленые – соленые –
Крестьянские глаза!

(“Глаза”)

В творчестве А.Т.Твардовского ярким примером обращения к фольклорным традициям может служить поэма «Василий Теркин». В поэме Твардовского сливается эпическое и лирическое начало. Автор творчески использует образную систему героического эпоса и русских народных сказок. В сюжете поэмы прослеживаются традиции русского народного творчества. Идейное содержание поэмы "Василий Теркин" близко к русским былинам и сказкам, в которых герой должен победить страшного врага, угрожающего родной земле. Поэтика поэмы Твардовского близка поэтике русских народных сказок и былин. Гиперболизация, повторы, сравнения, постоянные эпитеты активно используются автором на всем протяжении действия. Юмор и добрый смех сближают произведение "Василий Теркин" с бытовыми сказками и анекдотами.

Образ Василия Теркина – яркое воплощение черт русского национального характера, символ народной неистребимости. Василий Теркин традиционен для русского фольклора и русской литературы как тип народного правдоискателя и народной мудрости. Мужество, героизм, скромность, трудолюбие, оптимизм, умение шутить в трудных обстоятельствах присущи герою Твардовского. Теркин умеет ободрить других своим примером, совершить подвиг без красивых слов, просто, незаметно, обыденно.
Его характер очень близок народным представлениям о подвиге, о ратной службе на благо отчизны. Вспомним образ сказочного героя Ивана-крестьянского сына из одноименной русской народной сказки. Иван со старшими братьями идет на битву с врагом – с "чудо-юдом поганым" – сражаться за свою землю русскую.

Твардовский смело использует гиперболизацию так же, как в народном эпосе, незаметно, по-бытовому естественно. Поэтому общая картина конца войны выглядит по-народному безгранично:

И война – не та работа,

Ясно даже простаку.

Если по три самолета

В помощь придано штыку.

Причем, необходимо отметить, что этому символическому смыслу подчиняется вся образная система поэмы "Василий Теркин". Основные сквозные поэтические образы (Матери – сырой земли, Смерти, Живой воды, огня и др.) уходят глубокими своими корнями в народно-поэтическую традицию. В поэме Твардовского они получают со-временное социально-философское содержание и несут в себе главную идейно-эстетическую нагрузку. Например, идея бессмертия народа с исключительной емкостью выражается в рефрене:

Бой идет святой и правый.

Смертный бой не ради славы –

Ради жизни на земле.

Николай Рубцов является представителем «тихой лирики», для сторонников которой главными в творчестве были культ природы, изображение крестьянской избы как модели мира, отталкивание от городской культуры, живой интерес к сказочному, фольклорному пласту культуры. Поэтический мир поэта одновременно и узнаваем, и многообразен в своих проявлениях.
Взгляд Рубцова чаще всего обращен в прошлое. Точнее – к русской старине. Очень редко поэт находит ее в городе (“О Московском Кремле”), почти всегда – в селе и открытом природном пространстве.
Исходной точкой рубцовского поэтического мира становится образ современной русской деревни – колхозной, вымирающей, разрушающейся, деградирующей. Ночь, тьма, разрушенное кладбище, гниющая лодка, дождь – вот устойчивые символы поэзии Рубцова, наполняющие его образ современной деревни ужасом. При всем при этом, рисуя эту гибнущую деревню, автор чувствует, что в ней есть нечто такое ценное и достойное, чего нет в модернизированном мире. Это ощущение некоего покоя, жажда покоя, тяга к покою, которая пронизывает поэтический мир Рубцова. А центром покоя становится деревенская изба:

Сладко в избе
Коротать одиночества время,
В пору полночную
В местности этой невзрачной
Сладко мне спится
На сене под крышей чердачной…

Деревенский мир с его памятью о покое резко противопоставлен миру городскому (“Вологодский пейзаж”).

Поэтический мир Рубцова, и в особенности его пейзаж, несет на себе отпечаток элегической традиции. В этом плане показательно стихотворение “Звезда полей”, опирающееся на мотивы старинных песен.

Звезда полей во мгле заледенелой,
Остановившись, смотрит в полынью.
Уж на часах двенадцать прозвенело,

И сон окутал родину мою…
Но только здесь во мгле заледенелой
Она восходит ярче и полней.
И счастлив я, пока на свете белом
Горит, горит звезда полей.

В стихотворении создан предельно обобщенный пейзаж. Вся Родина представлена спящей в глубокой тишине. Ее освещает только одна звезда полей. Так возникает предельно хрупкое, но все же единство между лирическим героем и всем миром вокруг него. В его концепции природа является истоком всего прекрасного. Без понимания красоты природы, без любви к ней нельзя создать прекрасное в искусстве. И красоту поэт умел находить.